Барометр падает - Василий Павлович Щепетнёв

И где бы Маяковский разгонялся, до ста двадцати?

Я ехал по Москве, и воображал, что рядом сидит Владимир Владимирович.

Сидит, и декламирует:

Деньги,

товарищ,

Неси в сберкассу!

И тебе

спокойней,

И рабочему классу!

Владимир Владимирович и работал много, и зарабатывал много. Раз в тридцать больше какого-нибудь советского служащего. Но бился с налоговой инспекцией за каждую копейку. Никак не хотел отдавать заработанные напряжением собственных нервов деньги на благо социалистического государства.

Так то он, гений всех времен, гуляка и повеса.

— Владимир Владимирович, а почему вы застрелились? — спросил я попутчика. Вопрос, пожалуй, бестактный, но когда ещё предоставится случай.

— Поживёшь с моё, поймёшь, — ответил кумир миллионов. И медленно растворился, не оставив после себя ничего, кроме стихов лесенкой. Не по нраву пришёлся вопрос.

Или просто не захотел расстраивать?

У здания спорткомитета на клумбе работали садовники. Человека два. И трое то ли из начальства, то ли проектанты. На будущий год клумба должна будет изображать олимпийскую символику — переплетение колец, Мишку и высотное здание, так написано в сегодняшнем «Советском Спорте». А готовить нужно уже сейчас. Прежде, чем сажать, следует выкопать. Такая вот повестка дня.

Миколчук встретил меня мало сказать приветливо, нет. Радость, воодушевление, готовность по первому зову своротить горы — вот что я читал на его лице. Как не прочесть, если написано преогромными буквами, как заголовок передовицы в «Правде». Он даже с кресла вскочил, и встретил меня чуть ли не на пороге кабинета. Встретил, проводил до самого стола, усадил сбоку, а сам сел напротив, мол, мы здесь одной крови, и на равных. Он и я.

Речь завел исподволь: как здоровье, как настроение. Я ответил, что здоровье моё — хоть в Антарктиду отправляйся на зимовку, а уж в Берлин и подавно можно. А настроение, не отставал Миколчук. А настроение осеннее. В смысле? В смысле — готов к битве за урожай.

Миколчука ответ порадовал. Он прямо-таки расцвел, словно на дворе май, а не сентябрь.

— Битва — это хорошо, битва — это именно то, что нужно, — сказал он.

И мы стали обсуждать детали.

— Наша команда, Михаил Владленович, будет размещена в замечательной гостинице, Hotel Stadt Berlin, — произнес он с гордостью. Явно тренировался Адольф Андреевич. — Это вроде нашего Интуриста, высший класс. Небоскрёб!

— Сколько добираться до игрового зала?

— Около получаса. Нам выделят автомобиль, и на нем мы будем перемещаться через КаПэПэ, в Западный Берлин.

— Нам?

— Да, я тоже буду вместе с делегацией в Берлине.

— Очень приятно.

Я не очень-то и кривил душой. На пол-румба, не больше. С Миколчуком я уже выезжал и на финал матча претендентов, и в Багио. Работать можно, а это главное.

Делегация наша большая — ну, относительно. Геллер, Доломатский и Макаревичев — шахматисты. Мне лично достаточно и Ефима Петровича, но матч — дело общественное. Нужно готовить молодежь. Пусть подышат воздухом вершины. Доломатский и Макаревичев как раз и были молодежью, хотя Макаревичев старше меня на год. А Доломатский младше, да.

Кроме шахматистов, входят в делегацию и переводчики в штатском, Иванов и Смирнов, входит и врач Григорьянц, тоже в штатском, и… Алла Георгиевна Прокопенко, тренер общефизической подготовки. Вот уж сюрприз!

— Её настоятельно рекомендовали ваши постоянные тренеры, Ольга Стельбова и Надежда Бочарова, — как мы могли отказать?

Действительно, как?

Девочки со мной не поедут. Будут навещать, от Москвы до Берлина два часа лёту, но у них своей работы много. Нет, если нужно, мы, конечно, готовы, сказали они. Как я мог настаивать? Они только-только обживаются в «Молодой Гвардии», у них и в самом деле ответственнейший период.

Но Алла Георгиевна…

Пусть. У нее же папа — большой генерал в группе войск в Германии. Поддержит, если что. Шутка.

И тут неожиданно (ага, конечно) зашёл Павлов.

— Поздравляю, поздравляю! — сказал он.

И поздравил: мой рейтинг достиг рубежа две тысячи восемьсот. У Фишера на пять пунктов меньше! А у Карпова на пятнадцать! Ура!

Потом пожелал мне победы. Безоговорочной! И под конец сообщил ещё одну приятную новость: командировочные мне, Михаилу Чижику, будут идти по сетке заместителя министра!

Я выказал признательность. Ценит, ценит государство шахматистов, и создает им все условия.

О призовых ни Павлов, ни Миколчук не сказали ни слова.

Интересный симптом. Впрочем, медведь не убит, медведь ждёт меня.

Ждёт и облизывается.

Глава 15

8 сентября 1979 года, суббота

Уха на берегу реки

— И что это такое вообще, «общество трезвости», с позиции обыкновенного гражданина? Кто будет его членами, и что они собираются делать? Не пить?

— Разве плохая цель? — ответил Андрей Николаевич.

Он, нынешний Председатель Президиума Верховного Совета СССР, будучи простым первым секретарем обкома, выпивал, и выпивал немало. А потом прекратил, стал заниматься физкультурой, соблюдал диету — и резко пошел ввысь. В стратосферу. Государству нужны здоровые, энергичные и трезвые лидеры. Заводу нужны здоровые, энергичные и трезвые рабочие. Селу нужны здоровые, энергичные и трезвые колхозники. Литературе нужны… и так далее, и так далее, и так далее.

— Эта цель пассивная: не делать того-то. Ну, хорошо, собралось такое общество, человек пять или двадцать, сели за круглый стол, и не пьют. Пять минут не пьют, десять минут не пьют, а дальше, дальше-то? Расходятся до следующей встречи?

— Можно о книгах поговорить, или в шахматы поиграть, — безмятежно сказал Андрей Николаевич.

Мы сидели на берегу реки Красавки и рыбачили. Река впадает в озеро Красивое. Небольшое озеро, не Байкал и не Ладога, но и крохотным его не назовешь. Однако на картах ни реки, ни озера нет. На обычных картах, для населения. Для нашего населения. Место это не простое, населению путь сюда заказан, потому рыбы в реке преизрядно — теоретически. Но она пока не клевала, рыба. Верно, присматривалась.

Интересно, а на той карте московской области, что я привез из Австрии, они есть, река и озеро? Карту (и подробный план Москвы) я купил в обыкновенном киоске на вокзале в Вене. Купил и привез в СССР. План нам, провинциалам, очень помогает, когда прикидываешь, как проехать туда или сюда, Штурман — обыкновенно это Лиса — смотрит в план и командует: налево, направо, прямо… С нашими, московскими планами это не работает, можно заехать черт знает куда. Верно, их, планы и карты, корректируют. Как обычно. Для введение