Я иду искать (СИ) - Гранд Алекса

— Расслабься. Он с Лехой тоже в контрах.

Отшагнув на безопасное расстояние, поясняет Олег и застывает в ожидании моего приговора. Я же напрягаю свои извилины, не расслабляюсь, но все же озвучиваю свое жестяное «зови» после длительных раздумий. После чего отвлекаюсь на пиликнувший оповещением айфон.

«У меня завтра на 11 утра назначен прием у врача. Отвезешь, пожалуйста? И, да, я у твоих родителей. Марина Борисовна меня забрала и варит домашнюю лапшу».

Сплевываю прилипшее к кончику языка ругательство. Грохаю стаканом, едва не пробивая ни в чем неповинный стеклянный стол толстым дном. Швыряю порядком осточертевший гаджет в угол дивана, явно не готовый к нормальной коммуникации с Викой, и переключаюсь на новый персонаж, появляющийся в нашей компании.

Молодая звезда смешанных боевых искусств, завоевавшая любовь миллионов поклонников, в жизни выглядит проще и одновременно опаснее, чем на экране. С немного кудрявящимися каштановыми волосами, зачесанными набок, высоким лбом, длинным прямым носом, квадратной челюстью и вязью татуировок, покрывающих руки, шею, висок, он определенно притягивает к себе львиную долю внимания и совершенно точно пользуется популярностью у женского пола. Об этом говорит и надменный изгиб широких бровей, и нагловатая ухмылка победителя, и льющаяся через край уверенность, плещущаяся в светло-серых глазах.

Этот парень мог стать кем угодно, начиная от рядовой модели какого-нибудь агентства, заканчивая талантливым актером первого плана. Но выбрал карьеру бойца и явно в ней преуспел.

— Извини.

Закончив с первичным сбором информации и поверхностным анализом, я только сейчас понимаю, что слишком сильно стискиваю протянутую мне для приветствия ладонь и поспешно вскидываю руки вверх, не планируя инициировать драку в первые пять минут нашего знакомства. Правда, если судить по снисходительному смешку, кипятящему кровь, мой случайный жест Бекета никоим образом не парит и не причиняет и толики дискомфорта.

— Все нормально.

Кивает коротко, подтверждая мои предположения, и опускается напротив на такой же диванчик, на каком сидим мы с Матвеем. Неторопливо скручивает крышку с бутылки с минеральной водой и наполняет бокал, демонстрируя самые обыкновенные часы с кожаным ремешком на запястье.

Пьет вальяжно, как будто он здесь хозяин положения, а мы приглашенные Демидовым гости, и вызывает невольное восхищение своим отменным нахальством и небрежной раскованностью.

— У тебя зуб на Леху, верно?

Продолжает играть роль первой скрипки, озвучивая прекрасно известную всем истину, и под наше гробовое молчание наливает в приютившиеся с краю стаканы янтарную жидкость. Со звяканьем опускает туда лед, после чего упирает локти в колени и не прибегает к театральной паузе, призванной подогреть интригу.

— Не буду ходить вокруг да около. Есть вариант хорошенько его нагнуть. Ты в теме?

Хоть я и ожидал чего-то подобного, крученая подача все равно становится сюрпризом, вышибает воздух из легких и вынуждает давиться благородным виски.

— Это какой-то пранк? Вот так просто предлагаешь поверить в то, что ты хочешь закопать родного брата? Причина?

— Слишком личная.

— Гарантии?

— Никаких.

Залпом опустошая свой бокал с водой и не притрагиваясь к алкоголю, чеканит полный дикой энергии брюнет, подвигает ко мне черную с серебряным тиснением визитку и удаляется, напоследок желая хорошо провести время. А я еще долго протираю дыру в его идеальной рубашке кипенно-белого цвета, плотно прилегающей к тренированному телу и обрисовывающей литые мышцы.

Трясу башкой, доливаю нам с Мотом дополнительную порцию солодового допинга и тщетно пытаюсь сложить паззл из разрозненных недостающих кусочков. Это какая-то хитроумная многоходовая комбинация? Шахматная партия с просчитанным заранее гамбитом? Блеф чистой воды?

— Как думаешь, очередной финт ушами от Алексея?

— Не знаю. Попробуем пробить.

Чокается со мной Матвей, и больше к добавившему уйму вопросов предложению в этот вечер мы не возвращаемся. Повинуясь азарту, участвуем в местном тотализаторе, поднимаем пару ставок и пристально следим за происходящим в октагоне, присоединяясь к бешеным крикам возбужденной толпы и выпуская скопившийся под кожей пар.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А наутро, едва не проспав все на свете на удобном диване у Зиминых, я все-таки отправляюсь за страдающей то ли какой-то болезнью, то ли попросту фигней Левиной. В дом не захожу, глушу из стаканчика черный растворимый кофе и звучным сигналом клаксона оповещаю Вику о своем прибытии.

— Доброе утро, Игнат. Спасибо, что приехал.

Скользнув в салон, Виктория оставляет влажный поцелуй у меня на щеке, старательно расправляет подол длинного сиреневого платья, больше подходящего для красной дорожки, нежели для приема врача, и тщательно трет виски тонкими пальцами.

Я же, к своему стыду, не испытываю ни тени симпатии, ни жалости. Одно лишь всепоглощающее раздражение и растущую в геометрической прогрессии усталость.

— Доброе утро, Вика. Как самочувствие?

— Лучше, но нужно еще сдать ряд анализов. Завтра утром один, послезавтра утром другой, а вечером — консультация.

— Хорошо. Я переведу денег на карту, вызовешь такси. У меня плотный график на этой неделе.

Не собираясь превращаться в личного шофера Левиной, я явно ее разочаровываю и проделываю остаток пути до клиники в кромешной тишине. Ощущая явное неудовольствие своей спутницы, я сопровождаю бледную, но кажущуюся вполне здоровой Вику до стойки администратора и резко торможу, напарываясь на знакомый изящный силуэт в нежно-салатовом брючном костюме.

Поворот головы. Узнавание. Ошеломленное «о». Сбивчивые извинения, адресованные хорошенькой медсестре. Жгучая ревность. Глухая обида. Закономерный побег.

— Лиля…

Глава 27

Так было бы слишком просто принять. Наверное,

невозможно — прости меня, бесконечную дуру. Это

все нервы, ревность. Наверно, я неизлечимая стерва.

Но если ты уйдешь первым, я точно не переживу.

(с) «Стерва», Асия.

Лиля

Зеваю сонно. Клюю носом прямо над рабочим столом. И въедливо перемалываю осколки вчерашнего сумасшествия, врезавшегося в ленту памяти.

Странно это все. Думала, с годами острота ощущений пропадает, новизна стирается, и восприятие становится более трезвым и пресным, что ли. А по факту меня до сих пор шарашит от одной мысли о случившейся с Игнатом близости. Ладошки потеют, как у девятиклассницы во время первого поцелуя, колени подгибаются, мозги превращаются в кашу или подобие поплывшего желе.

То в жар бросает, то в стылый холод, а еще периодически накрывает приступами лютого самобичевания, как сейчас. Когда до нервного тремора в зудящих конечностях хочется схватить телефон, набрать Сергея и признаться ему во всем. И эта гнетущая растущая потребность достигает своего апогея ровно в тот момент, когда мобильник разражается оглушительной трелью и как будто намекает, что абонент за пару тысяч километров прекрасно чувствует мой настрой.

— Не созвонились вчера. Все в порядке?

Он — традиционно спокойно, выдержанно. Без упреков, обвинений и вполне уместных подозрений.

— Привет, Сереж… Закрутилась, выпала немного из действительности. Все нормально. Варя у твоих родителей, заберу ее после обеда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я — суетливо, лихорадочно, сбивчиво.

— Лиль, тут такое дело… Обстоятельства непредвиденные вскрылись. Возможно, придется еще задержаться.

— Надолго?

— Не знаю. Как получится.

— Хорошо.

— Справитесь без меня?

— Справимся.

Киваю, как будто собеседник может меня лицезреть, инстинктивно опускаю взгляд, полируя им столешницу и рассыпавшийся на разрозненные листы договор, и торопливо сворачиваю разговор, ощущая себя ужасной лгуньей. Не делаю акцента на проскакивающих в Сережиных интонациях фальши и недомолвках — все потому что варюсь в собственном нестабильном состоянии и противоречивых думках.