Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах - Никита Александрович Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Там последние Пленумы, — добавил Борис Маркович, наблюдая, как сидящая рядом женщина торопливо перелистывает страницы со статьями и комментариями.
— Спасибо огромное… — Было понятно, что даже флакон настоящих французских духов или какая-нибудь ювелирная безделушка произвели бы на нее куда меньшее впечатление.
— У меня уже, кстати, есть, — ревниво напомнил о себе молодой человек.
Фамилия молодого человека была Дятлов, и он работал в транспортной прокуратуре. Софья Михайловна раньше видела его там несколько раз, и от общения с этим Дятловым у нее остался не самый приятный осадок. Кто-то явно продвигал парня вверх по служебной лестнице, и теперь, кажется, стало понятно, кто именно…
Дятлов пришел в ресторан, разумеется, тоже в костюме, однако при галстуке, и было заметно, что его переполняют ощущение собственной значимости и в то же время страх сделать или сказать что-то такое, что не понравится Борису Марковичу.
— Выбрали что-нибудь?
Администратор, которого здесь на старинный манер называли метрдотелем, будто нарисовался из воздуха и замер на некотором расстоянии от их столика.
— А что посоветуете, голубчик?
Как и подобает постоянному посетителю, Борис Маркович даже не открывал меню, оставленное официанткой, и не предложил это сделать своим собеседникам.
— Рекомендую сегодня котлетки по-киевски… шашлык по-карски тоже неплох… или вот еще судачок…
Некоторое время Борис Маркович очень вдумчиво и со вкусом обсуждал с администратором программу ужина, иногда — скорее для приличия — интересуясь мнением Софьи Михайловны и молодого прокурора по поводу того или иного блюда. В конце концов себе и Дятлову он заказал по шашлыку из осетрины, коньяк и еще что-то на закуску. Софья Михайловна выбрала салат из свежих овощей, бокал венгерского вина «Токай фурминт» и кофе — от горячего она, несмотря на уговоры мужчин, отказалась:
— Фигуру берегу… не ем так поздно.
— Ну, что вы, что вы, право слово! — вполне искренне огорчился Борис Маркович. — Вам-то с вашей внешностью зачем все эти новомодные диеты? Вы же выглядите просто великолепно…
Это было действительно так. Софья Ровенская как раз вошла в хороший женский возраст, а благодаря адвокатским доходам имела возможность ухаживать за собой и достаточно дорого одеваться. Муж ее был военным, преподавал в Ленинградском морском инженерном училище, а единственный сын уже пошел в школу.
— Вы хотели о чем-то поговорить? — напомнила она, посмотрев на часы. — Извините, мне надо сегодня еще Витю своего забирать из Дворца пионеров.
— Да, я помню, вы говорили… — Борис Маркович повернулся к молодому человеку. — Слушай, Дятлов, тут такое дело. Ты на электричках ездишь?
— Ну, в общем… — удивился вопросу сотрудник прокуратуры.
— Там цыганки ходят по вагонам. Продают ерунду всякую. Браслеты, клипсы, колечки разные…
Борис Маркович сунул руку в карман пиджака и высыпал на белоснежную скатерть целую пригоршню красных, синих, зеленых и желтых пластмассовых украшений, которые пользовались в этом сезоне повышенным спросом у старшеклассниц, студенток и даже трудящихся женщин постарше. Стоили они дешево, смотрелись весело — ну а что еще нужно для полного счастья?
— Ходят. Продают. Милиционеры обычно кого-то из них на перегонах вылавливают, доставляют в дежурную часть. Потом оформляют административные протоколы за торговлю с рук в неустановленных местах или за мелкую спекуляцию…
Даже сотруднику прокуратуры было понятно, что в такой ситуации большего требовать от милиции было нельзя — чтобы доказать уголовный состав преступления, требовалось установить происхождение товара, обстоятельства и цену его покупки для перепродажи, а также размер предполагаемой прибыли.
— Товар, само собой, обычно конфискуют, но это неважно. Цена ему копейка…
Подошедший к столу официант под присмотром администратора поставил перед Софьей Михайловной бокал вина, наполнил бокалы мужчинам, заменил пепельницу и отошел из поля зрения.
— А что важно? — проявил нетерпение Дятлов.
Однако прежде чем ответить, Борис Маркович сказал короткий, но красивый тост в честь присутствующей дамы. Пригубил армянский коньяк и только после этого продолжил:
— Нормальное ведь положение вещей, так? Всех устраивает. И пассажиров в электричках, и бродячих торговок из табора, и патрульных милиционеров, которые со всего этого, чего греха таить, кормились. И даже наше родное государство, которое получало налог с оборота в виде штрафов…
Борис Маркович сделал паузу и перевел взгляд на Ровенскую, которая, кажется, начала понимать, о чем пойдет речь, и от этого чувствовала себя немного неловко. Такие встречи, как сегодня, конечно, уже никого из адвокатов не шокировали, но еще не считались в порядке вещей…
— Всем хорошо. Все довольны. Всех все устраивает… Дятлов, это ведь ты у нас за транспортной милицией надзираешь?
— Да, вы же знаете, осуществляю надзор, — насторожился сотрудник прокуратуры. И даже поставил бокал.
Сотрудников транспортной милиции граждане часто путали с парнями из ГАИ, хотя на самом деле эта структура далеко не всегда даже находилась в системе советского Министерства внутренних дел — она вела свое происхождение непосредственно от органов ВЧК на железной дороге.
— Так вот, понимаешь ли, милый друг, твои менты, оперативники на Витебском вокзале, решили опять проявить совершенно ненужную инициативу. Вместо того чтобы прихватить очередных цыганок за торговлю с рук, они зачем-то поставили за ними «ноги» и аккуратно довели до того самого местечка, где продавцам навынос отсыпали эту ерунду… — Борис Маркович передвинул по скатерти разноцветную россыпь пластмассовых безделушек. — Накрыли, короче, оптовый склад и вывезли товара тонны полторы. Но что еще хуже — забрали разные рабочие тетрадки и бумажки с телефонами.
— Уголовное дело сами возбудили? — уточнил на всякий случай Дятлов.
Такое право у оперативников по Уголовно-процессуальному кодексу действительно было. ОБХСС, как орган дознания, самостоятельно возбуждал дело, они допрашивали людей, проводили обыски и прочие неотложные действия, а потом, через десять дней, передавали его в милицейское следствие или в прокуратуру.
— Конечно, возбудили.
— Прямо как в позапрошлом году, с огурцами!
— Что за огурцы? — не поняла Софья Михайловна.
— Ну, в газетах читали, наверное, — напомнил Дятлов. — Теплицы, чемоданы, рынок…
— Точно! — Сама Ровенская в этой истории не участвовала, но кое-что слышала от коллег по консультации.
Свежие длинноплодные огурцы, выращенные в парниках фирмы «Лето», появлялись на прилавках ленинградских магазинов обычно не раньше второй половины марта. А крупные тепличные хозяйства на Украине и в Молдавии, откуда прибывали поезда на Витебский вокзал, начинали продавать в тех краях свою продукцию уже примерно с середины февраля. И немудрено, что появились немногочисленные, но предприимчивые граждане, которые приобретали или подделывали справку о том, что являются членами какого-нибудь местного колхоза, то есть по закону имеют полное право продавать продукцию, выращенную собственными руками. Затем они скупали тепличные огурцы по 2 рубля
