Оставить на память (СИ) - Ласс Лина

— Мне уже доложили, можешь не прятать. Тем более, что я пригласил тебя именно за этим. Беременность тебе к лицу. Если бы я знал, что материнство так тебя красит, я бы и пальцем тебя не тронул.

Он указал на стул напротив, не отрывая от неё холодного взгляда, и Ника с неохотой опустилась на него — ноги начинали отекать.

— Где же ты пряталась, моя девочка? — ласково спросил он. — Я никак не мог тебя найти.

— Я больше не твоя девочка, — холодным тоном осадила его Ника.

Влад в удивлении поднял брови и вдруг засмеялся.

— Ах да, мне и это рассказали. Надеюсь, хоть фамилию мою оставишь? Тем более, что ребёнок должен носить фамилию своего отца.

Ника похолодела внутри. Она начала догадываться, зачем он её позвал. Голова стала кружиться. Затошнило, она часто задышала, пытаясь подавить приступ.

— Ну-ну, моя девочка, только не лишись чувств, а то пол холодный, ещё простудишься.

Его насмешливый тон немного отрезвил Нику. Нет, она не покажет ему свою слабость. Ради ребёнка она должна собрать в кулак всю свою волю. Она постаралась выпрямиться и успокоить дыхание.

Ника взглянула на его лицо и только теперь заметила некоторые перемены. Когда она только познакомилась с Владом, взгляд его тёмных глаз казался ей таким притягательным. Она чувствовала в них силу, настоящую мужскую силу. Сейчас ничего кроме отвращения и страха он не мог в ней вызвать. Как раньше она могла принять его за любящего и надёжного мужчину?

Ещё год назад он выглядел моложе своих сорока трёх лет. Сейчас же к его возрасту можно было даже прибавить пару годков. Под глазами пролегли тени, а морщины стали глубже. Она отметила это даже с каким-то удовольствием, представляя, как ему спится по ночам в столь "комфортном" месте. На её лице расцвела ехидная улыбка. Ника смело смотрела ему в глаза, воображая как он годами будет гнить в этих стенах.

Внезапно только что благодушное лицо Влада переменилось, показав жестокий оскал.

— Чему ты так радуешься? Думаешь, что если дала показания против своего законного супруга, то тут же получила свободу от него? Уже за одно только это можно было тебя пристрелить. Но ты и тут меня удивила, — он указал пальцем на её живот. — Дала ещё один повод ненавидеть тебя. Перед кем моя девочка успела раздвинуть ножки? Чей это ублюдок? — его голос пробирал до самых костей. Взгляд тёмных глаз пронзал её насквозь. Но Ника молчала. Её сердце рвалось из груди, а в ушах шумело. Никогда он не узнает, чьего ребёнка она носит под сердцем. Иначе Генри не жить.

— Защищаешь, — сделал вывод Влад, откинувшись на спинку стула. — А ты стала храброй. Но рано или поздно я узнаю, где и с кем ты была. Время у меня есть, терпения тоже хватит.

— Чего ты хочешь? — не глядя на него спросила Ника.

Его лицо внезапно стало серьёзным.

— Я бы с удовольствие сжал свои руки вокруг твоего горла. Но, — он показал открытые ладони, — они у меня сейчас связаны, фигурально выражаясь. Да к тому же ты носишь под сердцем моего ребёнка.

— Он не твой! — зло прошипела она.

— Ой, кто-то решил показать характер? — усмехнулся Влад. — Я тоже так умею. По закону дети рождённые в течение девяти месяцев после развода записываются на бывших мужей. Я признаю это дитя.

— Срок семь месяцев. Я сбежала от тебя гораздо раньше!

— Кто будет вдаваться в такие подробности? Наш самый гуманный и справедливый суд в мире? Ты же не хочешь навредить малышу? — его голос стал тише. — Не хочешь лишиться ребёнка ещё раз?

Ника со страхом посмотрела на него и поняла, что проиграла. Он знал, на какие точки можно надавить. Нет, сам он не будет ничего делать, разве что отдаст распоряжение, шепнёт одно слово кому надо и всё сделают за него. И, она была уверена, никакие судебные запреты, никакие стены и двери не остановят его.

Она в неверии покачала головой:

— Ты этого не сделаешь.

— Конечно нет, — Влад старался говорить ласково, но Ника слышала притворство в его голосе. — Ведь ты сделаешь так, как я тебе скажу. Ты сможешь даже уехать и забрать малыша. Но он будет моим. Ты всем будешь говорить, что я его отец. И сделаешь ещё кое-что. Видишь ли, ты при разводе отказалась от всего. Похвально. Говорит о твоей бескорыстности. Я всегда подозревал, что ты не из-за денег пошла за меня, но тут ты меня поразила. Но вот своему ребёнку я бы хотел отдать то, что у меня ещё осталось. На время, конечно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Всё арестовано.

— Если бы они действительно арестовали всё, ты бы здесь не сидела со мной тет-а-тет, — он достал из кармана маленький клочок бумаги и протянул ей. — Позвони-ка по этому телефону. Попроси Соклакова, скажешь, что я дал этот номер и просил позаботиться о тебе. Он знает, что делать. Ты ни в чём не будешь нуждаться, малыш тоже. Надо всего лишь кое-где поставить свою подпись.

— А если я откажусь? — с опаской спросила Ника.

Влад развёл руками.

— Я не хочу лишиться всего, моя девочка. Ведь я когда-нибудь выйду. Что там двадцать лет? Я ещё буду вполне молод. Пока ФСБ не прочухало, что у меня кое-где припрятаны активы, я перепишу всё на твоего ублюдка. У меня останется домик в тёплых краях и кое-какие… сбережения. Наш малыш всё сохранит для меня, своего папочки. А ты, — он наклонился к ней, — будешь жива и здорова, воспитывать нашего ребёнка в таких условиях, что он никогда не узнает, кто его настоящий отец. А я присмотрю за тем, как моё условие исполняется.

Влад схватил её за руку так быстро, что Ника не успела среагировать. Его пальцы больно впились в её ладонь. Ника вскрикнула и тут же замолчала, увидев его разъярённый взгляд.

— Если я узнаю, что тот, перед кем ты раздвигала ноги, видится с твоим ублюдком, я прикажу зарезать их обоих у тебя на глазах! — глухо проговорил он, и разжал пальцы. Ника отдёрнула руку и прижала к груди. — Надеюсь, мы друг друга поняли, девочка?

Влад, торжествуя, снова откинулся на спинку стула и оглядел вскочившую на ноги испуганную Нику. Белая как снег, она едва стояла на ногах, и, чтобы не упасть, держалась за грязную стену.

— Я поняла, — произнесла она тихо и постучала в дверь. Мгновения спустя раздался звук отпираемого замка, и дверь распахнулась. Уже уходя она услышала голос:

— Ещё увидимся.

***

Анна с недоверием смотрела на Нику и не могла поверить в то, что сейчас услышала.

— Я в школе хорошо училась и уж математику знаю на отлично. И знаешь, что я подсчитала? Не сходится. Никак не сходится. Если бы это был ребёнок Влада, ты уже должна была родить. А тебе рожать только через шесть недель.

— Это ребёнок Влада, — настойчиво повторила Ника.

Анна прищурила глаза, ожидая, что её подруга сейчас рассмеётся и скажет, что пошутила. Но Ника стояла перед ней с таким решительным и серьёзным лицом, что Анна даже засомневалась.

— Послушай, я же не идиотка. Я не настаивала на том, чтобы ты сказала чей он, когда мы только узнали, что ты забеременела. Дураку понятно, что у тебя был мужчина, пока ты была в Норвегии. Но я подумала, что рано или поздно ты расколешься. Ведь я твоя самая близкая подруга. А ты, видимо, не очень-то мне доверяешь.

Ника отвернулась от Анны, всплеснув руками.

— Просто прими это как факт! — выкрикнула она с надрывом. И что-то в её голосе насторожило Анну.

— Что-то случилось? — спросила она Нику. — Ты вернулась сама не своя. Дёрганная… Напомни-ка, в каком магазине ты была? — Анна оглядела квартиру в поисках фирменных пакетов, но ничего не увидела. Её озарили внезапные подозрения. — Где ты была? — с нажимом спросила Анна, надеясь хоть так воздействовать на подругу, но Ника не отступила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я устала, — лишь сказала она. — Завари мне, пожалуйста, чай. А я пока прилягу.

Через полчаса Анна принесла ей чашку горячего чая, но была слишком зла, чтобы дальше расспрашивать Нику. Хотя, если бы она была настойчивей, Ника бы всё ей выложила — и как встречалась в СИЗО с Владом, и что он угрожал ей, и что после она встретилась с неким Соклаковым, и как поставила несколько подписей на одних очень важных бумагах. Она бы даже рассказала, кто настоящий отец её ребёнка. Но Анна, не задав ни одного вопроса, вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Нике было невыносимо скрывать от близкой подруги всё, что сегодня произошло. Но, во-первых, это бы уже ничего не изменило. А, во-вторых, это бы угрожало и самой Анне. Лучше, если она будет находиться в неведении.