Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев

— Эрих, вы правы, давайте о приятном. Как вам новый спектакль в Staatsoper?

Манштейн рассмеялся:

— Вагнер лучше, чем война, Хельга. Но война — это искусство, и мы в нём мастера.

Испания октября 1935 года была на грани смуты, её города и деревни дышали тревогой, пропитанные слухами о заговорах, шёпотом предателей, взглядами, полными подозрений. Мадрид, с его узкими улочками, вымощенными скользким булыжником, барочными фасадами домов, шумными площадями, жил в напряжении, как перед ударом молнии. Воздух был тяжёлым, смешанным с пылью, запахом свежесваренного кофе из открытых таверн, сыростью от утреннего дождя, едким дымом от грузовиков, снующих по переулкам. Улицы гудели от шагов прохожих, скрипели под колёсами телег, гружённых бочками вина, мешками с оливками, ящиками с контрабандой. Таверны, с потемневшими деревянными столами, тусклыми лампами, пропахшими табаком, прогорклым маслом и потом, были ареной тайных сделок. Рынки на Пласа-Майор, с прилавками, заваленными апельсинами, рыбой, тканями, гудели слухами: торговцы, в выцветших рубахах, с мозолистыми руками, шептались о генералах, собирающих силы в казармах, их голоса тонули в звоне колоколов, цокоте копыт, криках разносчиков, предлагающих газеты с заголовками о беспорядках. Кафе, с треснутыми стёклами, укрывали заговорщиков, их столики хранили следы пролитого кофе, пепел сигарет, обрывки записок, спрятанных под салфетками. Оливковые рощи за городом, с их искривлёнными стволами, чахлыми ветвями, покрытыми пылью, были местами тайных встреч: мужчины в тёмных плащах, женщины с платками, закрывающими лица, обменивались шифрованными письмами, их шёпот тонул в шелесте листвы, вое ветра, далёком лае собак. Небо, серое, с тяжёлыми тучами, нависало над Мадридом, его тени падали на булыжник, пропитанный сыростью, ожиданием смуты, которая зрела в переулках, в тёмных углах и в сердцах людей.

Рябинин ходил по улицам, его глаза, замечали всё: тени патрулей, лица прохожих, обрывки разговоров. Утром 15 октября он вошёл в таверну «Эль Корсо», где пахло прогорклым маслом, дешёвым вином и сыростью от мокрых плащей, висящих у входа. За угловым столом, под тусклой лампой, чей свет отражался в лужицах пролитого вина, его ждал Антонио, библиотекарь, республиканец, одетый в выцветшую куртку и нервно теребящий сигарету. Антонио передал Рябинину свёрнутую газету, внутри которой лежала записка с адресами трёх конспиративных встреч франкистских офицеров в Мадриде и Толедо. Рябинин спросил:

— Это проверено? Если это ловушка, мы подставим всех.

Антонио, потирая виски, ответил:

— Мой человек подслушал их в кафе на Пласа-дель-Соль. Они говорили о немецких деньгах и итальянских винтовках. Двое упомянули Толедо.

Рябинин, запомнив адреса, сжёг записку над свечой, её пепел осел на стол, запах смешался с табаком, его глаза пробежали по таверне, заметив бармена, слишком внимательно следившего за ними. Он кивнул Антонио, шепнув:

— Уходи через задний выход. За нами следят.

Антонио, побледнев, исчез в тени кухни. Рябинин вышел на улицу. На углу улицы он заметил франкистского агента, молодого, в чёрной шляпе, чьи глаза слишком долго задержались на нём. Рябинин, ускорив шаг, свернул в переулок, где булыжник был скользким от дождя, его пальто намокло, рука сжимала наган под тканью. Агент последовал за ним, его шаги шаркали по камням, но Рябинин, затаившись за углом, в тени мусорного бака, оглушил его ударом в висок, оставив лежать в луже. Обыскав карманы, он нашёл записку с именами республиканцев, которых франкисты планировали устранить, и адресом тайной встречи в Мадриде. Рябинин, спрятал записку в подкладку пальто.

К полудню Рябинин пробрался к особняку франкистского офицера, чьё имя нашёл в записке — капитан Альварес, фигура в заговоре, связанная с итальянскими агентами. Особняк, на окраине Мадрида, с высокими окнами и резными ставнями, был окружён садом с пожухлыми розами, чьи лепестки осыпались на влажную землю. Рябинин, сменив пальто на рабочую куртку, представился садовником, его руки, перепачканные землёй, сжимали секатор, а глаза следили за окнами. Служанка, женщина за 50, с морщинистым лицом, впустила его, с недовольным выражением лица:

— Не копайтесь долго. Хозяин не любит чужих.

Рябинин, кивая, ответил:

— Только подрежу кусты, сеньора.

В саду, под видом работы, он заметил открытое окно кабинета, где Альварес, мужчина, примерно 45 лет, с сединой на висках, говорил с мужчиной в тёмном костюме — итальянским агентом, чьи жесты были резкими, но голос при этом был приглушённым. Рябинин, подползая к окну, спрятавшись за кустами, подслушал их:

— Муссолини даст винтовки Carcano, — говорил итальянец, — но вы должны захватить Толедо к весне.

Альварес ответил:

— Деньги уже в Мадриде. Немцы пришлют пулемёты.

Рябинин сфотографировал их лица, камера щёлкала тихо, как тиканье часов. Внезапно собака, чёрный лабрадор, залаяла, её лай эхом разнёсся по саду. Рябинин, затаив дыхание, бросил кусок хлеба, отвлекая пса. Альварес выглянул в окно, его глаза сузились, но Рябинин, пригнувшись, исчез за кустами. Он покинул сад, оставив секатор. Он думал: «Италия и Германия уже здесь. Нужно найти их склад».

Ночью Мадрид стал лабиринтом теней, его улицы освещались редкими фонарями, их свет дрожал на мокрых булыжниках. Рябинин, в тёмном плаще, пробирался к заброшенному складу на окраине, где, по данным Антонио, франкисты хранили документы о поставках. Склад, с обшарпанными стенами, был окружён колючей проволокой, чьи шипы блестели под луной. Рябинин, крадучись, разрезал проволоку ножом. Внутри он нашёл ящик с документами, его замок был ржавым, но оказался довольно крепким. Используя отмычки, он взломал его. Внутри лежали письма от итальянского консульства, в которых указывались списки поставок: 200 винтовок Carcano, 30 пулемётов Fiat-Revelli, обещания немецких танков Panzer I к весне 1936 года. Рябинин, сфотографировал документы, камера защёлкала в темноте. Внезапно луч фонаря осветил склад — это был франкистский патруль, двое, с винтовками Mauser, их шаги загремели по гравию. Рябинин, затаив дыхание, спрятался за ящиками, чувствуя, как сердце бешено застучало. Один из патрульных, молодой парень с узким лицом, сказал:

— Здесь кто-то был. Проверь ящики.

Рябинин, сжав наган, дождался, пока патруль прошёл мимо, их фонари осветили стены, тени заскользили по полу. Он выскользнул через разбитое окно. На конспиративной квартире, в подвале с тусклой лампой, он передал плёнку связной, Исабель, 27-летней коммунистке. Она сказала:

— Я передам это руководству. Мы можем остановить их до мятежа.

Рябинин ответил:

— Надо найти их связного в Толедо. Он ключ к их планам.

К утру 17 октября Рябинин, сменив плащ на рабочую куртку, прибыл в Толедо, где франкисты встречались с немецким агентом, координирующим поставки оружия. Город, с его средневековыми стенами, узкими улочками, был полон шпионов. Рябинин, под видом торговца, с телегой, гружённой мешками