Из ниоткуда в никуда - Виктор Ермолин

фразы, после которых кардинально меняются их взгляды на жизнь. Я простой человек, который едва ли когда-нибудь поймет страдания других. Мне нечего было сказать. Выслушать – это большее, что я могла дать.

* * *

Женя сняла очки и повесила их на видное место.

– «Только бы не забыть их вернуть Феликсу», – подумала она, и в тот же миг услышала телефонный звонок. – «Неужели это он?».

Девушка побежала в комнату, но вопреки всем ожиданиям на экране горела фамилия – Асагумов.

– Алло.

– Здравствуй, Женечка. Это я.

– Привет, Сеня. Рада тебя слышать.

– Хотел узнать – ты все еще водишься с этим Флейманом?

– Конечно вожусь. Он же мой друг.

– Не пойми меня неправильно – мне правда не хочется лезть в твою личную жизнь, но я не мог не позвонить в УПИ на кафедру «Перевода», чтобы узнать, что это за тип такой.

– Зачем? – с какой-то несвойственной ей суровостью спросила она.

– Я беспокоюсь о твоей безопасности. Поэтому выслушай, что сейчас скажу.

– Не хочу. Мне все равно.

– Феликс Флейман никакой не переводчик. В базе УПИ вообще нет людей с такой фамилией.

– Хочешь сказать, что я его выдумала?

– Нет. Этот человек обманщик. Беги от него.

Но Женя не стала больше слушать и просто бросила трубку.

XIII. Жестокие игры

Когда закончил гореть алым промозглый октябрь, сухие листья стали тушить бензином и спичками. Небо все чаще стал окутывать пепел из белых хлопьев жгущих кожу снежинок.

Флейман запрокинул голову: хлопья снега стали улетать обратно вверх. Но стоило ему только об этом задуматься, как спутанные белые комки вновь принялись падать на землю. В этих сгустках замерзшей воды было смысла не больше, чем в репетициях, которые продолжал посещать Феликс.

– Тебе не кажется, что снежинки летят с земли на небо? – в унисон мыслям Феликса спросила Женя.

– Нет, – соврал Феликс.

Молчание.

– Погода у нас занимается проституцией.

– Что ты имеешь в виду?

– Она слишком изменчива.

Женя еще раз обвела глазами бесцветный пейзаж – осадки почти перестали падать.

– Как успехи в университете? – вдруг спросила она, вспомнив слова Асагумова. Это был уже пятый раз, когда она хотела это спросить, и только первый, когда по-настоящему решилась.

– Половина семестра позади. Сейчас на всех парах проверочные. Приходится усиленно все заучивать. Но хуже всего практика перевода. Там особо не подготовишься, всегда импровизируешь. К тому же препод очень лютый. Она на последнем курсе принимает решение, выпускать ли студента на госы. Очень печется о своей репутации, всех заваливает, – без запинки проговорил Феликс. – А почему ты спрашиваешь? Раньше тебя особо не интересовала моя учеба.

– Просто, интересно, – ответила Женя и тут же перевела тему. – Та-ак, шесть репетиций позади. Пора уже начинать делать сводные. Ты явно преуспеваешь в сольных актах, но куда сложнее будет в совместных. Предлагаю на следующей неделе уже позвать Машу.

– Машу?

– Да, Лучезарскую.

– Кажется, я с ней еще не знаком.

– Разве? Она меня часто спрашивает о тебе.

Феликс и Женя зашли в подъезд дома на Южном. С приходом зимы он перестал разлагаться, точно плоть при минусовой температуре. Пианист больше не играл – Женя сказала, что он недавно съехал. А в квартире «69» все по-прежнему царил Советский Союз. Скука.

Вдруг заиграла мелодия. Феликс достал телефон – на экране значились инициалы «В.В.».

– Ты не будешь против, если я поговорю у тебя на кухне?

– Да, пожалуйста. Зачем спрашиваешь?

Сдерживая дрожь в руках, Феликс нажал на кнопку соединения и прикрыл за собой дверь.

– Алло, – сдержанно произнес он.

– Скучал по мне? – прозвучал в динамике нежный голос.

– Может быть.

– Прошел целый месяц. Что значит «может быть»? Я надеялась, что ты уже весь извелся в ожидании звонка.

– У тебя есть ко мне дело?

– Да, я хочу сыграть в новую игру.

– Мне некогда с тобой играть.

– Ты сейчас у Жени?

– Только не говори, что опять хочешь со мной встретиться.

– Это будет зависеть полностью от тебя, – посмеялась девушка в трубку. – Она рядом?

– Нет, в другой комнате.

– Отлично, – сказала Василиса, сменив голос на шепот. – Я хочу, чтобы ты снял на телефон ее нижнее белье.

– У тебя все в порядке с головой?

– Задери юбку или сделай это тайно – мне не принципиально. Главное отправь мне снимки в качестве доказательства.

– Я не буду таким заниматься.

– Тогда не получишь награду.

– Какую еще награду?

– Аванс скинула тебе на телегу.

Василиса бросила трубку. Тут же пришло оповещение из мессенджера. Феликс открыл приложение – на загрузке находилось два фото. Флейман открыл первое: на нем Василиса стояла с телефоном в руке напротив ростового зеркала шкафа купе. Ее лицо было обрезано наполовину – до ярких алых губ в матовой помаде. Ниже – бежевое короткое платье с завязанным галстуком-бантиком на воротнике. Еще ниже – черные капроновые колготки. Феликс перелистнул фотографию. На следующей Василиса уже приподняла юбку платья с одной стороны, открыв глазам смотрящего темную полоску шортиков.

Василиса(19:35): Линия шортиков на капроновых колготках такая пикантная, не правда ли?

Василиса(19:36): Получишь продолжение, когда выполнишь задание.

Флейман, раздираемый изнутри нравственностью и вожделением, вернулся к Жене в гостиную. Не теряя времени, девушка уже проводила разминку под музыку из грядущего спектакля.

– Что-то случилось? Ты весь красный.

Феликс пробежал глазами по ее бедрам. Все было целомудренно спрятано под плотной тканью спортивного костюма.

– Да так, пустяки.

– Тебе снова нужно уйти?

– Нет, у нас же репетиция.

Женя выпрямилась и испытующе посмотрела на Флеймана.

– Слушай, а твой костюм для выступлений уже готов?

– Еще нет. А что?

– Просто подумал, что было бы здорово создать у тебя дома более театральную атмосферу.

– Хочешь, чтобы я переоделась?

– Если не сложно.

– Я могу надеть платье из спектакля «Роман с кокаином». Оно в принципе сойдет за винтажное.

– Было бы здорово.

Женя открыла шкаф, взяла плечики с длинным непрозрачным чехлом и ушла в ванную переодеваться. Тем временем Феликс достал телефон и, трясущимися от напряжения пальцами, попытался выбрать режим фотосъемки.

– «Это всего лишь снимок, да? В этом же нет ничего омерзительного?».

Вернувшись, Женя разочаровала Флеймана еще сильнее. Платье рубежа веков оказалось более целомудренным – длинным, почти по щиколотку.

– Разве такое платье не будет сковывать движения?

– Будет, но ради атмосферы я потерплю.

– Надень лучше юбку.

– Зачем? Мне и так нормально будет.

– Оденься, пожалуйста, удобнее.

Женя закатила глаза, взяла юбку и сорочку со спинки стула и снова ушла переодеваться. Феликс сегодня уже видел на девушке эту одежду, потому знал, что колени у нее будут открыты. Оставалось только соблюсти два момента: как-то остаться с телефоном на диване и запечатлеть Женю, пока она кружится в танце.

– Можешь пока прогнать свою сольную часть? Мне что-то нездоровится, – сочинил Флейман, когда девушка вернулась в комнату.

– Простудился? Нет температуры? – спросила она, протягивая руку ко лбу Феликса.

– Ее точно нет, – отпрянув в сторону, ответил он.

– Может тебе лучше домой пойти?

– Нет. Не переживай, у меня такое иногда случается от усталости.

– Ну, смотри.

Женя пожала плечами и повернулась к ноутбуку, чтобы найти свою композицию. Флейман знал, что единственное подходящее движение будет только в конце танца, когда Женя начнет кружиться вокруг своей оси. Вот