Остров Немо - Георгий и Геннадий Живовы

– Смотрите. Предыдущие преступления произошли близко к центральной улице…

– То есть вы полагаете, что маньяк перемещается только там? Вам известна его личность? – наседал дружок Грэма.

По каждому слову, написанному в плане, шла подобная бессмысленная битва. Холгер, изредка приходивший Чепмену на помощь, только усугублял положение и оттягивал конец этого пустого разговора. Этот совещательный ад напомнил Чепмену, что в любом собрании, призванном что-то решить без ярко выраженного лидера, будет стоять гвалт и неразбериха, ибо это и есть истинная цель таких собраний. Условие это выполняется всегда, где бы ни велась дискуссия и о каком бы вопросе ни шла речь. Чепмен, надо отдать ему должное, показал себя с лучшей стороны и выдержал нападки, упреки и едкие комментарии, порядком взмокнув и утомившись. К счастью, придирки к мелочам не отменяли главной задачи, стоящей перед охотниками за маньяком, и далее они, согласно расписанным позициям и схемам действий, приступили к реализации плана.

Первый пункт – разъяснить происходящее Диане и запустить убедительную легенду о том, почему Судья дозволил ей прогулки. Это поручалось Холгеру, который еще за день до того оповестил врачей клана о том, что попросил Судью хотя бы в течение пары дней выпускать бедняжку на воздух, потому что по результатам осмотра у Ди якобы начиналась депрессия, а на свадебном балу, парадном идеологическом мероприятии невесты должны сиять, улыбаться и не показывать ничего, кроме бурной радости от происходящего. Холгер выдавал эту сплетню за свою победу – дескать, вовремя подошел к Судье, удачно вклинился между заседанием по наркотикам и слушанием по беглецам-угонщикам. Судья отмахнулся – мол, делай, только не приставай. Поскольку врачи обходили пациентов по всему острову, то и сплетни распространяли весьма эффективно, к середине дня слух уже успешно укоренился. Некоторые ремесленники, положившие глаз на Ди, начали чаще выглядывать на улицу. Другие потенциальные ухажеры Ди, в том числе и те, кто стремился утешить ее на похоронах Грэма, занимали места в кафе или прогуливались. Назревало что-то вроде спектакля.

Рассказать обо всем Ди доверили Чепмену. Формальных причин на то было названо две: молодые люди были хорошо знакомы, а кроме того, Чепмен официально выступал следователем и кому, как ни ему, сопровождать Ди.

Он впервые за три недели остался с ней наедине. Ди с размаху обняла его и страстно впилась губами.

– Хочу тебя прямо здесь и сейчас.

И кто бы на месте Чепмена устоял? За время их разлуки, за время вынужденного одиночества девушки, Чепмен стал чуть ли не единственным, с кем она общалась. Холгер приносил его записки, она писала в ответ. Он ободрял ее, твердил, что все будет хорошо, не скулил, раздобыл для нее очки, передавал книги, он справлялся у Холгера, как поживает плод в ее утробе – Ди доподлинно знала об этих разговорах от того же врача. Чепмен действительно любил ее, и разлука доказала это убедительнее, чем любые прежние знаки, фразы и жесты. Поэтому она загадала – как только (и если!) они окажутся один на один, она отдастся ему, потому что хотела этого – хотела, чтобы он мог выразить свою любовь к ней.

Ди быстро оправилась от близости и попросила Чепмена тоже собраться и не разваливаться в кресле, как он было попробовал.

– Рассказывай, ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ.

– О, Ди… у меня к тебе предложение, странное и страшное, и очень важное.

– Давай выкладывай!

И Чепмен повторил план, из которого выходило, что сегодня произойдет охота на живца, и приманкой для маньяка должна выступить сама Ди.

– Чепмен, милый… я боюсь. Я не смогу. Ну как я буду трястись и идти по улице? Оглядываться постоянно?

– О, поверь, это не покажется чем-то необычным – на тебя и так будет пялиться полгорода.

– А вторые полгорода?

– Они будут тебя негласно охранять. И тоже пялиться.

– Чепмен, я пойду на это только…

– …я все время буду рядом с тобой. Даже в финальной стадии я все равно не спущу с тебя глаз.

– А что произойдет в финальной стадии?

– Маньяк решит, что ты в контейнере одна, а охранник сделает вид, что ему плохо, и…

– И он войдет сюда?

– Да. Мы тут же его схватим. Днем здесь спрячутся двое военных, ты не на секунду не останешься одна.

– Но ты, ты уйдешь…

– Ди, со мной он может не рискнуть. Хотя в прошлый раз размазал меня по стенке без труда. Может, ворвется, когда я буду здесь.

– Ладно. Пойду оденусь.

Ди вернулась через пару минут – она была в темном свободном платье.

– Эй, так не пойдет, Ди.

– Хорошее же начало отношений, если ты уже указываешь мне, как одеваться.

– Да, и боюсь, тебе мой выбор не очень понравится. Есть там еще варианты?

Чепмен выбрал самое короткое платьице с глубоким вырезом на груди. Тело Ди уже готовилось к родам, и груди налились, так что, хоть платье и подходило ровно по размеру, все вместе выглядело как разнузданный наряд для не самого лучшего клуба.

– Какая пошлость.

– То, что надо.

– Ты думаешь, это его заводит? Почему он напал на меня, когда я была невестой? Там все было очень скромно… только плечи открыты… но не настолько ж они хороши.

– Думаю, его возбуждает опороченная невинность. Его распаляет сама мысль, что девушка, которая еще недавно могла бы стать его, теперь сношается с кем-то другим, и это вызывает его ревность. Таков его триггер.

– Какой ты умный.

– И в платьях разбираюсь. Пойдем, нас, наверное, заждались.

– Плевать. Надо будет, сами постучат. Посиди со мной.

Устроиться Чепмен не успел: стук раздался как по команде. Грателли явился, обеспокоившись – и не напрасно – отчего Чепмен и Ди так медлят?

– Если что – мне пришлось тебя долго уговаривать, – шепнул Чепмен. – Грателли, заходите, кажется, мы уже готовы!

– Подождите, мне надо накрасить губы.

– Мда, на свидание с маньяком надо являться при полном параде, как иначе, – входя и пронизывая взглядом обоих, скептически произнес Грателли.

Они вышли в город. Уже через полквартала оба заметили, что редкий прохожий минует их, не оглянувшись, не задержав взгляда на Ди. Водоносчик остановился и вполне правдоподобно изобразил приступ усталости: вытер лоб, чтоб подробнее их разглядеть. Какие-то бабы обернулись и пялились совершенно бесцеремонно и явно. Через квартал, когда до центральной улицы еще было идти и идти (на острове это – минут пять), за ними уже неотступно следовал какой-то малый в пиджаке размера на два меньше, чем ему требовался. Ди поначалу реагировала на каждого, с тревогой оглядывалась, но потом ускорила шаг