Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

недомогание, на которое Аамон никогда не обращал внимание. Он был равнодушен к жалобам шамширок, и это возмущало девушку.

А однажды к себе её вызвал Сакрум. Он был один в шатре и отпустил своих Братьев. Как только он приблизился, высокий и суровый, Атанаис снова почувствовала необъяснимое тепло к нему. Ей казалось, что она находилась под его надёжной защитой, и никто не смел обидеть её. Во второй комнате шатра низкий деревянный стол был накрыт. Говядина, тушёная на костре, свежие лепёшки, вино. От невероятных ароматов кружилась голова.

Сакрум обошёл её, оглядел с разных сторон и тихо приказал:

— Отужинай со мной.

Атанаис смиренно направилась за ним, присела на подушки, служившие вместо стульев. Шамширка, прислуживающая Сакруму, поднесла чан с водой.

— Руки моет сначала гость, затем хозяин, — с тёмной полу улыбкой объяснил он.

Когда руки были вымыты, он предложил ей угоститься и стал молча за ней наблюдать.

Атанаис попробовала мясо и заулыбалась: мягкое, сочное, тушеное на костре с душистыми специями. Шамширцы точно знали толк в мясе. А такой мягкой лепешки с хрустящей корочкой она не ела уже очень давно.

— Целителю нужно хорошо есть, — сказал он, положив в тарелку несколько кусков мяса.

— Меня хорошо кормят в лагере, — сказала Атанаис, слегка покривив душой. Еды хватало, но она не была такой вкусной, как на ужине у повелители Шамшира. Мясная похлебка с редким кусочком мяса и крупой уже сидела в печёнках. Однако она не жаловалась: видела, что остальные женщины питаются также. Сушёных фруктов с лета почти не осталось. Их экономили и раздавали детям.

— Ты спасла жену и ребенка одного из моих Братьев, — сказал Сакрум, запив мясо вином. К своему бокалу Атанаис не притронулась. Никогда не любила пить.

— Это мой долг, — с достоинством ответила та, с трудом сдерживаясь, чтобы не проглотить всё блюдо этого чудесного мяса целиком. Кусочки красиво и притягательно лежали на большом листе тонкого лаваша, пропитанного мясным соком. Сюда бы запечённых овощей! Отец любил так делать. Помидоры, луковые кольца, чеснок, баклажаны и кабачки. Невероятная форма блаженства! Живот предательски заурчал, Сакрум услышал.

Атанаис густо покраснела: какой стыд!..

— Не стесняйся, — сказал тот с улыбкой. — Будь моей гостьей. Я уважаю своих гостей. К тому же, таких красивых.

— Гостья? — осмелилась открыть рот та. — Или пленница? Гости вольны уйти в любую минуту. Я тоже вольна?

— Да, ты можешь уйти прямо сейчас и вернуться к Махле в палатку. А утром продолжить свою работу.

«Разумеется», — подумала Атанаис со злой ухмылкой.

На свободу он её не отпустит. Хоть вкусно поест. Кто знает, может он решит посадить её на хлеб и воду?.. Мало ли, что в голове у этого дикаря.

Пока она ела, повелитель Шамшира, чернобровый, черноволосый, сероглазый, высокий и сильный, не спускал с неё глаз. В его взгляде не было восхищения её дивной красотой. Он изучал её, внимательно и с интересом. Словно прикидывал, получится ли из неё хорошая наложница. И кому из его братьев она подойдёт.

— Ты из обеспеченной семьи, — заключил он, наблюдая за тем, как она ведёт себя за столом.

— Верно, — ответила Атанаис, поглядев ему прямо в глаза.

— Мой отец может дать за меня выкуп.

Сакрум хохотнул и ответил:

— Мне не нужен выкуп. Сколько бы твой отец мне не предложил. Я не могу тебя отпустить. Ты знаешь наше месторасположение, количество людей в моём лагере, знаешь, как я выгляжу. Попав сюда однажды, отсюда никто не уходит живым.

«Это мы ещё посмотрим», — подумала Атанаис, состроив невинное и испуганное выражение лица, однако сама стараясь не паниковать.

— И что ты собираешься делать со мной дальше?

— Работай, помогай Аамону. Мои Братья тебя не тронут. До тех пор, пока один из них не придёт и не скажет, что хочет взять тебя в жёны.

— И ты отдашь меня? Вот так просто?

— Есть вещи, в которых я не могу отказать своим Братьям, — ответил он, угрожающе глядя на неё.

— А если я не захочу?

— Ты пойдёшь замуж за любого шамширца, на которого я укажу тебе, — Сакрум вежливо улыбнулся. — Ты теперь на моей земле. А моя земля там, где мой лагерь. Отныне твоя жизнь — моя. Как жизнь каждого шамширца. Странно, что ты до сих пор этого не поняла.

Душа Атанаис похолодела, но она не дрогнула и продолжила мрачно и упрямо коситься на владыку Шамшира. Странно, она почти совсем не боялась его. Как будто чувствовала, что он не был способен причинить ей вред.

Должно быть, её взгляд взбесил его.

— Ты наелась?

— Благодарю вас, владыка, — Атанаис нарочито медленно отложила вилку и нож и отложила полотенце. — Это был невероятный ужин. Так великодушно с вашей стороны.

Мужчина перестал улыбаться и тихо прорычал:

— Ты дивно хороша, Атанаис. Но не беси меня. Ох, не беси. Переломлю тебя голыми руками. Начнёшь распускать свой голос в лагере, сожгу на костре, как ведьму.

— Добрых снов, владыка, — нарочито сладко ответила та, вышла, и её встретил один из Братьев.

Почему-то она была уверена, что Сакрум не злился. Просто пытался её запугать. И это почти у него получилось.

Вскоре разведчики начали сообщать о деревушках и городах, и в Марке, несмотря на всю его ненависть к чужому краю и тоску по Ишмерай, взыграло любопытство. Он никогда не верил в то, что жители Заземелья ходят на головах и имеют в своём распоряжении по четыре ноги и четыре руки, но ему захотелось посмотреть на людей, о которых жители Архея знали так мало.

— На каком же языке говорят эти люди?.. — спросил Марк на одном из привалов, слушая, как взволнованно перешёптываются шамширцы.

Лекарь Аамон, вместе с Сакрумом в Заземелье бывавший не раз, усмехнулся, и ответ его был таков:

— В Заземелье столько же народов и языков, сколько снежинок в сугробах на седых головах гор Зараколахона зимой. Это чудно̀й край, Саргон. И нам никогда не понять его, ибо в нашем Архей всего один язык.

«Мы не понимаем друг