Я иду искать (СИ) - Гранд Алекса

Еще недавно Аристов был мне и спасительным маяком, и надежным якорем. Цементировал фундамент моего существования, лечил кровоточащие раны, латал свежие и старые шрамы. Подставлял где надо плечо, с высоты имеющегося опыта подкидывал мудрый совет и представлял собой эдакий вавилонский столп моего заново выстроенного иллюзорного мира. А с переездом в Москву все стремительно покатилось по наклонной, переменилось так резко, что я не успела адаптироваться к новым реалиям и зафиксировать, как мы с мужем оказались на разных частях расколовшейся надвое льдины.

Начали лавировать, утаивать, лгать.

— Лиль Романовна, тебе, между прочим, пора выметаться из офиса.

— Зачем?

Ошалело моргаю, отвлекаясь на врывающуюся маленьким вихрем в кабинет Катерину, выпутываюсь из цепочки хаотичных причин-следствий-выводов и откровенно не помню, куда мне нужно бежать со скоростью света. Благо, Катя прекрасно справляется с ролью личной помощницы, непогрешимого органайзера и опытного барриста.

— На медосмотр, ну. Я тебя в клинику записала на прошлой неделе с твоего, кстати, безоговорочного одобрения. Быстренько пройдешь врачей, пожалуешься на свою мигрень, пообедаешь в городе и вернешься.

— Ладно, ладно.

Решив, что имеющиеся в дефиците нервные клетки мне дороже, и проще согласиться, чем два часа подряд спорить, я подчиняюсь нашему хрупкому офисному тирану, вступившему в тайный сговор с Гиппократом, и послушно следую по забитому в навигатор адресу. Немного трушу у входа в приемный покой, испытывая необъяснимый страх перед докторами, и все же проскальзываю в залитый светом коридор.

Отстраненно отмечаю удобные лавочки, аккуратные пуфы, приветливый персонал и мысленно хвалю выбранное Катериной медицинское учреждение. Убеждаю себя, что плановый визит не грозит мне ничем плохим, отрываю обутую в бежевую лодочку ногу от блестящей чистотой кафельной плитки, да так и замираю. Поворачивая голову и обнаруживая в паре десятков метров от окаменевшей меня Крестовского с его ненаглядной Викторией.

Невольно стискиваю руки в кулаки. Полосую кожу ногтями. Вгрызаюсь зубами в нижнюю губу. И тщетно пытаюсь задавить поднимающееся со дна души разочарование.

Это был просто секс, Лиля! Никто никому ничего не обещал. Игнат тебе ничего не должен и совершенно точно не обязан из-за какой-то интрижки бросать невесту.

Твержу убийственную в своей правдивости мантру под нос, только концентрированная отрава все равно разносится по венам, и я сгораю в поднявшемся до небес костре уродливой отвратительной ревности, заполняющей каждую клеточку тела. Сердце увеличивается в размерах и ударяется о ребра, спазм стальным прутом сдавливает горло, а едкие предательские слезы нестерпимо жгут глаза. И я с трудом узнаю собственный голос, каркающим хрипом вырывающийся из груди.

— Здравствуйте. Вам что-то подсказать?

— Нет, спасибо. Я перепутала, у меня запись на другой день.

Отнекиваюсь от голубоглазой медсестры, вызвавшейся мне помочь, и круто разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, ребром ладони стирая со щек лишнюю влагу. Трясущимися пальцами водружаю на нос солнцезащитные очки в попытке спрятаться от окружающих, остервенело впечатываю каблуки в пол и хватаюсь за дверную ручку, когда между лопаток врезается сковывающее движения «Лиля!».

Замыкает. Как будто березовым веником в бане по спине хлещет. И раскручивает все самое уродливое, что только во мне есть. Так что я выметаюсь на улицу подобно терроризировавшему Новый Орлеан урагану Катрина и ставлю новый рекорд в соревнованиях по бегу на шпильках.

Копошусь в болтающейся на плече сумке, натыкаясь на все, что угодно, кроме ключей от злополучной тачки. Новая ярко-алая помада, купленная по акции. Пачка влажных салфеток. Подаренный коллективом по случаю открытия агентства «Паркер». И даже завалявшийся на дне казавшегося небольшим клатча презерватив, неизвестно когда туда брошенный и благополучно забытый, при обнаружении которого смущение красит щеки в неравномерный пунцовый цвет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лиля!

Требовательный оклик, раздающийся преступно близко, учитывая имевшуюся у меня фору, снова долбит по барабанным перепонкам и тормозит все процессы в организме, кроме дыхательных. В это мгновение запах любимой туалетной воды Креста, ударяющийся в ноздри, представляется еще более терпким, чем обычно, и я каждой клеточкой вышедшего из повиновения тела ощущаю, как он ложится невидимым слоем на кожу, забивая поры.

— Не надо, Игнат.

Реагирую запоздало и как-то чересчур вяло для полномасштабного сопротивления и в тысячный раз тону в том, что нельзя. Плавящее небосвод солнце переливается в не слишком длинных волосах Крестовского, и мне до дрожи в кончиках пальцев хочется запутаться в светлых прядях. Оттянуть их назад, скользнуть вниз по крепкой литой шее и мучительно медленно очертить широкие плечи, неважно, как пошло это будет смотреться со стороны.

Дура!

Одергиваю себя, стараясь взять под контроль бушующие гормоны, но не слишком в этом преуспеваю. Тону в карамельном море ореховых глаз и мешкаюсь, упуская момент. Колено Игната впечатывается в нагревшееся крыло автомобиля, ладони притискивают меня к металлу и надежно фиксируют, не оставляя пространства для маневра.

— Лиль, я понимаю, как все это выглядит… Особенно на фоне требований поговорить с мужем…

Сипло роняет слегка растерянный Крест и прикрывает веки, собираясь с мыслями. Я же прослеживаю судорожное движение его кадыка и с силой прикусываю щеку изнутри, чтобы окончательно не поплыть и не превратиться в безвольную марионетку в руках опытного кукловода.

— Но?

— М?

— Здесь по закону жанра обязательно должно быть какое-то «но».

— Да…

Распахивает глаза, купая меня в темнеющем штормовом море, шумно выдувает воздух из легких и цепляет двумя пальцами упавшую мне на лицо прядь. Ненадолго залипает на ней и будто бы с жалостью расстается с шелком волос.

— Вике несколько дней подряд нездоровится. Я привез ее сдать анализы, потому что обещал. Точки над i расставим после обследования.

— Так иди к ней Игнат! Она в тебе наверняка нуждается. Не я.

Не хочу быть типичной истеричкой с набором клише за пазухой, только все равно звучу эмоциональней и жестче, чем планировала. Толкаю прижимающегося ко мне парня кулаками в грудь, правда, сдвинуть огромный сейф с места и то проще, чем что-то втемяшившего себе в башку Креста.

— Почему все так сложно? Почему ты такая сложная, а?

— Так найди себе проще. Уже нашел.

Высекаю резко, а у самой что-то крошится, хрустит внутри. Замешивает убойный коктейль из адреналина, кортизола, окситоцина. Подбрасывает напряжение до критического уровня. И я аккумулирую крутящиеся на языке слова, чтобы ударить Крестовского больнее, но он снова меня опережает.

— Хватит, Лиля. Хватит.

Как только он один умеет, возвращает чеку в гранату до детонации, подбирает ключик к сложному механизму моего замка и улыбается уголком губ, ослепляя и обезоруживая. Сбавляет напор, длинно выдыхает и прислоняется лбом к моему лбу, полностью дезориентируя.

И от этого простого прикосновения, без намека на что-то большее, все системы моего организма снова сбоят. Запускают какие-то странные реакции вместе с мелким тремором, заключают в абсолютный вакуум и вынуждают существовать в унисон с Игнатом.

Пальцы немеют и больше не слушаются. Сумка с тихим хлопком приземляется на асфальт. Колпачок откалывается от помады. «Паркер» выпадает и катится к белоснежным кроссовкам Креста. Ну, а я живу чужими рваными вдохами-выдохами и ничего не могу с собой поделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сейчас я вернусь к Вике и помогу ей закончить с врачами. А вечером приеду к вам с Варей.

— Нет…

— Это был не вопрос.

Без стали в голосе, даже с какой-то нежностью произносит Крестовский, заправляет прядь волос мне за ухо, как будто для него это фетиш, и мягко целует в висок. В то время как на крыльце клиники происходит какое-то движение. Распахивается дверь, слишком резво для больной выскальзывает на ступени Левина и каменеет, изучая недвусмысленно-тесную конструкцию из наших с Игнатом тел.