Падшие в небеса - Ярослав Питерский

— Да конечно, — прохрипел Павел. Маленький повернулся к нему спиной. Он стоял — широко расставив ноги. Павел рассматривал его хромовые сапоги. Они были начищены, до зеркального блеска и Павел даже увидел отражение своего небритого лица. Совсем нечетко, но рассмотрел — искаженную гримасу, страшной физиономией, со щетиной на щеках. «Надо побриться. Обязательно. Может у него спросить бритву?» — неожиданно подумал Павел.

— Ваша фамилия, имя, отчество, год и место рождения! — грубо спросил следователь. Павел, вновь затянулся папиросой и ответил:

— Клюфт, Павел Сергеевич, пятнадцатое июня тысяча девятьсот семнадцатого, Красноярск.

— Социальное происхождение?!

— Из семьи служащих, — ответил Павел.

Следователь развернулся и как, заправский боксер — нанес сильнейший удар Павлу в губу. Папироса обожгла глаз. Кровь моментально заполнила рот. Павел, рухнул на пол, как подкошенный, корчась от боли. Показалось, что офицер выбил ему зуб. Клюфт лежал и стонал. Он не мог понять — что вызвало такой гнев у этого человека?! Маленький склонился, поставив сапог Павлу на плечо:

— Не вздумай плюнуть на пол. Тобой вытру гнида! Я же тебя просил — говорить правду! А ты?

— А, что я? — испуганно прохрипел Клюфт.

— А ты, врешь собака! Социальное происхождение?! Говори сука!

— Из семьи служащих, — вымолвил Павел и тут же получил удар сапогом по почкам.

— Я с тобой не шучу! Собака! Говори правду!

— Я и говорю правду! — простонал Клюфт. Но тут, произошло неожиданное. Следователь, как ни в чем, не бывало, направился к столу. Он вновь закурил папиросу и затянувшись, улыбнулся, ласковым голосом промурлыкал:

— Ну, из семьи служащих говорите, что ж, так и запишем. Так и запишем. Только вот врать Павел Сергеевич, не надо! Не надо! — Маленький вновь ехидно улыбнулся.

— Сядьте и вытритесь, хоть рукавом, что ли?! Ну, посмотрите — на кого вы похожи! Ай, ай! Так неудачно упали со стула! — следователь издевался, как не в чем не бывало. Павел утерся рукавом. Из десен все еще сочилась кровь. Она наполняла рот. Но Клюфт, сплюнуть не решался. Он лишь глотал солоноватую жидкость. Глотал и с обречением думал — «Ну, вот меня уже и приучили пить свою кровь. Как же быстро, все, однако?!» Следователь Маленький писал. Подняв голову, таинственно, даже с уважением, вымолвил:

— А, вот Сергей Августович Клюфт — это простите, не ваш родитель будет? Павел внимательно посмотрел в глаза офицеру. Обычное, равнодушное выражение. Ни какой искринки. Ни злости, ни ненависти, не сочувствия.

— Так, я не понял — Сергей Августович Клюфт, это ваш отец?

Павел ухмыльнулся. Он вдруг осознал, что: «стесняется быть сыном своего отца»!

И не просто стесняется. А боится! Мерзкое чувство отвращение к самому себе! Вот, так, нужно решится на малое — сказать или да или нет. Сказать «нет», значит отречься, от отца. От своего рода! От своих родителей! Отречься и попытаться сохранить себе жизнь и свободу. А сказать — «да»? Что тогда? Подписать себе приговор? На тяжелое решение всего несколько секунд, за которые потом либо будет противно и стыдно, либо мучительно больно и обидно, что ты, сам, себя — «загнал в угол». Клюфт ухмыльнулся с выражением — совершенно, обреченного человека. Человека готового взойти на эшафот и самовольно втолкнуть голову в петлю. Сгустки крови вновь наполнили полость рта. Но Павел не стал их глотать. Он выплюнул на пол. Ало-красная клякса, зловеще растеклась по кафельному полу.

— Да, это мой отец. Ну и что?

Следователь Маленький с удивлением сначала посмотрел на пол, затем на Клюфта и пожал плечами:

— Не ожидал. Не ожидал. Вот так. Ну, что ж. А не ваш ли отец — Сергей Августович Клюфт, был до революции, фармацевтом и имел свою личную аптеку на улице Воскресенской, ныне носящей имя вождя всего мирового пролетариата товарища Сталина?!

— Да, это так. И что? В это вы меня и обвиняете, что у меня отец имел аптеку? — брезгливо спросил Клюфт. Маленький вновь сорвался. Он вскочил и шарахнул по столу кулаком. Лицо налилось кровью. Глаза закатились от злобы. Офицер визжал:

— А!! Вопросы тут задаю я! И не сметь меня перебивать. Глаза в пол! Отвечать на вопросы, а не спрашивать!! Павел вздрогнул и зажмурился. Ему вдруг стало даже интересно — как, этот человек, его ровесник, умеет управлять своим поведением?! Минуту назад, он, был невозмутимым. Через мгновение — добреньким. Потом — неистовым монстром, бьющим по лицу. И опять перевоплощение в любознательного. И вот, трансформация в страшное существо — от красной морды которого, хоть прикуривай!

— Так это ты, мразь буржуйская, пытался утаить свое происхождение? Ты прокрался в нашу власть и пытался вести тут разлагающую работу? Признаешь ли ты это собака?! — следователь спросил это вновь совершенно спокойным тоном. Маленький уселся в кресло и закурил. Он буравил взглядом Клюфта. Павел тяжело вздохнул:

— Ничего я признавать не буду. Я никогда не маскировался. Родился я — в семнадцатом и когда национализировали аптеку моего родителя — я еще под стол пешком ходил. Я комсомолец. И всегда верил в политику нашей партии большевиков. Никогда никаких планов я не вынашивал. Я честный человек. Гражданин нашей великой родины! — Павел сказал это с максимальным пафосом.

Он, попытался удивить своим заявлением следователя. Но тот, лишь ухмыльнулся и стряхнув пепел, лениво сказал:

— Ты, тут, брось мне, права-то качать! Ты, морда контрреволюционная, шпион, саботажник и вредитель. Мало того. Ты всегда скотина вынашивал планы — подорвать устои, как ты говоришь — нашей советской власти. И я тебе это в ближайшее время докажу. Что же касается того, что ты комсомолец — так это забудь. Мы еще допросим того секретаря комсомола, который тебя морду фашистскую — в комсомол принял. Спросим и накажем. А сейчас скотина говори — свою национальность. И не вздумай врать. Павел обомлел. Хотел удивить он, а ошарашили — его! Вот так! Он, оказывается, шпион, саботажник и фашист. Он, оказывается — вовсе не комсомолец. Он, вообще оказывается, теперь никто! Но Клюфт пришел в себя быстро. «Я так хотел услышать обвинения. Вот и услышал. Вот теперь все и понятно» — подумал Павел.

— Так, что молчим арестованный Клюфт? Молчать тут нельзя, когда спрашивают. Молчание тут — золотом, никогда не будет! Клюфт, вздохнул:

— Я немец. Я по национальности — немец. Мой род уходит в восемнадцатый век. Тогда первые люди по фамилии Клюфт появились на берегах Енисея. И тут, ничего противозаконного нет.

— Так, значит, ты, признаешь связи — с фашисткой Германией? — спросил Маленький.

— Что?! — вскрикнул Клюфт. — Да, что вы несете? Какие связи? Какой Германии? Я, и немецкого-то, не знал никогда! Вы, о чем? Да я по национальности немец — но я никогда не был на своей исторической родине и не общался ни с кем из Германии! Я и говорить то, повторяю вам, по-немецки не умею! Что за бред? Маленький ухмыльнулся, встал из-за стола и затушив окурок, медленно подошел к Клюфту. Секунду, поразмыслив, офицер, что есть силы — ударил Павла в лицо кулаком. Клюфт откинулся назад, стул накренился и повалился на пол. Павел больно ударился о кафель головой. В глазах потемнело. Тут же, он получил еще несколько ударов по почкам. Вскрикнув, Павел закрыл лицо — прижал руки к голове, и подтянул к животу ноги. Но Маленький его больше не бил. Он стоял и, рассматривая, скрючившегося на полу человека — тяжело дышал:

— Я тебя собака научу, как на вопросы отвечать! Ты мне тут поразговариваешь! Говори собака — явки, адреса, фамилии! И учти — ты сам себе приговор своим отпирательством подписываешь! Говори собака — явки, адреса, фамилии! Кто тебе дал задание дискредитировать наш строй, разрушать наши устои, вести контрреволюционную пропаганду? Кто собака? Кто? — Маленький склонился над Павлом и орал ему в ухо, что есть силы. Клюфт мычал словно немой. Он лишь видел начищенные носки хромовых сапог следователя. Раздался стук. Дверь со скрипом раскрылась и в кабинет, вошли два человека. Маленький, вытянулся, как по струнке. Павел, с трудом перевернулся, как жук на песке и взглянул на вошедших. Это был высокий старшина и майор. Тот самый — майор Поляков, который приходил на собрание в редакцию газеты, когда клеймили позором Самойлову. Павел лежал и смотрел на этого человека. Почти безразличное гладко выбритое лицо. Квадратные усики под носом и толстые как вареники губы. Противный нос в виде крючка. Низкий лоб. Майор ехидно улыбнулся и спросил у Маленького:

— Ну, что тут происходит, лейтенант? Следователь набрал в легкие воздуха и почти на оном дыхании без запинки, словно прилежный ученик у доски, ответил:

— Вот, Олег Петрович, веду допрос. Применяю метод зебра! Пока результатов не дал! Но кое-что, все-таки, арестованный сказал! Майор брезгливо посмотрел на Павла. Их взгляды встретились. Клюфт вытер рукавом кровь с губ и отвел глаза в пол.