Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах - Никита Александрович Филатов

существовали, например, большие ювелирные дома Морозова, Лорие, Марии Адлер, братьев Грачевых, клейма которых, проставленные на дорогом и стильном украшении, вполне могли бы удовлетворить растущие амбиции советских дам…

— Да и зачем? Я, что ни говорите, русский человек.

Он обернулся в сторону эстрады, на которой пианист наигрывал теперь очень модную и печальную песню из репертуара группы “Status Quo”.

— Обидно. — Борис Маркович тяжело вздохнул. — Обидно будет сесть, когда закон уже готовится.

— Какой закон?

— Закон об индивидуальной трудовой деятельности.

— О чем? — не поняла или не расслышала Софья Ровенская.

— Об индивидуальной трудовой деятельности, — повторил ее собеседник. — Я доподлинно знаю. Видел даже проект[18]. Очень многое скоро будет разрешено, в смысле частного предпринимательства…

— Снова НЭП возвращается, что ли?

— Да, что-то вроде того… — Борис Маркович обернулся и посмотрел в зал. — Политическими делами больше не занимаетесь?

— Нет, — ответила коротко Софья Михайловна.

— Это хорошо, — кивнул Борис Маркович. — Возьметесь меня защищать?

— Почему же нет? — Софья Михайловна едва не добавила «с удовольствием», но решила, что это может прозвучать не совсем однозначно.

— Это аванс… — Борис Маркович положил на скатерть перед ней довольно плотный почтовый конверт. — Когда за мной придут, вам сразу позвонит и подъедет кто-то из моих домашних. Жена, дочка… они уже в курсе. «Микст» получите любой, какой определите сами.

— Спасибо. — Адвокат, не пересчитывая и не глядя, убрала деньги в сумочку. Потом улыбнулась. — Только так теперь не говорят.

— Интересно, а как теперь говорят?

— Говорят «через кассу» и «на руки». — Софья Михайловна прикурила от зажигалки, которую любезно подал собеседник, и на всякий случай уточнила: — А если вас не заберут?

— Оставите аванс себе. За беспокойство.

На эстраду, под негромкие и пока еще не дружные аплодисменты посетителей, поднялась певица — полноватая женщина средних лет, в концертном платье и с большим количеством дешевых украшений.

— Не помешает? — уточнил на всякий случай подошедший к их столику администратор.

— Не помешает, — успокоил его Борис Маркович.

— Чего-то еще не желаете?

— Нет, все в порядке.

Как раз в этот момент заиграл пианист, и все сразу узнали новинку сезона — задушевную песню «Лаванда», которую в этом году исполняли во всех ресторанах советской державы.

Лаванда, горная лаванда…

Наших встреч с тобой синие цветы,

Лаванда, горная лаванда…

Сколько лет прошло, но помним я и ты…

— Знаете анекдот? — поинтересовался вернувшийся Дятлов, присаживаясь к столу. Микрофон у певицы был громкий, и молодому человеку пришлось даже повысить голос, чтобы его услышали: — Встречаются как-то Софи Лорен и София Ротару. Француженка спрашивает: «София, у вас есть бюст?» — «Есть», — отвечает София Ротару. А та ей: «Ну, так почему же вы его не носите?»

Анекдот был старый, но собеседники вежливо сделали вид, что улыбаются.

— Все, Дятлов, — объявил Борис Маркович. — Дама нас покидает.

— Очень жаль.

— Мы с тобой тут еще посидим. Пообщаемся. Я только провожу Софью Михайловну…

— Это вовсе не обязательно.

Но Борис Маркович уже отодвинул стул и пропустил ее вперед.

— Спасибо. Всего хорошего.

— До новых встреч, — попрощался сотрудник прокуратуры, накладывая себе что-то на тарелку.

Когда Софья Михайловна в сопровождении спутника проходила через большой светлый зал, ей показалось, что в ресторане все-таки немного пахнет кухней. Как раз в этот момент прозвучали последние аккорды песни, и они с Борисом Марковичем остановились, как принято, чтобы вместе со всеми похлопать оркестру и вокалистке…

Глава восьмая. 1996 год

Профессиональная адвокатура относится к категории так называемых «свободных» или «вольных» профессий, которые позволяют менее других зависеть от социального строя, государства и состояния общества в целом…

Из энциклопедического справочника

Адвокат Виноградов шел по улице от метро и думал о странном. Он любил время от времени зацепиться сознанием за какую-нибудь совершенно бессмысленную ерунду и не торопясь перекатывать ее с боку на бок, пробовать на ощупь и на зуб, обнюхивать и приминать. Такие мысли, не обязательные и не связанные с повседневной работой, были для Виноградова чем-то вроде китайской оздоровительной гимнастики — и тонус поддерживает, и при случае легко оборачивается боевым применением.

На этот раз в голове крутилась фраза из полузабытой всеми песни о Гражданской войне. Той самой песни, где комсомолка всей душой желала своему любимому «если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой»… Владимиру Александровичу казалось, что политическая подоплека этого текста вторична и не имеет значения — просто написал его истинно русский человек, познавший войну не только собственным страшным опытом, но и генетической памятью поколений.

Именно — русский… Потому что идеи революционной жертвенности идеально соответствуют нашему национальному характеру. Достаточно вспомнить: «…и как один умрем в борьбе за это».

Неважно, за что!

За это. Какое бы оно ни было.

А тут еще — любовь. Любовь и смерть… Ни одна нормальная иностранка такого своему жениху точно не пожелает. Не додумается! А если и пожелает, то не вслух…

— Продаем? Покупаем?

Как назло, размышления Виноградова были прерваны надоедливым типом, который приставал к прохожим возле обменного пункта, открытого под вывеской какого-то невразумительного банка. А ведь еще несколько лет назад даже представить себе такое было невозможно — все валютные операции считались незаконными, советских граждан за них сажали на долгие годы, а то и вовсе могли запросто поставить к стенке. Зато сейчас пункты обмена долларов США, марок, франков, крон и прочих гульденов открывались на каждом углу, так что их стало даже больше, чем аптек и парикмахерских.

— Дешевле сделаю!

— Отвяжись. — Последние две сотни долларов из очередного гонорара Владимир Александрович продал еще на прошлой неделе, так что сегодня его не заинтересовало бы даже самое выгодное коммерческое предложение…

Вообще же, с точки зрения Виноградова, профессия адвоката поразительно напоминает ремесло водителя такси: тут и там постоянная работа с людьми, тут и там каждый сам по себе или сам за себя! Коллеги, конечно, помогут в случае чего, но в основном приходится рассчитывать только на собственные силы. Если вооружиться цинизмом и оставить в стороне основную, по-настоящему благородную, функцию юридической защиты гражданских прав и свобод, следует признать, что даже адвокатура всегда была чем-то вроде сообщества вольных охотников за гонорарами. Заплатил, что положено, государству — и привет! Остальное твое, по способностям или по труду. Как любили говаривать питерские таксисты, показывая на карман с чаевыми: «Чем больше посадок — тем больше осадок!»

Однако человек, с точки зрения государства, — животное, требующее постоянного присмотра, дойки и стрижки. А для того чтобы адвокаты и водители автомобилей с «шашечками» вконец не одичали и не отбились от