Историзм против эклектики. Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии - Юрий Афанасьев

Этот метод имеет определенные преимущества [130]. Вместо "оси последовательного времени" (диахрония) он выдвигает на первый план в историческом исследовании "ось одновременности" (синхрония), что дает возможность осуществить как бы "поперечное рассечение" истории отдельного региона или всего мира на каждом данном этапе развития. Синхроническое исследование, охватывающее несколько стран, позволяет, как отмечал Б.Ф.Поршнев, частично преодолеть ограниченность истории одной страны. Отдельную страну нельзя обособить от широкой исторической среды» в которую она органически включена. Синхронический срез на карте мира обнаруживает не только границы между соседними государствами или между территориями народов и племен, но и границы других различий: языков, культурных общностей, вероисповеданий, экономических уровней, денежных систем и т. п. Наконец, этот метод позволяет выделить те аспекты исторической действительности, на основе которых возможны заключения о единстве мировой истории. Однако метод синхронического, или горизонтального, анализа, если его абсолютизировать, может привести к упрощению и даже искажению исторической действительности, на что, в частности, обратили внимание советские ученые И.В.Галактионов и А.Д.Эпштейн [131]. Если недостатком традиционного рассмотрения, отмечают они, являлась известная обособленность истории отдельных стран, то его очевидным преимуществом был историзм. При неизбежной сжатости хронологических рамок синхронного рассмотрения историк имеет дело не с глубинными процессами развития, а лишь с теми их проявлениями, которые фиксируются применительно к моменту предпринятого автором "поперечного рассечения".

Пожалуй, никто из историков до Броделя не применял столь широко метод исторической синхронии. На основе этого метода созданы обе его наиболее важные работы, к нему он неоднократно возвращался в своих теоретических исследованиях. И вряд ли у кого нагляднее, чем у Броделя, проявились одновременно и достоинства и недостатки этого метода.

Работы Броделя поистине грандиозны в смысле единовременного охвата огромного количества взаимосвязанных и взаимодействующих структур, явлений, процессов—в одном случае в масштабах региона, в другом—всего мира. Как уже отмечалось, хронологические рамки его "Средиземноморья" сравнительно невелики - вторая половина XVI в. Но Броделю удалось показать очень многие проявления органического единства этого региона[32]. Выполняя в этом исследовании одновременно роль историка, социолога, географа и этнографа, он доказал, что в ряде случаев более или менее существенные изменения в одном месте сказывались во всем этом огромном районе. Например, повышение цен в Севилье или новый коммерческий маршрут Барселона—Генуя влекли за собой целую серию отзвуков, которые затем проявлялись в едином для всего региона феномене. Сотни взаимодействий, таких, как климат и ритм социальной жизни, жители гор и прибрежных равнин, города и дороги, явления духовной жизни и развитие техники, взаимоотношения различных этнических общностей и т.п., нельзя было бы установить, рассматривая обособленно историю какой-либо одной страны.

Во вступительной лекции, прочитанной в Коллеж де Франс в 1950 г., Бродель рассказал о предпринятой им совместно с группой молодых ученых попытке исследовать общую мировую конъюнктуру в XVI в. И на этот раз удалось воссоздать впечатляющую картину самых разнообразных взаимодействий и взаимовлияний, нащупать почти неуловимые нити, которые связывали самые отдаленные точки планеты. Казалось бы незначительные технические усовершенствования в одном месте, такие, например, как перестановка артиллерийских орудий на корабельных палубах или уменьшение тоннажа парусников, влекли за собой не только полные драматизма события на всех морях и океанах, но и серьезные изменения в расстановке сил между отдельными государствами [133]. Широкие взаимодействия были выявлены и в духовной жизни [134], что стало возможным лишь с помощью синхронического анализа.

Метод исторической синхронии используется и в работе Броделя "Материальная цивилизация и капитализм". Хронологические рамки исследования здесь более широкие, чем в "Средиземноморье", но ретроспективный взгляд также почти отсутствует. Как уже отмечалось, Бродель написал только одну из трех частей задуманной им книги. В этой первой части речь идет о материальной жизни мира, т. е. о самом нижнем "ярусе" истории, где господствуют структуры "большой продолжительности". В этом смысле для Броделя несколько веков всемирной истории — момент неизменяемости, вполне объяснимый в категориях синхронии. В течение всего периода с конца XIV по XVIII в., считает он, в Европе существовала система, которая может быть описана с помощью нескольких положений и правил, довольно четких по своему содержанию. Несмотря на все изменения, которые, бесспорно, имели место в течение этих четырех или пяти веков, мы можем констатировать, пишет Бродель, что экономическая жизнь обнаруживала определенное единство вплоть до потрясений XVIII в. и индустриальной революции. Благодаря именно этим неизменяемостям, постоянствам в таком, казалось бы, неупорядоченном мире устанавливался некоторый порядок, характерный для всего периода [135].

С помощью метода исторической синхронии Бродель находил то, что искал,—дополнительные связи и взаимодействия между явлениями, находящимися в статическом и динамическом состоянии; некоторые общие для каждого данного периода и для определенного региона проявления исторической действительности; многовековые структуры, которые человечество преодолевает с огромным трудом; некоторые из тех точек, где происходят встречи цивилизаций. Стала ли от этого общая картина более полной, более красочной? Бесспорно. Комплексность, многогранность, объемность и широта — эти качества действительно отличают работы Броделя и делают их, пожалуй, самыми оригинальными во всей буржуазной историографии.

Вместе с тем именно метод исторической синхронии наиболее зримо оттеняет все слабые стороны как основополагающих теоретических установок Броделя, так и его приемов исторического исследования. Глубинные процессы развития, объясняющие не появление дополнительных штрихов на карте мира, а качественно новое в ее характеристике, как правило, оставались "за кадром" его научного анализа. Воспроизведение периода XIV — XVIII вв. в категориях системы связей и взаимодействий "функциональной социологии" и "чистой экономики", в виде чередования циклов экономических конъюнктур, "нисходящих" и "восходящих" фаз не позволило Броделю установить, что в это время на смену феодализму как общественно-экономической формации в результате буржуазных революций пришел капитализм.

Подведем некоторые итоги нашего анализа историко-социологической концепции Броделя.

При оценке места и роли творчества Броделя в истории французской исторической науки очень важно обратить внимание на два момента: на общую методологическую направленность его трудов и объективно вытекающие из его основополагающих установок и осуществленных им исследований выводы идеологического и политического характера, с одной стороны, и на конкретно-историческую разработку им отдельных проблем с другой. В том и другой случае, как это очевидно из приведенного анализа, оценка не может быть однозначной.

В отношении общей методологической направленности и объективных результатов деятельности Броделя, если их рассматривать с точки зрения социальных функций буржуазной исторической науки в современных условиях общественного развития, следует со всей определенностью сказать: по своему существу, в главном эта направленность антимарксистская и сводится к тому, чтобы опровергнуть взгляд на историю как на единый, закономерный, объективный процесс развития и смены общественно-экономических формаций, осуществляющийся в форме революционных скачков, В плане политическом выводы Броделя используются для обоснования незыблемости капитализма, бессмысленности поиска путей и способов его ликвидации. Однако было бы глубоко ошибочным полагать, что Бродель сознательно занимался изобретательством фальсификаторских приемов исторического объяснения и руководствовался заранее определенными целевыми установками идеологического и политического характера. Вся его деятельность сопровождалась углубленными научными поисками, результаты которых во многом можно оценить позитивно. И в методологическом и в конкретно-историческом плане он способствовал продвижению исторического знания к объективной истине, и в этом смысле его научные достижения не вызывают сомнений. Это касается прежде всего разработки таких проблем, как география человека, история материальной культуры, история человечества как сложная система с сотнями линий, по которым осуществляются связи и взаимодействия между самыми различными факторами, явлениями, процессами в крупных регионах и во всемирном масштабе, и др.