Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма - Дмитрий Михайлович Цыганов

будет говорить: «Война стала воздухом, существованием всех людей в нашей стране. Война стала единственной директивой, единственным мерилом человеческого поведения и в быту, и в работе, и на войне непосредственно»[576]. Необходимость существования в условиях войны становилась серьезным стимулом для реанимации всех сфер жизни, в том числе и культурной[577]. Именно в этот период начинается постепенный распад «литературной колонии», находившейся в эвакуации, большинство писателей стремятся вернуться в Москву, чтобы продолжить там свою работу. С конца июля 1942 года стали формироваться писательские агитбригады в целях «непосредственного участия писателей в агитационно-пропагандистской работе в деревне». На заседании президиума Союза писателей 5 августа был поставлен вопрос о необходимости полного восстановления работы писательской организации и всех подконтрольных ей органов, а комиссия по связи с эвакуированными писателями была ликвидирована. Писателям рассылали письма с призывом создавать тексты на «производственные сюжеты»; письма из Пресс-бюро (в составе А. А. Фадеева, Ф. В. Гладкова, А. М. Лейтеса и О. Л. Леонидова) Союза писателей с просьбой содействия прессе получили А. Ахматова, В. Вересаев, М. Зощенко, Б. Пастернак, О. Форш и другие, чьи «голоса не слышно». К началу июня 1943 года из Чистополя будут официально реэвакуированы около 600 писателей с семьями (на вокзалах организуют встречу и развоз литераторов по месту жительства вместе с их багажом)[578].

6 ноября 1942 года на торжественном заседании Московского совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями по случаю 25‐й годовщины Октябрьской революции Сталин прочел доклад о положении дел в тылу и на фронте[579]. Докладчик, говоря о «перебазировании военной и гражданской промышленности», отметил: «В результате всей этой сложной организаторской и строительной работы преобразилась не только наша страна, но и сами люди в тылу»[580]. 16 ноября в Союзе писателей состоялось стенографировавшееся совещание «Доклад товарища Сталина и задачи литературы»[581], основным спикером на котором был А. Фадеев (кроме него выступали Л. Леонов, К. Финн и Б. Вальбе). Декларативное провозглашение примата «окопной правды» (как это явление назовут позднее), вызванное следованием сталинскому завету «правдивости» советской литературы, было лишь риторической фигурой: обстановка не позволяла руководству писательской организации провоцировать дискуссии, отрицательно влиявшие на процесс сплачивания «творческих сил». Вместе с тем следовало изображать «лучших людей», «их высокие идеи, их моральные качества»[582]. Эта мысль наследует другим сталинским словам, сказанным Фадееву в разгар полемики об образе врага (август 1942 года):

…глупо и неправильно снижать врага, потому что это снижение понижает и героизм наших людей, и величие нашей борьбы. <…> нужно критиковать писателя не тогда, когда он сильным дает врага, а когда он плохо изображает наших людей, изображает их замухрышками, нужно, чтобы они показали народ более сильным[583].

Главной установкой становилось требование нарастить «производственные мощности» (ср.: «То, что написано — это имеет свои достижения, но этого очень мало»). Вероятно, Фадеев прислушался к Федину, который в письме от 16 февраля 1942 года обращал его внимание на необходимость литературных «заказов во всех областях и жанрах». Так, Федин писал:

…необходимо разнообразие, пестрота видов и форм литературных произведений <…> и все это в большом, в огромном количестве, и не однотонно, а пестро, разновидно, в стихах и прозе, в сказе и на языке ученого <…>. Книги должны быть в лист и выпускать издательство должно по две, три книги в день, до ста названий в месяц. Нельзя бояться маленьких тиражей, важно разнообразие[584].

Фадеев отметил пьесу поруганного Немировичем-Данченко Корнейчука «Фронт», назвав ее «очень значительной»[585]. В тот же день он написал письмо М. Шагинян, в котором попросил ее отправиться в оплачиваемую командировку с целью получить у республиканских авторов бесплатные подстрочники «действительно лучших» произведений для их последующего обсуждения сперва на заседании президиума ССП, а затем и в Комитете по Сталинским премиям.

Через два дня, 18 ноября 1942 года, Совнарком СССР принял постановление № 1850 «О Сталинских премиях за выдающиеся работы в области науки и изобретений, искусства и литературы за 1942 год»[586] за подписью Сталина и Чадаева, в котором постановил:

Сохранить на 1942 год количество и размер Сталинских премий, установленные для 1941 года Постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) № 34 от 11 января 1942 года и Постановлением Совнаркома СССР № 485 от 10 апреля 1942 года[587].

В этот же день А. Толстой выступил в Свердловске на очередной юбилейной секции Академии наук СССР с позднее многократно переизданным докладом «Четверть века советской литературы», в котором подвел итоги 25-летнего периода литературного развития. Важность этого выступления состояла в том, что в нем наметились тенденции, затем подхваченные и углубленные писательским начальством: одним из ключевых положений доклада стал вопрос о «советском патриотизме», лежащем в основе современной литературы. Советское «культурное строительство», по мысли Толстого, все отчетливее приобретало «общечеловеческие нравственный и исторический смысл», а единственной формой существования «пролетарского по своему содержанию» искусства оказывалась именно «национальная»[588]. Толстой назвал военную эпоху новым периодом в развитии советского искусства, значительно превосходящим незрелую культуру 1930‐х. Поэтому следовало предъявить «рядовому читателю» новые «достижения» советского литературного производства.

Работа по предварительному подбору кандидатов на премию в Союзе писателей началась незамедлительно. Списки книг, созданных за текущий год, были представлены на заседании президиума (председательствовал П. Г. Скосырев) писательской организации 17 декабря 1942 года[589]:

<…> I. По разделу драматургии:

а) Рекомендовать: пьесу К. Симонова «Русские люди»

[пьесу] [А.] Корнейчука «Фронт»

[пьесу] Л. Леонова «Нашествие»

б) Пьесу [А.] Арбузова и А. Гладкова «Бессмертный» поручить прочитать к следующему заседанию т. т. Караваевой и Лавреневу.

Пьесу К. Фин[н]а «Петр Крымов» поручить прочитать к следующему заседанию тт. Гурвичу и Резнику.

С пьесой В. Гусева «Москвичка» дать ознакомиться по возможности всем членам Правления к следующему заседанию.

Пьесу И. Сельвинского «Бабек» дать прочитать тов. Вс. ИВАНОВУ.

Пьесу Е. Пермяка «Иван да Марья» — поручить прочитать тов. Гурвичу, чтобы иметь возможность иметь о ней суждение на следующем заседании.

По пьесе [А.] Упитс[а] «Спартак» — принять решение после обсуждения ее на бюро нац[иональных] и обл[астных] комиссий.

п. II. по разделу поэзии:

а) Рекомендовать: «Василий Теркин» А. Твардовского

Сборник стихов [ «Фронтовые стихи»] К. Симонова

Поэму «28» М. Светлова

«Пулковский меридиан» В. Инбер

Стихи А. Суркова

Военные стихи И. Сельвинского

Стихи военного времени М. Исаковского

Стихи военного времени Якуба Коласа.

б) «Фома Смыслов» С. Кирсанова — дать для ознакомления А. Караваевой и на следующем заседании президиума принять решение.

«Февральский дневник» и «Ленинградская тетрадь» О. Берггольц — дать для ознакомления Н. Н. Асееву.

Поэмы Л. Мартынова — дать членам