Генри VII - Милла Коскинен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этой экспедиции участвовал ещё один человек — Джон Фортескью, мастер-привратник Кале. И вот этот человек снова выводит нас на знакомую фигуру — епископа Мортона, с которым он имел дало ещё в 1479 году, и даже был приглашён на церемонию возведения Мортона в епископское достоинство. Знал он и де Вера, потому что именно Фортескью командовал королевскими войсками, пытавшимися отвоевать в декабре 1472 — феврале 1473 дерзко взятый де Вером Сен-Майкл Маунт (безуспешно пытались, кстати).
Что касается самого Бланта, то он попал в Амме довольно странным образом. Дело в том, что должность коменданта замка Амме занимал его брат Джон, обычный служака, которого король Эдвард посадил на умеренно ответственный пост ещё в 1470-м. И вот в августе 1484, в самый ответственный момент, этот надёжный сэр Джон заболел. И его место занял брат, Джеймс Блант, не так давно состоявший в эскорте лорда Гастингса. Более того, Гастингс был в родстве с де Вером через жену. Так что в том, кому принадлежала лояльность Джеймса Бланта, сомнений не было. Сомнения в этой истории может вызывать только причина внезапного фатального заболевания Джона Бланта, при котором никакого побега не случилось бы.
Вообще, сутана Мортона всё время маячит на горизонте в этой истории. И, если в Англии её затмевали маячившие на переднем плане латы то Гастингса, то Бэкингема, то в зарубежной части истории, начиная с конца 1483 года, когда Мортон попал, наконец, за границу, Мортон становится заметной частью общей картины, хотя, опять же, не находится на переднем плане.
Ричард, похоже, отлично понимал, кто является сценаристом происходящей драмы, и, после появления Ричмонда при дворе французского короля, предложил Мортону полное помилование, если тот угомонится. Этот жест прелату не польстил — он его испугал, причём настолько, что Фландрия, в которой он окопался, показалась ему слишком близкой от Англии, и он переехал в Рим. Чтобы подготовить римского папу к грядущим переменам, как он объяснил Ричмонду.
Кое-что об информационной войне
К декабрю 1484 года, кампания окопавшегося при французском дворе Генри Ричмонда против короля Ричарда III, стала целенаправленной и систематичной. В Англию стали передаваться письма всем, кто хотя бы потенциально мог посчитать себя обиженным политикой короля. На самом деле, далеко не все, кому были адресованы письма, жаждали ввязаться в новую гражданскую войну, да ещё и с привлечением французов, поэтому очень скоро (6 декабря 1484 года) сам Ричард смог ознакомиться с этими произведениями эпистолярного жанра.
“Right trusty, worshipful and honourable good friends, I greet you well.
Being given to understand your good devoir and entreaty to advance me to the furtherance of my rightful claim, due and lineal inheritance of that crown, and for the just deprivingof that homicide and unnatural tyrant which now unjustly bears dominion over you, I give you to understand that no Christian heart can be more full of joy and gladness than the heart of me, your poor exiled friend, who will, upon the instant of your sure advertising what power you will make ready and what captains and leaders you get to conduct, be prepared to pass over the sea with such force as my friends here are preparing for me.
And if I have such good speed and success as I wish, according to your desire, I shall ever be most forward to remember and wholly to requite this your great and moving loving kindness in my just quarrel.
Given under our signet H I pray you to give credence to the messenger of that he shall impart to you”[33].
Griffiths, R A. The Making of the Tudor Dynasty.
Как видите, уже на этой стадии, пошла речь и о законном праве на наследование короны согласно происхождению (явно отсыл к тому, что это право прямого наследования имеет ланкастерианский характер), и о том, что Ричард III является чудовищным тираном и убийцей. Полагаю, этот факт многое говорит о том, как и когда зародилась «чёрная легенда Англии».
Ричард, естественно, не стал сидеть, сложив руки, а просто отдал распоряжения мэрам городов вылавливать «почтальонов». И уже 7 декабря опубликовал собственную прокламацию против Ричмонда и его сторонников. К сожалению, авторы книги о Тюдорах не сочли нужным опубликовать эту прокламацию Ричарда, но хотя бы пересказали суть.
В своей прокламации, Ричард обрушился не на лидера, а на аристократов, «выбравших своим предводителем Генри Тюдора, шокирующе именующего себя графом Ричмондом и даже использующим королевский стиль»: на де Вера, Дорсета, Вудвилла, Джаспера Тюдора и епископа Кортни (Лайонелл Вудвилл умер осенью 1484). Герцога Франциска Ричард не обвинял — ренегаты герцога, несомненно, ввели в заблуждение.
А вот Шарлю VIII досталось. Ричард назвал его «именующим себя королём Франции» (ведь, по мнению англичан, королями Франции были английские короли. На практическом уровне это неприятное разногласие в понимании, кто является королём французов, никого не интересовало, но в политических прокламациях момент выглядел пикантно).
Ричард также напомнил своим подданным, что французский «так называемый король» является извечным врагом Англии, и что Тюдор слил ему титул, за который деды и прадеды воевали 150 лет (Анна де Божё включила пункт об отказе от титула короля Франции в договор с Ричмондом), в придачу к только в 1450-х потерянной Гаскони и даже Кале!
Ричард предупреждал, что, оказавшись в Англии, люди под знаменем Генри Тюдора устроят “the most cruel murders, slaughters, robberies and disinheritances that were ever seen in any Christian Realm”[34]. Ричард III всего лишь использовал обороты, принятые в пропаганде того времени, но это его предсказание сбылось даже более, чем на 100 %. Того, что устроили потомки окопавшегося у французов, самозваного графа Ричмонда (да и он сам), действительно не видали в христианском мире.
Ричард был слишком основательным человеком для того, чтобы ограничиться манифестом. Уже в декабре 1484 года, он начал выпускать помилования. Первое было выпущено для епископа Мортона, 11 декабря, и в конце марта 1485 года — для Ричарда Вудвилла. Довольно мило, что в январе 1485 года, он выпустил помилования людям, невольно оказавшимся вовлеченными в историю о побеге де Вера. Под пардон попала и супруга Бланта, и 72 человека из гарнизона, для которых на момент снятия осады не было другой дороги, кроме как во Францию.
Помилован был и руководивший идущей
