Чаша смерти - Ирина Петровна Шерстякова

лагерь не отправляли. Лето он коротал в лучшем случае во дворе и городском саду. Раз ездил к двоюродной тете в Днепропетровск и там тоже бегал во дворе, играл с приятелями в войнушку… Непонятно, откуда всплыло воспоминание.

Чешуйчатое тело гадюки блеснуло рядом с ногой Юрия. Змея замерла, шевельнув маленькой головкой с немигающими глазами, равнодушно оглядела мальчика и устремилась в кусты. Бр-р-р.

От воспоминания Захарову даже в жару на миг стало холодно. Он передернулся и рванул к ближайшему ларьку за пакетом. Вещдок не желал залезать в пакет, запутался в ручках, прилип подарочной упаковкой к полиэтилену и шуршал, шуршал… Вот черт! Ну просто с ума сойти!

Справившись, наконец, с капризным свертком, Юрий тяжело перевел дух. Пришлось даже лезть за платком и вытирать со лба пот. Кстати троллейбус подошел, полупустой. До улицы, где жила Варвара Михайловна, ехать было минут двадцать. Захаров с наслаждением плюхнулся на свободный диванчик и уставился в окно. В троллейбус все подсаживались пассажиры, но место рядом с Захаровым почему-то никто не занял, хотя многие стояли в проходе. Захаров подумал, снял вещдок с колен и положил рядом на сиденье. Все равно никто не садится. А держать полиэтиленовый пакет неприятно, в такую жару он как горячий компресс.

Следователь легко нашел нужный дом: панельную пятиэтажку без лифта. Такие дома составляли львиную долю городской застройки. По номеру квартиры определил нужный подъезд, поднялся на пятый этаж и замер: дверь квартиры была опечатана.

Захаров постоял немного, тупо глядя на белую бумажную ленту с двумя печатями, вздохнул, махнул рукой и начал было спускаться вниз, но тут из двери напротив высунулась голова в бигудях.

— Вы к Ержиным?

Захаров притормозил и снова вздохнул. Второй раз за этот день на него навалилась тяжелая усталость. К чему всякие разговоры, когда все понятно и ничего изменить нельзя. И сделать в данном конкретном случае ничего нельзя. Наверняка тут следствие классифицировало несчастный случай. Если бы было возбуждено уголовное дело, то Захарову стало бы о нем по меньшей мере известно. А скорее всего, это дело легло бы к нему на стол. Он представил, как подает Носорогу рапорт о смертоносном бокале…

Но, с другой стороны, если информация сама идет в руки… В душе Юрия снова вспыхнула надежда прищучить все-таки зарвавшихся преступников.

Дама в бигудях запахнула поплотнее ярко-красный в зеленых розах синтетический халат и пригласила следователя в самую большую комнату хрущевской трехкомнатной «распашонки», разгороженной по совету популярной телепередачи «Квартирный вопрос» на гостиную и кабинет. Гостиная в результате получилась такая крошечная, что в ней помещались лишь два кресла и малюсенький журнальный столик, заваленный красочными изданиями в глянцевых обложках. Захаров задумался, как станут устраиваться хозяева, если к ним в гости пожалует больше одного человека. Он вспомнил свои семейные праздники, многолюдные и шумные. Даже если приглашать только самых близких друзей и родственников, все равно получалось никак не меньше пятнадцати человек. Часто приходилось устраивать два приема, группируя гостей по принципу психологической совместимости, попросту говоря, тех, кто между собой не поцапается.

Пока Захаров пробирался к предложенному креслу, половина стопки журналов сползла и веером рассыпалась по полу. Юрий смутился и полез подбирать. Дама заохала, выхватила у него собранную пачку, сунула, не глядя, в общую кучу, и в результате рассыпала весь бумажный Монблан, столкнулась лбом с Захаровым, покраснела и попросту задвинула все под кресла и столик ногой. Халат из скользкой синтетики широко распахнулся. Дама раскраснелась еще сильнее, и, лихорадочно поправляя одежду, слегка подтолкнула Захарова к креслу.

— Оставьте, оставьте, я потом все подберу. Усаживайтесь! Чай, Кофе?

Юрий, про себя одобрив формы дамы, попросил кофе. Кофе немедленно появилось, и даже вместе с печеньем. Дама, за какие-то пару минут успевшая избавиться от бигудей, уложить волосы, подкраситься и переодеться в облегающее блестящее платье, поставила поднос в неустойчивом равновесии на стопку журналов и уселась во второе кресло, при этом тесно прижавшись коленями к ноге Захарова.

Захаров попытался сесть так, чтобы не касаться хозяйки, но та, подавая чашку, придвинулась ближе. Тогда Захаров достал милицейское удостоверение. Дама казалась разочарованной, но не слишком.

— А я думала, вы друг Ержиных, — потянула она.

Захаров неопределенно хмыкнул. Дама кокетливо поправила волосы. Ее подведенные глазки жадно заблестели.

— А почему Ержиными заинтересовалась милиция? Они что, нарушали правила торговли? Или налоги не платили?

— Да нет, — махнул рукой Захаров. — Никаких претензий к их бизнесу нет. Они свидетелями проходили по одному делу.

Хозяйка квартиры придвинулась еще ближе к Юрию и воскликнула, всплеснув округлыми ручками в кольцах и браслетах и потрясая массивными золотыми серьгами.

— Вот-вот! Я так и сказала нашему участковому, что никакой это не несчастный случай! Что, Юля, дура, что ли, газ не закрывать? Это бандиты их убрали, чтобы те против них в суде не свидетельствовали!

— Газ? — переспросил Захаров.

— Ну да, конечно, у них вся семья газом отравилась. Разве вы не знаете? Из милиции приходил наш участковый, мы ему все рассказали. А может, вы не из милиции?!

Пришлось в который раз показывать удостоверение и клясться самым дорогим, что он, Захаров, таки из милиции. Дама при всем своем боевом виде и раскрасе оказалась особой доверчивой и в отделение звонить для проверки не стала, удовлетворилась страшными клятвами. А то как бы Захаров перед Носорогом объяснялся?! Юрий достал исчерканный заметками Ванькин блокнот, ручку, и предложил:

— Рассказывайте все!

Дама слегка поломалась и начала откровенничать, не забывая всплескивать руками, хлопать глазками и то и дело поправлять прическу.

Как и предполагал Захаров, бандиты, коварно отравившие семью Ержиных газом, скорее всего, явились из мира грез и фантазий кокетливой соседки. А о хорошей, и, главное, в определенном направлении развитой фантазии, говорили книжные полочки на стенах гостиной, заставленные разноцветными томиками Дарьи Донцовой, Татьяны Поляковой и других писателей-детективщиков.

Дама, проследив взгляд Захарова, энергично закивала.

— Да, да, я обожаю криминалистику! Если бы не семья, дети, хозяйство, из меня получился бы отличный частный детектив! Но ради близких так часто приходится приносить в жертву свои таланты и мечты!

Дама томно вздохнула и закатила глаза.

— Так о чем я говорила? Ах, да! Верите ли, я почти всегда,