Реквием по Марии - Вера Львовна Малева

таким же пользовалась порой и доамна Нина. — Впереди у тебя вся жизнь, и ты, сделавшись великой певицей, будешь сидеть за столом в таких местах, в сравнении с которыми Маньков покажется заурядной харчевней.

— Оставь, довольно насмехаться.

— И не думаю. Просто предсказываю блестящее будущее.

Так они шли, переговариваясь и полностью позабыв о том тоскливом настроении, в котором совсем недавно пребывали. Группа мальчишек в форме лицея имени Богдана Хашдеу крикнула что-то вслед Тали, но она только приветственно махнула им рукой и пошла дальше.

Через какое-то время они с молодым аппетитом уплетали, забыв о приличных манерах, действительно необыкновенно вкусные пирожные. Как и предвидела Тали, терраса была почти пуста. Только кое-где кто-то, уткнувшись в газету, наклонялся над тарелкой. Мария, чем-то внезапно встревоженная, резко подняла голову и, как видно, побледнела, поскольку Тали, рассказывавшая как раз о новом фильме с Иваном Мозжухиным, остановилась на полуслове и удивленно спросила:

— Что с тобой? Почему так побледнела?

И, проследив за взглядом подруги, увидела за соседним столиком молодого лицеиста, который как раз в это время наклонил в знак приветствия голову. Под требовательным взглядом Тали он тут же повторил жест, на этот раз адресуя его ей. Глядя на Марию, можно было подумать, что ей поклонился призрак.

— Кто это? — шепотом спросила Тали.

— Понятия не имею, — чуть слышно пробормотала Мария.

— Как это: понятия не имеешь?

— Не кричи! Честное слово, не знаю.

— Отлично, — снова перешла на свистящий шепот Тали. — Но как это может быть? Он с тобой здоровается, ты становишься похожа на мертвеца… Вместе совершили какое-то преступление?

— Тали…

— Что же тогда?

— Видела его на похоронах Зоси Делинской. Ты ведь знаешь, что мы принимали участие в отпевании.

— Ага. Почему ж тогда так смущаться? Но я его, кажется, знаю. Хотя и не могу припомнить откуда. Носит форму реального училища. Ну да ладно, черт с ним!.. Так вот, как я говорила, фильм «Покойный Матиас Паскаль» — какая сладкая, без капли соли мешанина…

— «Халоймис», как сказала бы Рива?

Марию охватила огромная, несказанная радость. Пирожное, до этого казавшееся мягче пуха, застряло у нее в горле. Ей хотелось вскочить со стула, обнять Тали, бегать и петь, петь во весь голос.

— Да, нечто в этом роде, — безразлично продолжала Тали, и не подозревавшая, какая буря разбушевалась в груди подруги. — Да. Однако Мозжухин! Это мечта, Мусенька, это сказка! Обязательно пойди посмотри!

— Но ты же говоришь, что фильм плохой?

— Ради одного Мозжухина.

— Мое последнее увлечение — Рудольф Валентино. Видела его «Четыре всадника Апокалипсиса»?

— Что там Валентино!.. По правде говоря, ему больше удался «Шейх»… Он же совсем старик…

— Валентино старик? Что ты говоришь, Тали? Твой Мозжухин, по-моему, намного старше его.

— Не имеет значения. Одна мамина приятельница говорит, что женщине не столько лет, сколько от рождения, а на сколько выглядит. Думаю, это относится и к киноактерам.

— В них в самом деле есть что-то общее, — проговорила Мария, думая о Валентино и Мозжухине. — Ты не замечала? Можно даже сказать, похожи друг на друга. То же тонкое лицо, та же бледность, тот же мятущийся и одновременно печальный взгляд…

— Да, да. Он в самом деле кого-то мне напоминает. Точно, точно. Только вот кого? — задумчиво пробормотала Тали.

Мария растерянно посмотрела на нее.

— О ком ты говоришь?

— Об этом типе, который строит тебе глазки. О ком же еще?

— Но он и не думает строить мне глазки.

— Строит, Муха, строит. Посмотри только, как покраснела? А с какой стати в конце концов краснеть? Если б я каждый раз начинала краснеть, когда какой-то нахал пялит на меня глаза…

— И все же тебе показалось.

— Возможно, — неожиданно согласилась Тали, сразу же забыв о незнакомце. — Знай, Муха, — вслед за этим задумчиво проговорила она, — ты все-таки счастливый человек.

— Я???

— Да, да. Потому что у тебя талант. Я же лишена даже музыкального слуха. И мама столько раз об этом говорила. И барышни Дическу.

— Перестань…

— Да, да. Так оно и есть. Что ж до меня… Меня даже освободили в гимназии от пения.

Мария не понимала, куда она клонит.

— Не все же люди обязаны петь, — попыталась успокоить она подругу.

— Что верно, то верно! — обрадовалась Тали. — Даже на сцене. Тем более на экране. Там вообще не слышно голоса. Как ты думаешь, Муха, могла бы я стать киноартисткой?

Мария ошарашенно посмотрела на нее.

— Ты? Киноартисткой?

— А что? Намекаешь на внешность…

Мария внимательно посмотрела на нее. Тали была восхитительна. Угловатые, почти мальчишеские черты лица, да и движения, которые так часто приводили в смущение доамну Нину, теперь исчезли. Тали пополнела, лицо ее округлилось. Теперь она уже не была, конечно, тем ангелочком, которым все любовались еще несколько лет назад, и все же превратилась в привлекательную девушку с идеальной фигурой, прекрасным цветом лица и роскошными волнами золотистых, мягких, как лен, волос.

— Да, — вынесла наконец столь нетерпеливо ожидаемый вердикт Мария. — В том, что касается внешности, ты превосходишь даже Мери Пикфорд. Безусловно.

— Не говори мне о Мери Пикфорд! Этот розовый сироп… Не выношу фильмы с ее участием.

— Тогда Полу Негри.

— Тут я тебя понимаю. Хотя мой собственный идеал — Аста Нильсен.

Мария украдкой посмотрела на соседний столик. Юноша был все еще там. И по-прежнему не сводил с нее глаз.

— Нам пора, — внезапно заторопилась она. — Спасибо. Все было необыкновенно вкусно.

— Да, да. Мама уже, наверно, места себе не находит. Начинает волноваться, если ухожу на несколько часов. К тому ж я пообещала привести тебя. И ты согласилась.

Но Мария и