Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5 - Тагиров Роман

Комбат должен был постоянно требовать выполнение мер безопасности от командиров, и днем и ночью. Так, чтобы и в мыслях не было нарушить. Ротного в этой жизни уже никто и никогда не мог наказать; комбата, находившегося в этот злосчастный день на дивизионном полигоне Швепниц, перевели начальником разведки полка.

При такой напряжённой боевой подготовке, должно было что-нибудь случиться. Это статистика. Где тонко, там и рвётся! Сколько раз сходило с рук в разных ситуациях по службе у каждого командира, а случилось только у них. Тут всё и судьба, и жизнь, и смерть… Главное, что люди стремились всё сделать как надо, как лучше. И были лучшими. Царство им небесное…

Конечно, всех было очень жаль, но по Кантемирову больше всех ударила смерть старшего лейтенанта Родина. Совсем недавно Виктор поддержал однополчанина в непростое время содержания под арестом в толстых стенах гарнизонной гауптвахты, и они вдвоём провернули удачную операцию под кодовым названием «Принуждение к миру» с танкистами гарнизона.

Ещё неделю назад, все вместе, пехота с танкистами, парились в офицерской бане войскового стрельбища Помсен и потом так оттянулись от тягот и лишений воинской службы, что даже верный прапорщик Кантемиров, окончательно забывший генеральскую дочь, провёл незабываемую ночь с простыми сельскими девчатами из деревни Помсен. Всем было, что вспомнить…

А теперь оставалось только вспоминать и поминать старшего лейтенанта Виктора Родина …

Неожиданная, ошеломляющая и внезапная трагедия с товарищем по службе глубоко потрясла начальника войскового стрельбища. В тот горький день прапорщик знал о прибытии Виктора и ждал его. Молодые офицеры танкового полка во главе со старшим лейтенантом Лисовских на радостях после перенесённой бани и последующей немецкой дискотеки дали коллективное и твёрдое слово офицеров бронетанковых войск ответить в следующие выходные новым друзьям если не тем же, то вполне соответствующим важности момента.

В итоге договорились встретиться на танцах в ГДО. Начальнику стрельбища надо было серьёзно обсудить вопрос с взводным пехоты тактический план субботнего вечера. Вот так и не дождался…

А сейчас прапорщик Кантемиров постоянно испытывал чувство неисполненного долга и вины перед вечно старшим лейтенантом Родиным. После всего случившегося у молодого человека осталась какая-то непонятная эмоциональная связь с офицером. Просто так получилось, что рядом не оказалось ближе человека, который знал Тимура с самого начала его сверхсрочной службы. Прапорщик Тоцкий со своей Симоной пропали где-то в степях Украины, капитан Чубарев заменился в Союз, вот и Дарья его бросила.

Даже поговорить было не с кем…

Шок от пережитого удара давал о себе знать и оставил глубокий шрам в душе молодого человека. И надо было глушить эту боль. Начальник войскового стрельбища Помсен, не совсем отличник боевой и политической подготовки, спортсмен, студент-заочник и известный в определённых кругах прапорщик, оказался как никогда близок к своему народу и запил по-чёрному…

Ещё с весны 1985 года вся великая страна, и, следовательно — её Вооруженные Силы, зажили под очередным партийным лозунгом «Трезвость — норма жизни». Партия, народ и армия в те былинные годы оставались едины. Об этом всегда напоминали ежегодные совместные битвы за урожай и народные частушки:

«В шесть утра поёт петух, в восемь — Пугачёва.

Магазин закрыт до двух, ключ — у Горбачёва»

«На недельку, до второго» закопаем Горбачёва.

Откопаем Брежнева — будем пить по-прежнему»

«Спасибо партии родной и Горбачёву лично!

Мой трезвый муж пришёл домой и вылюбил отлично!»

«Спасибо партии родной, что нету водки в выходной! Но ты не плачь, моя Маруся, — одеколона я напьюся!»

Осенью 1988 года, отголоски партийной линии всё ещё давали о себе знать. И ещё больше усилились с прибытием в воинскую часть нового командира полка, подполковника Болдырева, который на дух не переносил даже запах «после вчерашнего» от своих подчинённых.

Армейский друг начальника полигона, командир 9 МСР, получивший капитана досрочно, чуть не попал под жернова уходящей в историю антиалкогольной компании прямо перед своей заменой (холостые офицеры служили в группе войск по три года).

Как-то раз вечером на ночные стрельбы прибыл 3 МСБ. Капитан Чубарев, который по старой привычке, захватив пару бутылок пива, забежал на огонёк к прапорщику Кантемирову. Друзья быстро перекусили, запили пивом и выдвинулись каждый в свою сторону: офицер на Директрису БМП, прапорщик на Центральную вышку — менять старшего оператора.

На развилке остановились, и Чубарев вдруг с улыбкой сказал товарищу:

— Подожди, Тимур. Вспомнилось чего-то. Ты видел, как наш новый командир полка исполняет воинское приветствие?

— Товарищ капитан, на полигоне особо строевым не походишь. Пока не был удостоен такой чести. Что сказать-то хотел?

— Хорошо. Спрошу по-другому. Прапорщик, ты обращал внимание на плакаты вокруг плаца по строевой подготовке?

— Кто же их не видел?

— Вот именно так, и только так, отдаёт честь подполковник Болдырев солдатам, офицерам и прапорщикам полка. Строго по Уставу и картинкам на плаце.

— Да ну нах!

— Прапорщик, да я за всю службу не видел такого отточенного исполнения воинского приветствия. Это надо видеть. Мои бойцы проходят мимо командира полка, приветствуют, наблюдают красоту движения старшего офицера, а затем специально обегают две казармы, только для того, чтобы вновь ну совершенно случайно встретиться с командиром полка и снова получить армейское наслаждение увиденным.

Кантемиров рассмеялся, ротный показал на темнеющую в сумраке летней ночи Центральную вышку полигона.

— Машина с оцеплением ещё не подъехала. Присядем, время есть. Историю расскажу.

Офицер с прапорщиком присели на скамейку рядом с пунктом выдачи боеприпасов. Июнь — самый светлый месяц года, и ночные стрельбы начинались гораздо позднее обычного времени. Это в декабре ночные стрельбы можно проводить даже днём — темно, низкие облака и сыро.

Сейчас по ночам царила сухая и тёплая погода. Молодые люди, сытые, довольные жизнью и службой, никуда не спешили, вытянули ноги в сапогах и оглянулись вокруг. Советский полигон мирно, медленно и спокойно погружался в темноту саксонской летней ночи. Тишина да благодать, даже птички умолкли…

Не верилось, что буквально через некоторое время этот сказочный сумрак разрежут трассеры автоматных и пулемётных очередей, а молчание матери-природы нарушат грохот выстрелов РПГ и БМП.

Капитан Чубарев повернулся к товарищу:

— Вот теперь слушай. Мы тут с комбатом после субботнего вечернего развода решили выпить по случаю хорошей погоды и удачно проведённой недели. Рискнули и пригласили ещё двух ротных с замполитом батальона. Собрался сплочённый коллектив. Хорошенько так посидели в канцелярии, и, как сам понимаешь, товарищ прапорщик — водка закончилась довольно быстро… — Офицер мечтательно улыбнулся и продолжил: — Тут я вспомнил, что у меня в общаге, на «Ледоколе» заныкана до лучших времён целая бутылка «Лунникоф». И я тут же осознал, что вот они, хорошие времена, как раз и настали. Хорошо сидим! В канцелярии: трое ротных с комбатом и замполитом батальона. Ну, сам посуди, куда ещё лучше?

Ротный 9 МСР вопросительно посмотрел на начальника стрельбища. Прапорщик понимающе кивнул. В самом деле — куда и когда ещё сплочённей может быть командный коллектив батальона гвардейского мотострелкового полка? Вот только начальника штаба батальона явно не хватает. Кантемиров знал, что майор Петров в данный момент находится в очередном отпуске.

Чубарев ударился в воспоминания пережитого дня: