Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин

одном белье, а когда и этого оказалось мало, начала снимать с себя всю одежду и прикрывать интимные части разными предметами или руками.

– Как на это реагировали подписчики?

– Достаточно бурно. Совсем скоро я даже обнаружила, что у меня появились поклонники. Они следили за выходом всех новых сетов и синглов, активно комментировали и даже заводили со мной личную переписку. Некоторые признавались в любви, предлагали встречаться, иные же пытались развести меня на секс или на фото порнографического характера. Я обожала первых и презирала последних. Но совершенно никто не догадывался, что я показывала свое тело не потому, что текла от этого, но чтоб всецело себя полюбить, стать уверенной, лишиться всех комплексов.

– Но ты же понимала, что всех интересовало только одно?

– Конечно. И несмотря на это, раз в два-три дня я придумывала все новые и новые изощренные сюжеты: обливала белую футболку водой, вставала на четвереньки на стеклянный стол, чтобы уловить необычный вид снизу или делала кадры прямо в ванной, прикрыв все густым слоем пены. Расширялась и география: последнее сиденье полупустой маршрутки, университетская уборная, примерочная магазина. Однажды я даже встала в пять утра, чтобы сделать откровенные фотографии прямо на площадке напротив дома.

– И со временем для тебя это стало искусством?

– Типа того. Примерно тогда же я стала чувствовать какую-то невероятную, приятную, кружащую голову и заставляющую чаще биться сердце силу. И чем откровеннее я делала кадры, чем необычнее выбирала локацию, тем сильнее получала прилив этой энергии. Она, как адреналин, побуждала не только снимать больше, изощреннее и чаще, но и давало некий вкус жизни.

– А-ля вдохновение?

– Мы же взрослые люди. Это называется возбуждением.

– Каждый называет это, как хочет.

– В поисках новых сильных ощущений, я перешла к продаже самых откровенных фотографий. На вырученные деньги (желающих заплатить оказалось немало) я покупала новое кружевное белье, чулки, подвязки. За один месяц удавалось выручить от десяти до пятнадцати тысяч рублей. Однако уже через полгода люди перестали платить за, как они это сами называли, «детские» снимки. Популярность резко падала – участники выходили из паблика, оставляли негативные отзывы (мол, развожу на деньги, фейк и прочее), писали гадости в личку. Все чаще и чаще разные извращенцы принимались описывать похабные и аморальные вещи, какие они мечтают совершить со мной. Некоторые из них даже грозились вычислить и изнасиловть меня. Мне сделалось невыносимо страшно, и в то же время гадко и противно. Люди предстали в моих глазах грязными животными, которые только и думают о совокуплении. Я даже удалила все. Очистила любое напоминание о моем хобби.

– И что, смогла вернуться к обычной жизни?

– Я погрузилась в учебу, записалась в труппу студенческого театра, стала чаще рисовать картины. Но, как ты это называешь, эксгибиционизм – это не маска, которую можно снять, а неотъемлемая часть личности. Раз в неделю-две я срывалась, вновь делала снимки, отправляла их на анонимные паблики. От этого всегда становилось противно, хотелось бить себя по лицу. Только примерно через полгода мне надоело издеваться над собой. Я восстановила свой старый аккаунт с фотографиями (которые скачала из альбомов своих старых поклонников). Но съемка эротики уже так не цепляла, как раньше. Я столкнулась с непреодолимой тоской по старым ощущениям.

– Поэтому ты и затеяла свои странные игры?

Василиса сняла с шеи ремешок и протянула фотоаппарат-зеркалку Феликсу.

– Я хочу, чтоб ты снял меня голой, – серьезно произнесла Воскресенская, пристально наблюдая за ходом зрачков Феликса.

Понимая, что подобное занятие вполне естественное для Василисы, Флейман взял в руки камеру. Она отошла к кровати.

– Ты сразу разденешься?

– Нет, я хочу, чтобы ты включил свое воображение, господин «инспирист». Используй по-максимуму свое вдохновение.

Флейман покраснел, но согласился полностью следовать ее правилам.

– Тогда давай сыграем с тобой в игру.

– Обожаю игры, – улыбнулась девушка.

– Представь, что ты стеснительная девушка и тебе подарили сертификат на фотосессию в студии.

– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, это студия «Грация»? – сходу стала отыгрывать роль девушка.

– Да-да, я вас слушаю.

– Мне подруги сертификат подарили, на фотосессию. Я могу его использовать прямо сейчас?

– В самый разгар рабочего дня и без записи?

– Простите, я не знала, что у вас все так строго. Я на фотосессии впервые, – сделав виноватое лицо, проговорила Воскресенская.

– Что ж, раз уж впервые – сделаю для вас исключение. Но мне тогда придется закрыться.

– Простите, что помешала вашей работе.

– Ничего. Ради такой милой девушки не страшно и на жертвы пойти.

Василиса смущенно улыбнулась. Когда Флейман проходил мимо нее, чтобы закрыть дверь, она резко опустила глаза в пол и крепко сжала одной рукой юбку платья.

– Что мне делать?

– Снимайте с себя все лишнее и вставайте туда, к стене.

– Но на мне нет ничего лишнего.

– Тогда просто вставайте.

Флейман включил камеру и перевел ее в автоматический режим.

– Как мне встать?

– Как сейчас – хорошо. Только будьте чуть-чуть раскованней.

Щелчок – на экране отобразился снимок.

– Теперь сделайте руки вот так. Голову немного вбок.

– Так?

– Да, просто превосходно.

Феликс сделал еще пару кадров с разных ракурсов, затем убрал камеру и, прищурившись, посмотрел на модель.

– Вы все равно слишком скованы.

– Простите, я немного стесняюсь.

– Садитесь на кровать. Попробуем вас раскрепостить.

Девушка послушно выполнила просьбу фотографа.

– Так?

– Да. Теперь возьмитесь за ленту вашего бантика и начинайте тянуть.

– Но он же развяжется.

– Тяните. Это нужно для образа.

Василиса исполнила пожелание мастера и развязала галстук на воротнике.

– Я все правильно сделала?

– Все просто великолепно. Начинайте расстегивать пуговицы.

Воскресенская стала натурально краснеть. После третьей петельки показался контур уже знакомых кружевных чашечек лифчика.

– Разве правильно то, чем мы сейчас занимаемся? – подняв брови, боязливо произнесла девушка.

– Это часть фотосессии. Обнажите еще плечи.

Василиса повиновалась Флейману. Молодой человек увидел выпуклую девичью грудь в красивом белье.

– Знаете, мне как-то неловко. Пожалуй, я пойду.

– Никуда вы не пойдете, пока мы не закончим.

Глаза девушки налились настоящими слезами.

– Но ведь…

– Повернитесь ко мне спиной и вставайте на четвереньки.

– Я не хочу.

– Выполняйте.

По щекам Василисы покатились слезы, но она все равно сделала так, как велел Феликс. В этот же момент Флейман перестал понимать, где заканчивается игра и начинается реальность.

– Что ты со мной сделаешь?

– Просто сниму, как мы и договаривались.

– Но я уже не хочу.

Флейман стал разглядывать две округлые ягодицы девушки, которые едва ли прикрывала короткая юбка. Вблизи они выглядели как идеально ровные шарики. Мимолетно в голове молодого человека пробежала мысль о совершенных геометрических фигурах.

– Я хочу, чтобы ты подняла подол.

Василиса не послушалась. Тогда Флейман сам потянул за край платья, но дальше случилось нечто непредсказуемое: Василиса резко развернулась и дала Феликсу пощечину. Тот недоумевающе схватился за горящее пораженное место и непонимающе посмотрел на девушку.

– Как тебе не стыдно подобное вытворять с невинной девушкой?

– Что? В смысле?

– Убирайся из моей квартиры, – вскакивая с кровати, возмущенно закричала она.

– Я не понимаю, это часть игры?

– Я сейчас закричу на весь дом, что ты меня насилуешь.

– Постой. Я уйду.

Не оглядываясь, Флейман вышел за дверь, но остановился