Жизнь волшебника - Александр Гордеев

застывает в удивлении, видя мужа с каким-то блаженным,

как ей кажется, выражением на лице. А молоток и стамеска тут при чём? С момента её приезда

Роман ещё не брался за фигуру, и Нина ничего о ней не знает. Теперь же ему и вовсе некогда

растолковывать. Жене остаётся лишь наблюдать, как он потом несколько раз вбегает в дом, чтобы

взглянуть на рожу, состроенную себе самому. А прибежав в последний раз, он и вовсе снимает со

стены это большое круглое зеркало и осторожно, как на подносе, уносит на нём свою кривую

физиономию. Смугляна подходит к окну комнаты, но происходящего в гараже не разглядеть.

Сквозь двойные рамы слышно, что муж долбит дерево. Странно: если он снова взялся за маски, то

почему долбит стамеской? Он ведь вырезал их ножом.

Едва управившись с детьми, Нина накидывает куртку, идёт в гараж, заглядывает и ахает от

удивления. Ничего подобного вот так близко от себя ей ещё видеть не приходилось. В гараже всё,

как в мастерской какого-то взаправдашнего художника. Инструменты, свежие ароматные щепки на

земле, но главное – фигура, над которой работает муж. Конечно, она ещё не совсем определена,

но очевидно, что это что-то грандиозное и интересное. Поскольку Смугляна всё так же западала на

художников, то Роман в этом смысле был для неё почти безнадёжен, если не считать маски и

причудливые фигурки из коряжек, которые он выстругивал в Выберино. Однако же сейчас он

делает уже нечто особенное, настоящее.

– Опа-па! – восклицает она. – И это сделал ты!?

– Конечно. А кто же ещё?

Несколько минут она просто стоит и наблюдает за его работой.

– Мне кажется, что ты освобождаешь эту фигуру из дерева.

– Правильно подмечено, – соглашается Роман. – Именно так я это и представляю.

– Но ты и сам для меня сейчас как это фигура, – продолжает Нина. – Ты и сам проявляешься

как-то неожиданно. Из тебя тоже проступает что-то новое. Кто же ты на самом деле такой? Сколько

в тебе заложено всего! И если ты на это способен, то почему это происходит не где-то в городе, в

твоей мастерской? А где твои работы, которые ты сделал до этого, которые, очевидно, тоже

должны быть интересны?

Рассуждая так, Смугляна и в самом деле обнаруживает Романа таким значительным и

исключительным, что все её прошлые мужчины, коллекцию которых она набрала, просто глупые и

никчемные в сравнении с её мужем. Вот кому ей стоило бы служить, и, не раздумывая, следовать

за ним всюду и во всём, как он того и хотел. Однако, кажется, это уже поздно. Идти надо было с

самого начала, потому что теперь он ушёл уже куда-то далеко – его и не догнать.

Роман, не отрываясь от дела, рассказывает ей о своей затее, о том, что он хотел вырубить

вначале старика Хоттабыча, а сегодня пришла другая идея.

– Понимаешь, он должен смеяться над всеми. Это такая хитрющая, ядовитая, ироничная и

даже чуть вредная натура. Каждый, кто поймает его взгляд, должен оглянуться на себя и спросить:

«А что, во мне и вправду что-то не так? Где же, в чём я прокололся? Откуда же этот старик знает

всё? Откуда ему знать, что вчера я мешок комбикорма украл?» А какая-нибудь хозяйка, проходя

мимо, остановится, упрёт вот так руки в боки и скажет ему: «Ну, уплыло у меня утром тесто,

уплыло, так что же теперь… Чего уставился-то?»

– Где же они смогут увидеть твоего Насмешника? – смеясь, спрашивает Нина.

– Не знаю пока. Не это главное… Главное – сделать. Ну, может быть, возьму и поставлю его в

центре села, вместо памятника. Там, где мы с отцом когда-то штакетник городили. Отец тогда над

всеми смеялся. Пусть теперь Насмешник смеётся вместо него.

– А может быть, лучше его сразу в район или в область? – счаостливо подзадоривает Смугляна.

– Ты же говоришь, что во всех непорядках единая система.

458

– Точно. Можно и в область, – соглашается Роман и вдруг даже замирает. – Слушай, а может

прямо в Москву? А?

Мысль эта потрясает его самого. Он стоит и смотрит из двери гаража как будто в саму Москву,

хотя в той стороне находится Владивосток. Как же в Москву-то, а? Да ведь если этого Насмешника

туда, со всем зарядом, который будет вложен в него, так это же уже чёрт знает что! Это же

политика! Нет, там он ни к чему. Должно же быть какое-то место, где смеяться не над чем. А там

всё нормально. Или не нормально? Ну, а если во всех непорядках, как напомнила ему сейчас

Смугляна его же мысль, единая система? Нет, что-то здесь не так. Не туда он заруливает, не туда.

Так можно дойти чёрт знает до чего… Прямо до позиции Ивана Степановича.

Нина зачарованно любуется своим высоким, белокурым, а теперь ещё и светлобородым

мужчиной, застывшим вдруг от какой-то мысли. Как же этот человек непостижим! Ну, ладно –

мужик, ладно – неисправимый бабник, каким его считают в селе, пусть – стригаль, пусть – плотник,

печник, пожарный и электрик, но чтобы ни с того ни с сего скульптуру вырубать! Конечно, она не

может профессионально оценить насколько хорошо это произведение её мужчины, зато уж в

самих-то мужчинах она кое-что понимает, и сейчас как никогда убеждена, что такие как Роман, не

повторяются и что лучшего мужчины у неё не будет никогда. А борода ему идёт. Она придаёт ему

какой-то совершенно иной облик, который здесь (не то в гараже, не то в мастерской) и

раскрывается.

Но ей пора идти к детям. Мужа она не зовёт, ничего ему не говорит, а просто тихо исчезает.

Под вечер, когда под крышей гаража темнеет, Роман выкатывает фигуру в ограду. Её

перемещение почему-то сильно будоражит вольного сегодня Мангыра, который несколько минут

бегает вокруг этого толстого столба с полной пастью лая. Выходит, одного зрителя Насмешник уже

зацепил. Знать, где-то проштрафился этот зритель.

Почти весь следующий день Роман работает в гараже. Под вечер Нина, перемыв посуду, идёт к

нему на уже знакомое мягкое постукивание молотка. Сегодня выражение лица бородатого старика

уже куда яснее.

– Плохо, – понуро говорит Роман, сидя на чурке, – открытый глаз получается, а прищуренный –

нет.

– Но у тебя же всё так здоорово!

– Всё это не то. Ну, как бы тебе сказать, тонкости не хватает.

– Что значит тонкости?

– Ну, над украденным мешком этот старик уже смеётся, а над уплывшим тестом ещё нет.

Нину его определения смешат.

– Удивительно, что ты не сразу пришёл к