Мелодия убийства - Валерий Георгиевич Шарапов

часов столь драгоценного времени. Зверев хмурился, но тем не менее, понимая, как нервничает Зубков, не доставал капитана упреками. В поезде, не особо заполненном пассажирами, они ехали без соседей в плацкартном вагоне. Зубков, когда поезд отошел от перрона, вдруг встал с полки, дошел до проводницы и принес бутылку «Столичной», батон и банку кильки. Увидев принесенное, Зверев беззлобно усмехнулся:

– А стакана-то чего не спросил? Я, знаешь ли… из горла как-то…

– Тьфу ты!

Зубков снова ушел к проводнице, потом вернулся со стаканами.

– Вот!

Капитан достал из кармана перочинный нож и газетку, довольно ловко открыл им банку с килькой, порезал хлеб на газете и налил по полстакана водки каждому.

– Устал я, Пал Васильевич! Как черт устал, так что давай, раз уж свободная минутка выдалась.

– Давай уж… Только ехать-то нам недолго! А ты тут такой пир устроить решил…

– Вот и давай поспешим! Раз, два, и все, а там…

Они уговорили бутылку за три подхода, потом Зубков откинулся назад, закрыл глаза и засопел. Буквально спустя десять минут Зверев, который и не думал засыпать, дернул капитана за рукав.

– Эй, Алексей, подъезжаем!

Зубков дернулся, принялся тереть глаза, потом вытер лицо носовым платком и словно ожил. Спустя пару минут они вышли на перрон. Дул ветерок, мягкие снежинки, кружащиеся на ветру, касались лиц, попадали в глаза. Зубков, который поймал такси, мгновенно договорился о цене, даже не показывая удостоверения, и спустя пятнадцать минут они уже вошли в здание городской больницы. На этот раз удостоверение не помогло. Услышав, что Зверев и Зубков хотят узнать о здоровье поступившего ночью Щукина, дежурная медсестра заявила, что пациенту сделали операцию, состояние у него стабильное, но что без разрешения лечащего врача она к пациенту не пустит. Услышав такой ответ, Зубков рявкнул так, что медсестра чуть не упала со стула.

– Так давай сюда своего врача!!! Мы сюда не в бирюльки играть явились.

Женщина поправила прическу, снова приняла важный вид, сняла трубку телефона и вскоре сообщила, что нужный им врач только что закончил операцию другого пациента и обещал подойти через десять минут. Зубков обреченно махнул рукой, и они со Зверевым вышли из здания больницы. Тут-то они и увидели Елизарова, который, ссутулившись, сидел неподалеку в беседке и нервно курил.

– Как же это мы мимо него проскочили? – усмехнулся Зубков. – Пойдем-ка, послушаем нашего героя.

Увидев своего непосредственного начальника и Зверева, Елизаров вскочил. Парень дрожал от возбуждения, голос его подрагивал.

– Алексей Николаевич! Товарищ Зверев! Наконец-то я вас дождался! Я тут вот, понимаете ли, дежурю.

– Ну что, герой, ты тут наворотил? – с усмешкой спросил Зубков.

– Да какое там, герой? Я ведь…

– Щукин в порядке? – перебил Зверев.

– Прооперировали, говорят, что жить будет. – Никита сделал несколько затяжек и выбросил папиросу. Руки парня все еще дрожали.

– Ладно, дружок, не нервничай, – продолжал Зверев. – В вас что же, стреляли?

– Два пулевых: одно в область живота, другое в голову по касательной.

– Это хорошо, а теперь скажи, ты узнал нападавшего?

Брови парня взлетели.

– Нет.

– То есть он тебе не знаком?

– Да в том-то и дело, что не видел я его!

Зверев сдвинул брови.

– Так! Давай все еще раз, четко и по порядку, – уже жестче потребовал Зверев.

– Ночью это случилось…

Дом Глеба Щукина, накануне ночью…

Щукин, накормив гостя ужином, довольно рано лег в постель и почти сразу же захрапел. Елизаров же устроился на полатях за печкой, не раздеваясь, и долго ворочался, прежде чем сон его все-таки сморил.

Разбудил парня собачий лай. Никита соскочил со своего ложа, проверил пистолет и подошел к окну. Распахнув ставни, он высунулся в окно. Теперь Пират метался вокруг будки и негромко рычал. В одном из соседних дворов тоже залаяла собака, но вскоре все стихло. Никита закрыл окно, посмотрел на сопящего под одеялом Щукина, тот больше не храпел, а лишь мирно посапывал. Никита снова забрался на полати, однако спустя несколько минут снова встал и на этот раз двинулся к двери. Накинув куртку, он сунул ноги в стоявшие на половичке у выхода галоши и вышел на крыльцо. Пират больше не лаял, а что-то грыз. Никита снова вошел в дом. Как только он запер дверь на щеколду, с улицы раздался собачий визг. Никита снова выбежал на крыльцо, Пират к тому времени нырнул в свою будку. Никита подошел и, не подходя близко к будке, присел на корточки:

– Что с тобой, лохматый? Чего людям спать не даешь?

Пират звякнул цепью и вдруг жалобно заскулил и почти тут же громко завыл.

– Что там такое? – Из дома вышел заспанный Щукин в одном исподним и в тапках.

– Воет… может, пчела укусила? – Никита встал.

– Какие пчелы зимой? – Щукин подошел к будке и заглянул внутрь. – Вот черт, да у него кровавая пена изо рта… Пират, Пиратик… Похоже, отравился…

– Или отравили. – Никита вынул пистолет и дослал патрон в патронник.

В этот момент прогремели два выстрела, Щукин упал. Никита тоже выстрелил наугад, туда, где перед этим увидел две вспышки. Послышался топот, Никита понял, что тот, кто стрелял в Щукина, убегает. Преследовать нападавшего он не стал, а потащил раненого к дому.

* * *

– Вот так все и случилось, товарищ майор, – закончил свой недолгий рассказ Елизаров.

– Получается, что тот, кто хотел убить Щукина, сначала отравил собаку, а потом открыл стрельбу, – уточнил Зверев.

Никита виновато потупился.

– Получается так.

– А ты наудачу стрелял, но попал?

– Выходит, что так. Когда я Щукина в дом затащил, перевязал его, как смог, а к тому времени уже кто-то милицию вызвал. Потом скорая приехала, Щукина увезли. Ну а участковый мне после этого сказал, что стрелка того я убил. Он метров сто пробежал и свалился. А потом его в морг увезли.

– Все ясно, будем считать, что с задачей своей ты справился. – Зверев хлопнул парня по плечу, тот вдруг оживился.

– Ах, вот еще что… – Никита вынул из нагрудного кармана распечатанный конверт и вручил его Звереву.

– Что это?

– Письмо! Вчера после того, как вы уехали, пришел почтальон и вручил это письмо. Когда Щукин его прочел, то весь напрягся. Я спросил, мол, что случилось, но он только отмахнулся. «Потом, – говорит. – Мне нужно подумать», – и ушел в другую комнату. А после того, как его подстрелили, велел мне отдать письмо вам, сказал, что, возможно, это и есть ответ на главный вопрос.

Зверев осмотрел письмо.

– Письмо Юлии Глуховой, и, судя по штемпелю, она его отправила в день своей гибели. И в самом деле интересно. – Зверев