Оставить на память (СИ) - Ласс Лина

Оставить на память

Лина Ласс

Глава 1

Ника стояла на самом краю скалы. Суровый норвежский ветер трепал выбившиеся из-под шапки рыжие волосы и морозил лицо. Она пнула ботинком камень, и тот скатился прямиком в пролив. Бушующая вода внизу немедленно поглотила его.

У Ники на миг мелькнула мысль — как быстро море убьёт её, если она последует за камнем? Погибнет ли сразу или успеет почувствовать как ледяная вода вонзается в кожу? Умереть здесь и сейчас было очень заманчивой перспективой. Она наконец избавится от страха, перестанет вздрагивать от всякого шороха и просыпаться от кошмаров в холодном поту. Вода подарит ей такой желанный покой, а прекрасный вид возвышающихся гор на том берегу отвлечёт её перед прыжком в пучину.

Девушка как завороженная смотрела на бьющиеся о берег волны, а ветер то толкал её к обрыву, то тянул обратно. Она обвела взглядом пролив в поисках каких-либо свидетелей, но на воде не заметила ни одной лодки. Неудивительно, сегодня погода была неприветлива — небо затянуло серыми тучами и слегка моросило, а океан был тёмен и неспокоен. Никто из рыбаков не решился выйти за уловом. Если она сейчас решится сделать шаг в бездну, никто даже не хватится. В городке на материке видят её раз в неделю, когда она на моторной лодке приплывает в магазин за продуктами. Хозяева лавки, пожилая семейная пара, знают, что на острове живёт иностранка, но откуда она и как зовут, не имеют понятия. Ника всегда любезна с ними, но молчалива, и если они задают уточняющие вопросы, делает вид, что не понимает их. Норвежский она знает плохо, но старается не показывать лишний раз, что отлично говорит на английском.

Как-то Ника спросила, где можно приобрести бумагу и карандаши. И тогда, кажется, местные приняли её за писательницу, затворницу, которой нужно сосредоточится на вдохновении где-то подальше от людской суеты, и лишний раз не тревожили её. Нике это было только на руку. Внимание ей было ни к чему. И если она вдруг исчезнет, никто не будет её искать. Может, решат, что она уехала так же незаметно, как и появилась здесь. А может, подумают — девушка увлеклась работой настолько, что позабыла о необходимости пополнить холодильник. И никто не вспомнит о ней, пока тело не прибьёт к скалистому берегу. В этот момент она даже не думала о том, что её уход может кого-то расстроить. Детей, ради которых стоило жить, у неё не было. Родители давно покинули этот мир. Разве что друзья…

И ещё один человек. Но вот что бы он почувствовал, Ника уже не могла сказать точно. Боль? Безразличие? Или гнев? При мысли о нём Ника снова ощутила тревогу. Холодок пробежал сквозь тело, дыхание участилось. Состояние, граничащее с паникой снова накрывало её с головой. Так нельзя! Он не одержит верх. И покончить со всем — это не выход. Слишком просто. Слишком легкомысленно.

Стараясь дышать глубоко, трясущимися руками она обхватила себя за плечи. Закрыла глаза и попыталась представить себя там, где ей всегда было хорошо.

Деревянный дом, наполненный тёплым светом. В камине трещат поленья. На полу разбросаны пёстрые домотканые коврики, а на диване вязаный пледы и подушки. Стены усеяны старыми фотографиями, наполненными приятными воспоминаниями, картинами деревенских пейзажей, книжными полками. На столе, покрытой кружевной скатертью, стоит горячий чай с облепихой, аромат которой наполняет всю комнату. Из-за стены слышно тиканье напольных старинных часов. А из-под ситцевых занавесок видно как за окнами тихо ложится снег.

Порой Нике казалось, что этого места никогда не существовало, что оно только приснилось ей. И никогда не было в её жизни той, кто готовил самые вкусные пироги с яблоками, кто читал ей сказки перед сном, и чьи руки утешали в болезни и в грусти. Этот дом когда-то был оплотом беззаботного и счастливого детства. Здесь жили несколько поколений по линии её матери, а та, кто подарила ей беспечное время юных лет, звалась Марией Александровной — её бабушка. В доме бабушки всегда было тихо и спокойно, и, казалось, ничего не менялось, вплоть до ситцевых занавесок. Про такие места говорят "Твой дом там, где твоё сердце". И откуда бы Вера не возвращалась сюда, она всегда знала, что здесь ей будут рады, здесь её всегда ждут. И в минуты, когда ей было особенно тяжело, девушка всегда представляла себя в этой тихой комнате, ощущала вдруг спокойствие и безопасность, что помогало снова почувствовать опору под ногами и двигаться дальше.

А последние пару лет, она прибегала к такому трюку так часто, что это начало угрожать её психике. Соблазн оторваться от реальности и укрыться от того кошмара, в который постепенно превращалась её жизнь, был так велик, что это стали замечать её близкие люди. Постепенно Ника стала замкнутой, молчаливой и могла погрузиться в себя так сильно, что не замечала ничего вокруг. И сейчас ей было так необходимо снова почувствовать себя в безопасности своего воображения. Благо, что никто не будет отрывать её от её фантазий. На этом острове кроме неё не было ни одной живой души. Уже много дней Ника во время своих прогулок изучала вдоль и поперёк место, которое стало её убежищем.

Остров был довольно большим, около трёх километров в диаметре. Скалы перемежались с низинами, поросшими редкой травой, а дом, в котором она жила, укрывал от северных ветров небольшой лес. Жилище представляло из себя небольшую хижину с маленькой кухней, исправным камином и низким потолком. Ника привыкла к более просторным условиям проживания, и когда впервые вошла в этот дом, почувствовала, как стены стали давить, но разведя огонь, поняла, что дом не так неприветлив, как ей вначале показалось. Со стороны материка его было не видно, и могло показаться, что остров был необитаем. Это и нужно было Нике — затеряться, пропасть на время.

В первые дни девушка не рискнула далеко отойти от своего временного прибежища. Она любовалась с отлогого берега видом на городок по ту сторону пролива, ощущая как внутри всё сжимается то ли от тоски то ли от восхищения пейзажем. В первый раз взглянув здесь на океан, Ника разрыдалась. И это было до того странно, ведь весь путь из Москвы до этого одинокого клочка земли, она не позволяла ни единой эмоции вырваться наружу. А сейчас она дала волю слезам. Она кричала, бросалась камнями, ревела навзрыд, а шум моря заглушал её голос, будто разрешая ей в меру выплеснуть всю накопившуюся злость. Так продолжалась до тех пор, пока она не почувствовала опустошение. Длилось ли это минуты или часы, Ника не могла сказать. Только голова стала раскалываться, а горло саднить. Пошатываясь она вернулась к хижине, заперла за собой дверь, и как была, в куртке и ботинках, рухнула в кровать, немедленно провалившись в тяжелый сон. Пробуждение не принесло ей облегчения. Так же болела голова, и не было никакого желания вылезать из-под одеяла. Хотя ботинки снять всё же пришлось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Девушка снова плакала. Свернувшись калачиком, слушая как за окном завывает ветер, она поняла, что наконец осталась один на один со своими мыслями и, может быть, в первый раз ощутила полное одиночество. Ни друзей, ни родных, ни связи с внешним миром. И что ждёт её дальше, она не представляла вовсе. Не то, что три года назад, когда ей казалось, что она попала в какую-то совершенную сказку, в ожидании, что все её мечты вот-вот сбудутся. А сейчас мысль просто закрыть глаза и исчезнуть как в каком-нибудь номере иллюзиониста, ей была милее всего на свете.

Только на следующий день Ника заставила себя встать с постели. Разожгла камин, умылась холодной водой и сменила одежду. Делала она это всё не потому, что хотела, а автоматически, только чтобы продолжать двигаться. На плите подогрела какие-то консервы, с трудом впихнула в себя непонятную жижу и выпила кофе. Только крепкий напиток помог ей немного взбодриться. Девушка наконец осмотрелась вокруг. Дом был старый, но крепкий. Хотя жильцы редко наведывались сюда, но старались сохранить всё в рабочем состоянии. Здесь было электричество, чистое постельное бельё, тёплая одежда. В небольшом сарае за домом были сложены дрова и кое-какие инструменты. Мобильная связь добралась и до этого места, но Ника старалась лишний раз не включать телефон — она всё еще боялась, что ей позвонит тот, чей голос хотелось слышать в последний момент.