Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

class="p1">– Спёкся на мародёрстве. Но он ещё и на повороте этом хреновом замарался. Если на месте не шлёпнули, то вышка по приговору. Туша его утопит.

– Туда обоим и дорога, – Фредди отпил и покачал стакан, глядя на колышущуюся прозрачно-жёлтую жидкость.

Когда Найф говорит, то сам верит в свои слова. И понять, где и в чём он соврал, бывает очень трудно. Работает Найф всегда один, мотается из штата в штат, дважды в одном месте не ночует, опасается. Ни свидетелей, ни помощников, взять Найфа не на чем. Но и за Найфом никто не стоит, некому его подпереть. Вот и остался Найф в Системе сам по себе, не вошёл в структуру.

Найф уткнулся в свой стакан, искоса поглядывая на Фредди. Что ж, Пит и в самом деле иногда не врал. Фредди сразу от разговора о парнях ушёл. Злится, что проиграл. Ладно, Фредди, ты ещё не знаешь, что тебе заготовлено. Самое главное – это поймать врасплох. Растерянность врага – половина победы.

Найф с наслаждением отхлебнул и пустился в воспоминания о выпивках. Чего и сколько довелось ему выпить. Фредди поддерживал разговор без особого интереса, но это от него и не требовалось.

От стойки к их столику направился высокий светловолосый красавец в несколько тесном для его плеч хорошем кожаном пиджаке. Фредди его не знал, видно, из новых, да и вообще… не шестёрка, но до валета не дотягивает.

– Привет, – парень обворожительно им улыбнулся. – Не помешаю?

– Привет, Кен, – кивнул Найф. – Есть проблемы?

Кен подсел к их столику.

– Пугануть надо.

Фредди презрительно присвистнул, и Найф тут же кивнул.

– Не мараемся.

– Да минутное же дело, – зашептал Кен. – Только пугнуть. Без мокроты.

– Задаром, знаешь, что бывает? – ухмыльнулся Найф.

– Так не задаром же! – возмутился Кен.

– Ну, – поощрительно кивнул Найф.

– Чмырь один. Крутился рядом. Играл.

Фредди лёгким намёком изобразил заинтересованность.

– Он, – Кен усмехнулся, – из русских. Высоко залететь не мог, но работал крепко. Вот и хотят его пугануть. Чтоб убрался подальше и не возникал. Он в Россию собрался и за долгами пошёл. А свалит – и долги спишутся.

– Понятно, – кивнул Фредди.

– Пятьдесят от суммы, – деловито сказал Найф и, посмотрев на Фредди, добавил: – Каждому.

– Об чём речь, – кивнул Кен.

– Точно пошёл? – приступил к делу Найф.

– Точно. При нём два лба. Оттуда же, из Сейлемских казарм.

– Не проблема, – решил Найф.

Фредди не возражал. Пугнуть без мокроты – это пустяки. Полиция такую мелочь в упор не замечает. Когда это внутри Системы. Но если заденут кого случайного, то спускают всех собак. Но русский… Здесь надо сработать очень чисто.

– Если нам по пятьдесят, – задумчиво сказал Найф, когда Кен вернулся к стойке, – то сколько он себе куртажных взял?

– Лучше подумай о комендатуре, Джим, – ответил Фредди.

– Эт-то… – Джим посмотрел на него совершенно трезвыми глазами, – это ты здорово. Чёрт, они же русские все, могут сюда и не зайти. Ладно, Фредди, сейчас мы… мы вон его на разведку пошлём.

Повинуясь его жесту, один из маявшихся по бару подлипал, которому и до шестёрки ещё расти и расти, пьяной шаткой рысцой подбежал к их столику.

– Понюхай, – бросил ему Найф.

Тот угодливо закивал и поспешил к выходу. Фредди, нахмурившись, смотрел ему вслед: где-то он уже эту пьянь видел. Действовать наугад, без подготовки даже по пустяку рискованно, но… отказываться не стоит. Ладно, если патрулей рядом нет, то можно… можно и так.

– На чём их заведём, Джим?

– Это чтоб нам обороняться? – с ходу понял Найф. – Дело. Эту пьянь и натравим.

Атланта

Улицы

Теперь они шли по боковым улицам центральных кварталов.

– Бар этот известный, – Фёдор говорил негромко и непривычно серьёзно. – Если кого из тех, ну, Системой называются, найти надо, то там либо сам сидит, либо от него. И пулю схлопотать там… проще простого.

– Весёлая перспектива, – хмыкнул Грег.

– Мы туда только заглянем, – Фёдор на ходу закурил. – Денег своих, понятное дело, мне не взять, на вещи я уже плюнул. А вот… Мне только на этого гада посмотреть. Понимаете? Пусть он подавится моими деньгами. Зайдём, посмотрим на него…

– Получим по пуле, – закончил за него Грег.

Засмеялись все трое.

Эркин шёл, засунув руки в карманы. За это время в лагере он совсем разучился ходить по-рабски, да и сознание того, что сумел пересилить себя, перешагнуть… Он шёл, разговаривал, смеялся, глазел по сторонам, но всё это так, между прочим, а сам снова и снова переживал свой… подвиг – не подвиг, но всё-таки…

…– Заходи, садись. Где карта? Отлично. Грамотный?

– Нет.

– Ничего страшного. Садись сюда. Закрой левый глаз. Где разрез? Правильно. А здесь? Здесь? Хорошо. Теперь закрой правый глаз… Правильно… Пересядь сюда. Смотри сюда, не жмурься…

Тонкий сильный луч бьёт прямо в глаз, но не больно, а как-то щекотно. И не страшно.

– Всё. Зрение – единица. Норма. Держи карту.

– Спасибо, до свиданья.

– Пожалуйста, до свидания, приглашай следующего…

…И так кабинет за кабинетом. Раздеваться пришлось только в трёх и то до пояса. Под конец он вовсе расхрабрился, и эту… флюорографию – во слово придумали! – прошёл уже шутя. А сегодня с утра к психологу пошёл с полной картой. И тоже обошлось. Даже интересно. Картинки, таблицы… Найди лишнее или подбери нехватку. Смешно. Зачем это нужно, непонятно, но мало ли непонятного в жизни. Обо всём думать – голова лопнет. А завтра опять к психологу, уже к другому. Ладно, это всё пустяки. Главное сделано!

– Мороз, о чём думаешь?

– Ни о чём, – честно ответил Эркин. – По сторонам смотрю. Гриша, так ты здесь раньше не бывал?

– Нет, – благодарно улыбнулся Грег.

Он старался не показывать виду, но, когда его называли Гришей, а не Грегом, всякий раз расплывался в улыбке.

– А ты, Фёдор?

– Откуда?! Угнанных и близко к столице не подпускали.

– А тогда откуда ты знаешь?

– Чего?

– Ну, что этот гад там сидит, раз. И где этот бар, два.

– Молодец, – кивнул Грег.

– Рассказывали мне, – не слишком охотно сказал Фёдор. – Описали, расписали… не заблудимся. Мастер ты вопросы задавать…

Он не договорил. Потому что Эркин остановился. Резко, будто ударившись с размаху о невидимую преграду. Остановились и Фёдор с Грегом.

– Ты… ты чего? – растерянно спросил Фёдор.

Таким он Эркина ещё не видел. Окаменевшее, застывшее от ненависти лицо, напрягшееся перед ударом тело… Что там? Куда он смотрит?

Остановился и обтрёпанный, какой-то весь мятый, явно давно и непрерывно пьяный субъект, шедший им навстречу. Он смотрел на Эркина и… и по лицу его разливался ужас. Вдруг он повернулся и, спотыкаясь, пошатываясь, побежал от них,