Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

как выкинули Полди из бара. Переждал вышедшую следом большую компанию. Но те – вот удача! – повалили в другую сторону. И побежал за Полди. Фёдор молча присоединился к погоне.

Когда Полди углубился в мёртвый квартал разрушенных домов, Эркин, полуобернувшись, камерным шёпотом бросил Фёдору:

– Дальше не иди. Он мой.

И ускорил шаг. Фёдор отстал, но продолжал идти, нащупывая в кармане куртки нож. Его отделяло теперь от Эркина шагов десять. И он видел, как Эркин обогнал пьяно пошатывающуюся фигуру, прошёл вперёд и остановился, поджидая. И сам остановился.

Полди брёл, ничего не замечая вокруг и невнятно бормоча себе под нос.

– …Да пусть только сунется… погань… пог-гань рабская… Фредди промахнулся, а болтали… классный стрелок, киллер… Да на хрен такой киллер, что краснорожему в лоб не смог влепить… Да ему не пулю, а плеть, драть его, поганца, ск-котину бесчувственную, пока не почувствует… Ничего, ещё всё вернётся… Я эту ск-котину…

Обнаружив впереди неожиданное препятствие, Полди остановился и заморгал, пытаясь понять, кто это. Было уже темно, и он сначала только и разобрал, что это цветной в рабской куртке.

– С д-дороги, ск-котина! Хозяин идёт!

И услышал издевательски вежливый вопрос:

– Вы уверены, сэр?

Он уже замахивался, когда узнал своего страшного противника, но остановиться не смог. И растерянно заморгал, когда от его слабого неловкого удара индеец упал навзничь. И шагнул вперёд, ближе, чтобы ударить ещё раз, пнуть скотину. Раз уж так получилось, он сейчас его… эту погань… Может, он и успел увидеть летящие ему в лицо подошвы рабских сапог.

Упав от удара, вернее, толчка на спину, Эркин видел, что и так достанет, но эта сволочь надзирательская рванулась добивать. Получи же! Гибко изогнувшись, Эркин вскинул ноги, опираясь о мостовую лопатками, и, как это делал когда-то в камере, зацепив носком левой ноги шею стоящего над ним, правой пяткой ударил в лоб. Если только ударом вырубаешь надолго, а только зацепом валишь и если удачно, то калечишь, то вот так, двумя ногами – это уже конец. Кранты! Любой хребет ломается. Как и нужно: без крика и крови.

Тело Полди ещё падало, оседало на землю, а Эркин уже вскочил на ноги.

Фёдор, увидев, что Эркин упал, выхватил нож и бросился к ним. Но Эркин уже шёл к нему навстречу, и его злая улыбка мгновенно блеснула в быстро сгущающейся темноте. Фёдор остановился, пряча нож обратно в карман.

– Всё, мотаем отсюда, – сказал Эркин и в ответ на немой вопрос Фёдора: – Всё, всё, он холодный.

Они быстро перебежали в соседний квартал, и Эркин посмотрел на часы.

– На ужин всё равно опоздаем. А если побежим, то до восьми уложимся.

Фёдор кивнул, но возразил:

– Пойдём. Бегущий приметен.

– Верно, – согласился Эркин. – Пошли. Я дорогу помню.

Они шли, прислушиваясь, но сзади было тихо. Полицейский патруль ещё не проехал по кварталу и не нашёл застывший на тёмной улице труп.

Бар без названия

Когда все важные разговоры были закончены, в бар стали снова сползаться шестёрки. А персоны разошлись. После их ухода встали и Фредди с Найфом.

– Смотри-ка, – Найф обвёл взглядом, словно пересчитывая копошащуюся в баре мелочь, – а этого нет. Ну, который краснорожего испугался.

– Он тебе нужен? – равнодушно поинтересовался Фредди.

– Он – нет, а вот если краснорожий его дождался и кончил, то вот он – да, – очень серьёзно ответил Найф. – Такого прикормить, да подтравить ещё… оч-чень полезно. Да что я тебе говорю? Ты же сам двоих прикармливал. А чего бросил? Хотя… у тебя ж тоже краснорожий был. Они, конечно, характерные, с краснорожим непросто. Но и верны они, говорят… до беспамятства. Но и обиделся на что, так смолчит, год ждать будет, дождётся и прирежет, – Найф хихикнул: любая мысль о том, что кто-то, кроме него, может орудовать ножом, веселила его. – Так что ты, может, и прав, что не стал с краснорожим завязываться. И не всюду его за собой потащишь. Их и осталось-то… русские как вывезли, так каждый оставшийся приметен стал. Белый, конечно, удобнее. Но и мороки больше. Белого просто так не прикормишь. Чтоб с ладони ел, в рот тебе глядел, а остальных и не слышал. Тут… подумать надо, хорошенько подумать.

Найф говорил очень серьёзно и вдруг оглушительно заржал. Пьяно взмахнув рукой, он свернул в какой-то проулок.

Фредди продолжал идти, не меняя шага и будто ничего не заметив. Найф наболтал много. Но если Эркин успел уйти в лагерь, то Найф ему уже не опасен. Мало опасен. Свистков и сирен не слышно. Значит, если Эркин и кончил Полди, то сделал это чисто. Вряд ли даже ножом. Он тогда Эндрю удары ногами показывал. Надёжная штука, конечно. И ни крови, ни отпечатков. Так. Значит, теперь куда? В лагерь. Вызвать Эркина и поговорить. Насколько парень завяз в Системе, раз. Чтобы носа больше из лагеря не высовывал, два. Деньги… Да, дать ему денег. Чтобы смог рассчитаться с этим чёртовым игроком самодельным. Стрёмщиков обычно долгом держат. Вряд ли там слишком большая сумма. Может, парню что и на дорогу останется.

Он шёл быстро, планируя и прикидывая этот разговор, не думая о главном: захочет ли Эркин вообще с ним разговаривать. Об этом Фредди старался не думать. Ведь если б не этот чёртов фронтовик с его, видите ли, бла-ародством, то вообще бы без крови обошлось. Так нет, полез дурак под пулю. И объясни теперь Эркину, что целили не в них, впритирку. Для Эркина-то однозначно: стреляли в него и другой взял пулю на себя, прикрыл собой. За жизнь платят жизнью. Если этот, в шинели, и есть игрок, то Эркин уже от него не уйдёт ни при каких раскладах. А значит, останется в Системе. Когда держит не долг, а благодарность… благодарность за жизнь… хреново выходит.

Что посторонним, то есть не имеющим пропуска, вход в лагерь закрыт, Фредди знал. Но знал и Сейлемские казармы, и главный пролом в стене, проделанный солдатами для самоволок в незапамятные времена, чуть ли не во время строительства. Сделан был пролом, вернее, пролаз с умом и надёжно замаскирован. Военная полиция его не нашла. И Фредди был уверен, что пролом цел и им пользуются. Не бывает забора без дырок и без желающих войти-выйти не через ворота. Ему самому на территорию лагеря лезть слишком рискованно, да и незачем. Вход и выход в лагере с восьми до восьми. Сейчас – Фредди посмотрел на часы – десятый, как раз можно перехватить кого-нибудь и послать за Эркином. Под каким именем парень живёт,