Чем звезды обязаны ночи - Юон Анн-Гаэль

А однажды все мои письма вернулись.

«Адресат выбыл».

33

Я уже собираюсь садиться в машину, как Пейо сует мне в руки ящик с овощами. Несколько пучков лебеды, китайская тыква и разноцветная морковь, к которым он добавил букетик крокусов.

– Для Розы, – уточняет он.

Потом на доске, которая встретила меня в первый день, он пишет: «Меня нет». Сегодня завсегдатаи отправятся перекусить в другое место. Все наши помыслы заняты малышкой. Мы с Пейо договариваемся встретиться в больнице.

По дороге я решаю сделать крюк – заехать домой к Базилио и предупредить, что на сегодня он свободен, а главное, что Гвен понадобится наша поддержка. Мой молодой подручный живет недалеко. У его отца ферма рядом с больницей Сен-Блез; это большая каменная постройка, окруженная пастбищами, где пасутся овцы, коровы или лошади – в зависимости от времени дня и года. Солнце уже добралось до зенита, когда я сворачиваю на косогор, ведущий в имение. Длинная пыльная дорога, в конце которой сидит на страже старая собака. Она начинает лаять при моем приближении. Позади нее без особого воодушевления щиплет траву стадо.

Дом красив, хотя и безо всяких излишеств. Каменное строение, чьи строгие очертания смягчило время. Во дворе несколько кустов герани соседствуют с кроличьими клетками. Перед дверью пара резиновых сапог, в которой я узнаю обувку Базилио.

– Есть кто дома?

Никакого ответа. Я обхожу дом вокруг. Заглядываю в стойло. В курятник. Базилио нигде нет. Я уже готова вернуться в машину, когда внезапно до меня доносится приглушенный звук, вроде как музыка. Нет, не музыка, скорее глухой шум. Тяжелый рок, от которого из ушей идет кровь.

– Базилио!

Я открываю небольшую дверь, ведущую в пристройку. Музыка становится громче.

– Базилио! – повторяю я, заходя в помещение.

Меня обволакивает запах карамели. Я замечаю нескладный силуэт нашего подручного, который спиной ко мне корпит над чем-то за столом из нержавейки под двумя яркими лампами. Помещение заполняют три печи, холодильник, десятки инструментов, но главное и самое впечатляющее – это с десяток драконов. Маленькие и побольше, самых разных цветов, вылепленные с невероятной точностью деталей. Так и ждешь, что они сейчас оживут, замашут хвостами и вцепятся когтями тебе в руку.

Музыка настолько оглушительная, что Базилио не слышит моих шагов, сосредоточившись на полупрозрачном тесте, которое он энергично месит.

– Базилио, я…

Он резко поворачивается и издает вопль, прижав руку к сердцу. Еще немного, и он рухнет плашмя.

– Шеф!

– Господи, Базилио! Но… ты…

Теперь я сама начинаю заикаться. И не могу найти слов. Передо мной профессиональная кондитерская лаборатория. Но главное – мальчик с золотыми руками.

– Ты не говорил мне, что…

Сахар. Базилио лепит из сахара. Скрупулезная, трудоемкая работа. И уж точно доступная далеко не всем, что я могла засвидетельствовать лично в тот раз, когда решила испытать свои силы в «Ферранди». Я разглядываю невероятные творения, населяющие пристройку. И вспоминаю изумительные десерты в холодильнике Розы. Подношения для Гвен. И ту непринужденность, с какой Базилио взял на себя изготовление шоколадных слоев торта в день приезда туристов. Я так и не нашла времени спросить его тогда. Уверенная в том, что… Кстати, в чем? Мне вдруг становится стыдно.

– Базилио, это просто чудо!

Я рассматриваю драконов одного за другим, потрясенная огромным трудом, скрытым за каждым изгибом туловища, тонкостью усов, переливом цвета. А я-то отправила этого мальчика мыть посуду!

Багровый Базилио пытается выдавить хоть слово. На этот раз у меня полно времени, чтобы его выслушать. Он всегда увлекался кондитерским делом. Не пропускал ни одной телепередачи на эту тему. Ночами ставил тесто, формовал, глазуровал, взбивал, покрывал слоем безе. Но главное – прял сахарные нити, чтобы сплести из них фантастических монстров.

Он предлагает мне стул. И достает из холодильника невероятно изысканную тарталетку.

– Песочное тесто, медовый крем с миндалем, мусс из лавандового меда и апельсиновое пюре, – объявляет он на одном дыхании и протягивает мне трезубую вилку. – При… приятной дегустации.

Я узнаю пирог, приготовленный одним из кандидатов на победу в «Колпаке шеф-повара» прошлым летом. Темой тогдашнего конкурса был мед. И этот торт, «Абелла», тогда завоевал победу.

Я кладу кусочек на язык. Закрываю глаза, ослепленная взрывом вкусов и текстур.

– Базилио… это несравненно.

– Я… у… у… улучшил рецепт.

Я не знаю, кто из нас больше потрясен. Зато у меня нет никаких сомнений, кто из нас более талантлив. Базилио уж точно никоим образом не дилетант.

Подбодренный моим отзывом, он выкладывает передо мной шоколадное печенье.

– Сюр… сюрприз! – лепечет впечатлительный рыжик с робкой улыбкой.

Внутри печенья обнаруживается ореховый марципан с начинкой из экзотических фруктов. Шок. Внезапно я оказываюсь не в Стране Басков, а где-то на Балеарских островах. В прелестной гостинице, утопающей в бугенвиллеях.

Стоял март, было еще прохладно, но Роми пребывала в состоянии непреходящего восторга. Она вложила все свои сбережения в неделю отдыха под жарким солнцем. Обычно мы никуда не ездили, и больше из страха перед ее сумеречными днями, чем из соображений экономии. Она разгуливала в парео и огромной шляпе, оберегавшей ее молочную кожу, с цветком гибискуса за ухом. Официанты всячески ей угождали. Она оставляла им фантастические чаевые, но привлекали их не деньги. Роми была сногсшибательна, возраст ей очень шел. Мы проводили дни в шезлонгах, попивая коктейли, украшенные маленькими зонтиками. Плескались в прозрачной воде. Танцевали при луне, словно две беззаботные бабочки, которыми притворялись на краткое время отпуска. Мы создавали свои воспоминания. Так она и говорила: «Надо создавать воспоминания». Эта фраза служила лозунгом, которым она оправдывала все свои безумства.

Чтобы привлечь ее внимание, мужчины обхаживали меня. Один из них познакомил меня с хозяином гостиницы. В полном восхищении я провела неделю на их кухне. Особенно меня потрясали фрукты, их экзотические названия и необычный вкус. Когда я воскрешаю в памяти те каникулы, то первыми всплывают не море, песок и пальмы. Нет, главное – вкусы. Граната, мангостана, карамболя. Эти фрукты и их изумительные названия, чудесная тарабарщина с испанским акцентом.

А потом Роми умерла. Я никогда больше не ела экзотических фруктов. До сегодняшнего дня у Базилио.

Сидя в окружении сахарных драконов под взволнованным взглядом юного кондитера, достигшего зрелости, я осознаю, что жизнь беспрестанно создает нам воспоминания. Остается только принять их. Освободить для них место. И позволить улетучиться самым болезненным.

Бальтазар

«Адресат выбыл».

Я кинулся к маркизе. Стоило мне встретиться с ней взглядом, как я понял: она тоже потеряла их след. После чего старая дама не смогла прийти в себя.

Вилла закрыла свои двери. Больше никаких приемов, ужинов, фейерверков или зебр, скачущих под дождем. Сердце Веры больше не лежало к праздникам, и никакие оттенки синего на палитрах всего света не могли передать ее скорбь. Она проводила дни, глядя на океан, в компании Люпена. Не позволяя ему играть на рояле. Все напоминало ей о Роми. И ее молчание было оглушительным.

Тогда я нанял детектива. Лучшего в Париже. Предоставив ему карт-бланш. Я подмазал всю шпану, сколько насчитывалось в столице, чтобы мне помогли хоть что-то разузнать. Все напрасно. Роми словно испарилась. Жила ли она еще в Париже? Во Франции? А Лиз, какое детство она ей подарит? Я тревожился, но оставался оптимистом. По крайней мере, в глазах маркизы. Мы отыщем их! Роми нам напишет. Надо только набраться терпения. Но ни Вера, ни я сам не верили в мои выдумки.

Я навещал маркизу каждую неделю. Старался развлечь. Приносил ей книги. Шампанское. Бобины с кинолентами. Однажды даже подарил ей маленькую обезьянку, капуцина, которого один игрок отдал мне в счет долга; бедное животное вполне заслужило парк, дворецкого и шофера. Маркиза говорила мало. Только смотрела на меня своими большими кошачьими глазами, уставшими от жизни. Она, когда-то лучившаяся весельем… Ее теперешняя меланхолия разрывала мне сердце.