Убийства в Полянске - Алексей Кротов

коллегу лейтенант. – Вчера я очень устал и, признаться, плохо вникал в суть обсуждения. Я бы хотел, чтобы вы прояснили мне кое-какие моменты, так сказать, прокомментировали некоторые версии.

– Охотно, – с готовностью откликнулся следователь, – спрашивайте.

– Ну, во-первых, я не очень понял суть версии Олега Константиновича о том, как труп попал в дом Тарасовой.

Попов подробно пересказал ему умозаключения прокурора. Выслушав, Скворцов нахмурился.

– Мне как-то трудно в это поверить, – наконец оказал он.

– А что вас не устраивает? – спросил Попов.

– Ну, – начал лейтенант, – я бы сразу отбросил версию, что кто-то следил за Тишкиной. Остаётся предположить, что был человек, посвященный в её планы, но кто этот человек? Саврасова? Образцова? Обе, мне кажется, совершенно не подходят, а других доверенных лиц я затруднился бы назвать. А как вы относитесь к этой версии, Кирилл Александрович?

– Она выглядит правдоподобной, но я в неё не верю. Во-первых, мне кажется, что Тишкина не была человеком, способным вломиться в чужой дом. Гораздо вероятнее, что она увидела кого-то входящего в дом и пошла следом. Но как убийца смог задушить её без борьбы, напав на неё сзади? Нет, это тоже не подходит.

– А как насчёт возражения, что, если бы Тишкина хотела залезть в дом, она бы сделала это сразу, как только Тарасова ушла?

– Да, это загвоздка для Олега Константиновича, – сказал Попов. – Вот этот-то факт ему и не объяснить. Сегодня он высказал предположение, что, возможно, кто-то задержал её или был около дома Тарасовой, и поэтому она не смогла войти. Но кто бы это мог быть, он не знает, да и сам едва ли, мне кажется, верит в такую возможность.

– Всё ясно, – задумчиво кивнул Скворцов. – Ну а возможность того, что тело притащили, окончательно исключена?

– Окончательно исключать ничего нельзя, – наставительно произнёс Попов. – Лично я, несмотря на все возражения Олега Константиновича, держу в уме подобную возможность.

– Но что же искали? Нет никаких соображений?

– Определённых нет, но Олег Константинович считает, что это связано с козами.

– Возможно, – уклончиво сказал Скворцов. – А почему он так думает?

– Сейчас постараюсь объяснить. Олег Константинович все время нажимает на мотив. «Без мотива – никуда», – неустанно повторяет он. В этом я с ним согласен. Его также очень волнует вопрос, почему убийство произошло именно сейчас, не раньше и не позже. Он считает, что причиной этого послужило что-то имевшее место в деревне не так давно. Ну а единственное, что приходит на ум, – это падеж коз.

– Понимаю, – медленно произнес Скворцов. – А родственников он не подозревает?

– Про них он ничего не говорит.

– А что он думает об истории Редькина? – с любопытством поинтересовался лейтенант.

– Я было заикнулся, но Олег Константинович сказал, что не собирается это обсуждать. «Наверное, наврал или привиделось спьяну», – вот его слова.

– Как он вообще разговаривал-то, вежливо? – задал вопрос Скворцов.

– Сегодня – да, я даже удивился. Вот если бы он всегда так себя вел. На самом деле он очень умный, и я бы даже не побоялся сказать – талантливый следователь, вот только жутко груб и привередлив, часто ругает, конечно, за дело, но отчитает так, что руки опускаются.

– Свинья в ермолке, – хмуро подытожил Скворцов.

– Да, – рассмеялся Попов, – так у нас некоторые сотрудники его за глаза называют.

– А кражу прошлогодней давности у Синицких вы не обсуждали? – вдруг спросил Скворцов.

– Нет, – ответил Попов. – Олег Константинович только сказал, что считает это событие слишком давнишним, но изучить материалы дела он все-таки мне поручил.

– Это, кажется, Владислав Анатольевич первый посоветовал?

– Да, он, – кивнул Попов.

– Ну, а к чему вы пришли насчет истории Тишкиной о человеке в огороде?

– Олег Константинович по-прежнему склоняется к тому, что это полная или частичная выдумка Тишкиной, но для чего это ей понадобилось, он не имеет представления.

– Значит, он не считает, что её могли убить из-за того, что она узнала человека в саду?

– Нет, Олег Константинович уверен, что убийство было запланировано раньше. А лично я думаю, что человек, травивший коз, даже будучи под угрозой разоблачения, не пошел бы на убийство. Мне не кажется это столь уж веской причиной.

– Ну, не знаю, – с сомнением покачал половой Скворцов. – Тут я с вами не согласен. Для сельского жителя такая огласка смерти подобна. Но мне вообще непонятно, зачем кому-то понадобилось травить этих самых коз. Смахивает на хулиганство, вроде игры Дудкина, но, конечно, посерьезнее. А может, их никто и не травил?

– Не знаю, – ответил Попов. – Все это дело – полная бессмыслица. Да, – добавил он грустно, – похоже, пропал мой отпуск.

– Ну, не отчаивайтесь, – попытался утешить его Скворцов, – может, все еще и образуется. Да, а экспертиза записки уже готова?

– Эксперт обещал завтра, а Олег Константинович сказал, чтобы я спросил Бочкина о том, почему он перенес игру. Еще он также велел спросить его, был ли закрыт дом Тарасовой на замок, когда он проходил мимо в четверть третьего.

– Ну, а что еще сказал Олег Константинович?

Попов вдруг рассмеялся.

– Знаете, Владимир Андреевич, он даже спрашивал у судмедэксперта, не мог ли убийца совершить преступление раньше и при этом сделать так, чтобы тело не остыло. Представляете?

– Ну и что ответил эксперт? – заинтересованно спросил лейтенант.

– Сказал, что в данном случае это абсолютно исключено. Кстати, Олег Константинович спрашивал, не нашел ли я подходящей кандидатуры из местных, кто бы мог нам помочь.

– Оставьте это мне, – живо откликнулся Скворцов.

– А кто у вас на примете?

– А вот это моя маленькая тайна, Кирилл Александрович, – улыбнулся он. – Вы доверите мне это?

– Рискну, – улыбнулся в ответ Попов. – О, – он взглянул на часы, – уже одиннадцать. Нам пора ехать. Допивайте свой кофе.

Через минуту Скворцов отставил пустую чашку и поднялся.

– Олег Константинович наверняка настаивал, чтобы его держали в курсе дела?

– Да, – ответил Скворцов, – на этот счет он дал недвусмысленное указание.

Через полчаса милицейский газик уже вез их по направлению к Полянску. Следователь и лейтенант возвращались туда, откуда начали.

Глава 24

У Редькиных

Карты были еще одной страстью Амфитриона Ферапонтовича. Играл он азартно, запоем, с кем угодно, когда угодно и во что угодно. Жена даже прозвала его «азартным Парамошей». Его любимой игрой был «дурак». То ли игра была попроще, то ли Редькин умел в ней мухлевать, однако дураком он оставался редко.

В тот вечер в гостях у Редькиных были Фёдоровы и Симагины. Пелагея Егоровна угостила гостей на славу, не скупясь. За ужином вовсю обсуждали убийство и новый приезд следователя.

– А я вам скажу, зря они туды-сюды мотаются, – доверительно наклоняясь к Зое,