Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5 - Тагиров Роман

— Питер, с тебя стакан. Я тебе земляка нашёл с Копейска.

Старик отвлёкся от увлекательного занятия и, подняв голову, посмотрел на вновь прибывших жёстким взглядом из-под кустистых бровей.

Затем закончил разливать водку и на вполне сносном русском задал Тимуру наводящий вопрос:

— Ты, с какой шахты?

Кантемиров и так соображал туго, а сейчас, охреневший от такого вопроса, глупо уставился на старика и на рядом сидящих с ним вольняг. Те сразу заржали, а Виктор ещё раз напомнил про стакан.

Немец молча ждал ответа, с лёгкой усмешкой рассматривая молодого русского.

Парень с Южного Урала рассердился на себя и сухо ответил:

— С сорок седьмой.

— А я с сорок четвёртой, — гордо заявил немец чисто по-русски и, вытащив из внутреннего кармана пачку сотенных купюр, выдернул одну и подозвал по имени проходящую мимо работницу общественного питания: — Катюша, сделай, пожалуйста, нам ещё одну бутылку «Столичной».

— Я сегодня не смогу пить…, — заявил Тимур и посмотрел на знакомую официантку.

Екатерина, жена одного из прапорщиков танкового полка, знала о случившейся трагедии в гарнизоне и сразу предложила:

— Я вам чаю принесу.

— Покрепче и с лимоном, — добавил старик, хлопнув рюмашку и вставая со стола, протянул руку земляку: — Питер.

— Тимур.

— Татарин?

— Да.

— Тогда пойдём, земляк, чай пить за другой стол.

Пожилой немец с молодым татарином (русским, в общем…) присели рядом и разговорились. Питер сообщил, что был контужен, попал в плен офицером в начале 1943 под Курском и потом этапом за Урал. Затем сразу начал спрашивать про свою шахту и очень огорчился, узнав, что горнодобывающее предприятие закрыли и затопили. Даже хотел ещё раз махануть рюмашку, но, взглянув на собеседника, решил лишний раз не тревожить тонкую загадочную душу юного собеседника.

Кантемиров умел слушать и с нескрываемым удивлением узнавал всю подноготную нового знакомого немца, происходившего из военной династии древнего рода саксонских дворян. Питер с печалью в голосе сообщил, что если бы он жил в ФРГ, то был бы Питер фон Остен-Сакен. Однако, бывший военнопленный, отбыв семь лет в русском плену, вернулся в ГДР и не захотел уезжать из родного Дрездена, хотя у него все родственники рванули на Запад ещё в мае 1945 года.

К концу второй чашки крепкого чая Питер вдруг спросил:

— Тимур, давно пьёшь?

Прапорщик тяжело вздохнул:

— Около месяца. После того, как погиб мой друг.

— Я знаю эту историю. Очень жаль людей…

— От меня ещё подруга ушла, — русский решил излить душу.

— Бывает…, — успокоил побитый жизнью саксонский мужик. — Ничего… Новую девушку найдёшь.

Немец с русским помолчали несколько минут, и пожилой человек предложил:

— Пойдём, прогуляемся. Дождя нет, небо ясное, а я тебе свой дом покажу, здесь недалеко, на берегу Эльбы. И тебе на свежем воздухе будет лучше, чем здесь. Поверь, я знаю.

Новые знакомые вышли на улицу, и Тимур в тёплой кожаной куртке, купленной в берлинском интершопе, по достоинству оценил стильную одежду пожилого человека:

— Красивый плащ и костюм. Тоже в интершопе покупал?

— Брат с Мюнхена постоянно привозит подарки. У меня много родственников на западных землях, часто приезжают.

— Родня — это хорошо…

У прапорщика мелькнула мысль о западных марках, но Кантемиров решил не торопить события. Кто его знает, этого Питера. Может быть, за семь лет советского плена он стал идейным коммунистом?

Так за разговором поднялись по булыжной мостовой на высокий холм, на котором тянулся вверх остроконечной крышей большой дом, похожий на средневековый замок с башней. Дом окружал просторный сад с вековыми деревьями. Тимур с Питером остановились у кирпичной арки с потемневшими от времени дубовыми воротами, и молодой человек, с восхищением разглядывая освещенный луной двор, сообщил:

— Вот теперь я понял, почему к тебе так часто приезжают родственники — чтобы полюбоваться родными местами.

Было видно, что немцу понравились слова молодого русского.

— Наше родовое гнездо. Дом большой, но нужен ремонт. — Старик посмотрел на приободрившегося земляка. — Легче стало после прогулки?

— Спасибо, Питер, что вытащил меня из ГДО. Голова просвежилась, вот только сердце стучит так, как будто километр пробежал.

— Тогда зайдём в гости, я тебе специальный чай приготовлю.

— Неудобно на ночь глядя…, — Тимур осмотрелся вокруг. На улице ни души. Добропорядочные бюргеры уже спят давно.

— Пойдём. Я сегодня один дома. Подруга уехала к родственникам в Эрфурт.

— Раз один, тогда зайдём, — согласился гость и добавил: — Всё равно спать не могу.

— Сегодня уснёшь…, — многозначительно пообещал опытный человек и открыл калитку.

Район Radeberger Vorstadt, где находился дом бывшего немецкого дворянина, располагался на высоких холмах берегов Эльбы, никогда не попадал под разлив реки и считался одним из самых дорогих и престижных районов Дрездена.

Сегодняшняя ночь в конце октября порадовала горожан тёплой и ясной погодой, и, как ни крути карту мира, всё же юг бывшей ГДР, до границы с Чехией всего сорок километров. Антициклон, пришедший с северных африканских берегов, полностью захватил южную половину объединённой Германии. Было тепло даже ночью, и молодой человек с удовольствием вдыхал полной грудью чистый речной воздух, прочищая лёгкие и кровь от алкогольных остатков…

Тимура поразил большой парадный зал, выполненный под старину: огромный сервированный стол с тяжёлыми дубовыми стульями занимал большую часть помещения, над тёмным камином в противоположном конце зала на стене красовались чучело головы оленя, а прямо с порога вверх и вправо уходила витиеватая лестница, украшенная резьбой по дереву.

Хозяин дома напоил прапорщика специальным отваром из разных трав и сообщил по секрету, что алкоголизм становится для восточных немцев большой проблемой, так же, как и для русских. Посидели где-то с час, и гость заспешил домой. Пора и честь знать, время уже за полночь. С Питером договорились встретиться в следующие выходные.

В эту ночь с субботы на воскресенье Кантемиров наконец-то уснул нормально и проспал до десяти часов утра, что за ним никогда не водилось. Организм молодого человека начал восстанавливаться после месячного запоя…

На следующей встрече в красивом доме саксонец познакомил гостя со своей подругой Кристиной. Жена офицера Вермахта вместе с двумя детьми погибла ещё в феврале 1945 года при серии бомбардировок города англичанами. При возвращении из плена Питер фон Остен-Сакен так и не женился, но пригласил к себе жить стройную блондинку лет сорока. Дом большой, места всем хватит.

В этот раз начальник советского полигона по просьбе старика захватил с собой сигарет «Северных» и «Охотничьих», а хозяйку дома порадовал матрёшкой, оставленной про запас для натурального обмена со студентами Шули. Джибутяне подождут, а матрёшка ещё найдётся среди коллег по службе. В ответ гость получил шикарный обед из традиционного саксонского меню: свиное колено с картофельными клёцками, красная тушёная капуста и фасоль. Хозяева пили «Радебергское», а Тимуру предложили местную минеральную воду из города Бад-Лаузик. Очень невкусную, но очень полезную…

После обеда Кристина покинула мужчин, сославшись на договорённость с подругами, а новые друзья разговорились вновь. Питеру было очень интересно услышать про жизнь в шахтёрских посёлках Южного Урала после его отъезда нах Фатерлянд (на Родину). Всё же прожить семь лет в бараке, примыкающим к угольной шахте под номером сорок четыре, это вам не в турпоездку съездить.

Первое время советского прапорщика удивляла прямолинейность бывшего немецкого военнопленного с его постоянной готовностью к любому спору. Вообще немецкий старик, что думал, то и говорил. Особенно, находясь в лёгком подпитии. И в этот раз Питер начал разговор с того, что перед нападением на Советский Союз действительно мечтал о крупном поместье где-нибудь в Крыму и чтобы у него на виноградниках работали военнопленные батраки.