Совьетика - Ирина Маленко

Я поглядела за окно. И действительно, прямо передо мной по курсу виднелся Мемориал идей чучхе. Первый в мире памятник идеям…

Время пролетело незаметно, и солнце пошло на закат. Ри Ран взял меня под руку и сказал решительно:

– Пора на парад!

…Возможно, кто-то из вас видел фрагменты праздничных парадов КНА по телевидению. Но наяву это было зрелище такой красоты, что у меня перехватило дыхание. Ничуть не менее красивое зрелище, чем знаменитые на весь мир корейские массовые гимнастические игры «Ариран». Потому что это не просто были маршировавшие перед трибунами солдаты – это были гордые, сильные солдаты, глубоко любящие свою Родину. Как наши солдаты на параде 1945-го…Такие, как оба моих дедушки – пусть даже один из них и не дожил до 45-го!

По телевизору или на фотографиях это чувство любви к Родине не разглядишь. А здесь оно буквально витало в воздухе

После парада наступила небольшая пауза – площадь имени Ким Ир Сена готовили к массовым танцам. В них, как рассказал мне Ри Ран, принимают участие студенты и служащие Пхеньяна. И может принять участие и любой из иностранных гостей… Среди них было много японских корейцев, которые, конечно же, имею неплохое представление, как надо танцевать корейские танцы. Я втайне им немного позавидовала.

Пауза длилась недолго – мы только-только успели немного размять ноги, уставшие от сидения на трибуне: на корточках, по-корейски. Площадь заполнилась до краев женщинами в разноцветных национальных нарядах (эх, и почему у нас не носят вот так же, запросто сарафан с кокошником?) и мужчинами в белых рубашках и темных брюках, и все они закружились в невероятном, неописуемом танце – вся масса людей на едином дыхании, как единый организм!

– Станцуем? – вдруг лукаво спросил меня Ри Ран.

– Ой, да что Вы! Я не знаю ваших национальных передвижений! Я только по латиноамериканским танцам спец… Ну, и еще кадриль там или цыганочку…

– А они очень простые у нас. Вот смотрите, – и Ри Ран начал пританцовывать и разводить в разные стороны руками, вытащив меня за собой в танцующую толпу.- Вы повторяйте за мной, и у Вас все получится!

И я, замирая от ужаса – до того я боялась нарушить внутреннюю гармонию этой массы танцующих людей своей неуклюжестью – начала повторять за ним его движения. Они действительно оказались проще, чем казалось со стороны, и еще немного – и мне стало очень весело!

– У вас тут так замечательно! Cтолько раз слышала на Западе о том, что вы похищаете людей…- прошептала я Ри Рану на ходу- Если это правда так, Ри Ран, почему вы меня в свое время не похитили? Как я была бы счастлива…

Его рука слегка подхватила мой локоть – по ходу танца, но мне показалось, что она сжала его чуть сильнее, чем полагалось.

– Думаю, еще не поздно!- его бронзовое лицо, как обычно, было непроницаемым, и было непонятно, говорит ли он всерьез или шутит.- Женя, шаг за шагом я все больше чувствую магнетическое притяжение к Вашей искренности.

Мое сердце застучало опять так, что я сама испугалась.

Мы настолько были настроены с ним на одну волну, что мне это было удивительно. Никогда, никто и ни в одной стране еще не понимал меня так хорошо, как он. Несмотря на то, в какой необычной форме Ри Ран выражал свои мысли.

Я заметила это еще некоторое время назад. А к тому времени, когда мы с ним оказались на площади имени Ким Ир Сена в этой ликующей толпе притяжение, о котором он вел речь, достигло между нами уже такой силы, что мне казались почти осязаемыми электрические разряды в воздухе по всей траектории между мною и ним. Искры проскакивали между нами все чаще, и мне казалось невероятным, чтобы никто ничего не заметил.

Но я часто щипала себя за руку и спрашивала, а не снится ли мне все это – тем более, что Ри Ран по-прежнему говорил со мной только о революции. Честно говоря, это-то и было в нем самым замечательным! Да любой ямаец на его месте давно бы уже…

Ощущений такой силы и остроты я не испытывала еще никогда. Даже когда была влюблена в придуманного мною Бобби и могла воображать его себе совершенно таким, как мне захочется.

«Нет, нет, не может этого быть»- говорила я себе,- « Женя, тебе это только показалось. Это языково-культурные различия, ты его просто не так поняла» Но ведь каждый раз, вспоминала я, каждый раз, когда я оставалась одна – где-нибудь на лавочке в ожидании Чжон Ок и остальных, за моей спиной неизменно слышались его размеренные шаги – это Ри Ран спешил поговорить со мной. Помните, как князь Андрей в «Войне и мире» загадывает, что если Наташа подойдет прежде к своей кузине, то будет его женой? …

Казалось, он не хотел потерять ни одной минуты этого такого драгоценного времени. Если во время такого разговора он брал меня ненароком за руку, у меня было такое чувство, что из глаз у меня вот-вот тоже посыплются искры. Видимо, сам Ри Ран испытывал что-то похожее, потому что в свою очередь, отбегал после этого куда-нибудь в сторону и начинал петь. Негромко, по-корейски, так что я не знаю, о чем, но с такою душой, что у меня по спине шли мурашки. Мне вспоминался Адриано Челентано в фильме «Укрощение строптивого», который в определенные моменты начинал в таких случаях колоть дрова. Но если то, что делал Челентано, было комичным и немного плоским, то при виде поющего Ри Рана моя собственная душа просто вся выворачивалась наизнанку, как сказал бы он.

Один раз после такого нашего тет-а-тета Ри Ран вдруг отобал у Хиль Бо баранку и начал сам вести автобус – да с таким ветерком, что через полчаса, к огромному своему конфузу, загнал его насмерть. Нам пришлось вылезать и ловить попутку, а рассерженный не на шутку Хиль Бо остался автобус чинить Ри Ран после этого целый день не смотрел мне в глаза. Но самое замечетальное, что никто так и не понял, какая это муха его укусила. Никто, кроме меня….

Мне и самой хотелось петь, смеяться и парить в воздухе как птица! Я расцветала от каждого его слова, от каждого его взгляда.

Я смотрела на Корею – и мне хотелось умереть. Умереть здесь от испытываемого мной счастья, а не возвращаться вновь в гнилой и тухлый, зажравшийся мир «золотого миллиарда». И в то же время мне еще больше хотелось жить – от одного того только что на свете есть Ри Ран и эта невероятная, неповторимая, удивительная страна. Если бы эти заокеанские гады только оставили ее в покое!

Я не помню, сколько мы так танцевали. Время остановилось для меня.

Но вот музыка стихла, и народ начал постепенно расходиться. Мы побрели обратно к гостинице, с трудом продираясь сквозь веселую, разноцветную, смеющуюся и все еще поющую толпу. Я на ходу раздумывала, стоит ли сказать Ри Рану то, что мне сейчас хотелось сказать. Или же это вызовет у него реакцию а ля Никита Арнольдович в далекой перестроечной Москве.

Я колебалась. А вдруг он не так поймет меня? Хотя когда это было, чтобы он меня не так понимал? Я его – это да, это бывало, но он… Ри Ран, казалось мне иногда, просто читает мои мысли.

– Ри Ран, если хотите, мы с Вами можем перейти на «ты». Если, конечно, Вы не сочтете это слишком с моей стороны фамильярным, – добавила я поспешно.

Выражение его лица поразило меня.

– Спасибо, большое спасибо, Женя. Я очень надеялся, что ты это скажешь. Ты как яркая искорка в нашем большом революционном костре.

Я смущенно промолчала, и так мы шли, и шли, и шли….И мне хотелось, чтобы этой дороге не было конца.

– Женя… Не буду спрашивать тебя куда ты едешь и зачем. Просто хочу знать, что побудило тебя принять это решение, – сказал мне Ри Ран уже возле самой двери нашей гостиницы.

Я задумалась – над тем, как бы лучше выразить это в словах.

– Потому, что я не могу больше сидеть сложа руки и бездейственнно наблюдать за тем, как нашу планету захватывает парша.

– Парша?

– Ну да, это такая заразная болезнь у растений. В нашем саду дома росли груши. Сначала немного запаршивело одно дерево, но никто из нас не обратил на это внимания. Через год все груши на нем покрылись черными пятнами, и их невозможно стало есть. Кто-то из соседей сказал нам: «Это ничего, у вас же есть еще одно грушевое дерево, за домом». И действительно, до него болезнь еще не добралась. «Нет,»- сказал мой дедушка- «Если мы сейчас ничего не сделаем, то на следующий год запаршивеет и то, здоровое дерево.»… Понимаешь, Ри Ран?

Он кивнул:

– Понимаю.

– Дело не только в том, что я хочу чувствовать себя полезной, хочу помогать людям, которым нужна моя помощь. Для этого можно было бы стать и санитаркой в больнице. Дело в том, что пора ставить захватившую наши сады паршу на место. Отвоевывать их у нее. Шаг за шагом. Ты можешь спросить – а почему тогда не дома. Это очень болезненный для меня вопрос, но я тебе на него отвечу. Мне ничего в жизни не хотелось бы больше, чем это. Но очень многие люди у нас все еще пребывают в состоянии зимней спячки: там им легче, ведь просыпаться слишком страшно, а во сне может даже привидеться что-нибудь приятное. Сейчас молодежь начинает просыпаться. Начинает интересоваться нашей историей – не по учебникам Сороса. Начинает задавать вопросы. Начинает задумываться. Слава богу, перестают думать, что Запад – это рай на земле, а «рыночная демократия» – панацея от всех бед. Для этого нужно время. Если спящего человека растолкать посреди глубокого сна и сказать ему, что он должен делать- то или другое, то даже если вы абсолютно правы, знаете, куда он вас спросонья пошлет? Дайте ему проснуться – оглядеться вокруг а потом уже начинайте вырабатывать план совместных действий. Ну и так что же, все это время сидеть сложа руки, когда сами-то вы уже давно проснулись? Или же помогать в это время тем, кто ведет жестокую битву за собственный сад, потихоньку отвоевывая его у паразитов? Помнишь учение Ленина о слабом звене в цепи империализма? Моя страна была когда-то таким звеном, но на сегодняшний день им являются другие страны. И помочь их жителям разорвать эту цепь – даже если твоя эта помощь и кажется тебе совсем незначительной – святое дело…