Совьетика - Ирина Маленко

– Тогда, пожалуй, ой да…- сказала я едва слышно, чувствуя, как мое собственное сердце тоже вот-вот выпрыгнет из груди и поскачет вниз по усыпанному в темноте цикадами склону словно мячик.

Другая рука Ри Рана мягко и неслышно опустилась мне сзади на талию. Теперь уже и мне вовсе не хотелось выходить из сосновых зарослей…

– Уважаемые посетители! Парк закрывается, просим пройти к выходу,- прокричал по-корейски чей-то голос. Это я, конечно, только догадалась, что он прокричал именно это.

Ри Ран поспешно отдернул руку, но лицо его так и светилось.

– Я успел,- сказал мне он.- Боялся, что так и не решусь до закрытия.

Я не чувствовала под собой ног, когда мы возвращались к автобусу.

– Случилось что-нибудь?- заботливо спросила Чжон Ок, посмотрев на меня. А Ри Ран весь прямо-таки излучал счастье. Мне было даже страшно на него смотреть – мне казалось, что любому постороннему человеку было совершенно очевидно, что между нами что-то произошло. Шофер Хиль Бу, видимо, был посвящен в план Ри Рана заранее, потому что понимающе улыбался. Но Чжон Ок так ничего и не поняла.

– Может, Вы ногу подвернули? – продолжала беспокоиться она.

Неужели у меня был такой убитый вид? Ведь в душе у меня в это время играла настоящая симфония! Я в растерянности посмотрела на Ри Рана: ну, скажи же ей что-нибудь!

Он перехватил мой взгляд, расплылся в улыбке еще шире и что-то сказал Чжон Ок.

– Что ты ей сказал? -прошептала я, видя, что Чжон Ок тоже улыбнулась и садится на место успокоенная.

– Что ты испугалась бурундука!- прошептал Ри Ран мне в самое ухо, прикасаясь горячими губами к моему виску.

И мне вдруг так захотелось, чтобы все на свете исчезли кроме него! Ненадолго, только на минуточку…

…Следуюшие несколько дней прошли словно во сне. Не может быть, чтобы все это происходило на самом деле! Я часто слышала от многих иностранных товарищей, что корейцам не разрешается вступать в брак с иностранцами…

– Изо всех правил бывают исключения, – загадочно улыбаясь, сказал Ри Ран.- Просто это у нас не принято, так же как не было принято у вас в советское время. Ведь иностранец носитель другой культуры, других традиций, с ним (или с ней) не так легко ужиться. А мы не вступаем в брак с мыслями в духе «подумаешь, не получится – разведусь!» Мы к этому относимся серьезно. И нужно разрешение. Но это не значит, что такие браки запрещены.

– И ты думаешь такое разрешение получить?

– Да, думаю. Тут дело не только во мне (хотя мой послужной список достаточно длинен), но и в тебе. Ты- достойный товарищ.

– Ты уверен в этом? Мы же вроде бы на одном фронте с тобой не воевали. Я вообще еще нигде не успела себя как следует проявить….

– Не скромничай. Ирландские товарищи нам все о тебе рассказали.

Час от часу не легче! Интересно, чего они ему наплели? Разве можно верить ирландским россказням? Они же как у Булычева – «все уменьшайте в 10 раз»! Но расспрашивать его я не посмела.

Нельзя сказать, что у меня совсем не было сомнений. С одной стороны, было совершенно бесспорно, что к Ри Рану я испытываю самые нежные чувства. Если бы мне было лет 20, я бы, конечно, бросилась в подобный союз с головой и не рассуждая. Но теперь, после всего пережитого, у меня закрадывались-таки сомнения: да, у нас одинаковые идеалы, но наши культуры же настолько разные! Сможем ли мы быть счастливы при таком раскладе факторов? Я даже не удержалась и поведала Ри Рану об этих своих мыслях.

– Понимаешь, если бы речь шла только о нас с тобой… Но у нас обоих еще и дети. Смогу ли я, не будучи кореянкой…

– Женя, а ты думаешь, я не думал обо всем этом прежде, чем распахнуть перед тобой свое сердце? – мягко пожурил он меня.

– Но ведь я не знаю всех ваших традиций, обычаев, обрядов, даже языка… Ты знаешь намного больше о наших традициях, чем я о твоих! Мне даже неловко…

– Язык – это дело наживное, тем более для тебя. А что касается традиций, на то он и человек, чтобы познавать новое и неизвестное. Не волнуйся, никто не будет ожидать от тебя автоматически, что тебе известна традиция новогоднего поклона. Или что ты умеешь качаться на корейских качелях. Такие вещи узнают постепенно.

– А ты отдаешь себе отчет в том, что мне скоро уезжать? И, наверно, надолго…

– Ничего страшного. Жены ждали наших долговременно заключенных в южнокорейских застенках по тридцать и больше лет…

«Типун тебе на язык!»- не удержавшись, подумала я.

– Главное- что ты хочешь сюда, ко мне вернуться, моя ласточка. А я буду ждать. Я терпеливый.

И я сдалась. Как мне было не сдаться на милость такого победителя?

Будучи здесь всего полгода я, конечно, не знаю об этой стране еще многого, думала я. Многое, наверно, идеализирую. Но в одном я была совершенно уверена – в том, что меня не ждет здесь разочарование. Потому что, какими бы ни были материальные и прочие трудности , здесь есть главное – люди здесь живут по-людски. Помогая друг другу, друг о друге заботясь, друг друга поддерживая. А не как в «свободном мире», жизнь в котором – вне зависимости от количества приобретенных тобой новейших прибамбасов – напоминает дикий лес. В котором каждый сам за себя, и каждого интересует только как физически выжить. По-моему, просто недостойна людей XXI века такая жизнь, и пусть эти «цивилизованные» двуногие засунут себе свои прибамбасы и банковские счета знаете куда?…

… Между прочим, Ри Ран не обманул меня – они действительно научили меня, как готовить кимчхи. Его мама с сестрами.

****

К концу недели в Корею приехали мама с Лизой. Мы с Чжон Ок поехали встречать их в Пхеньянский аэропорт. Аэропорт этот маленький и какой-то домашний, уютный. Почти как был когда-то аэропорт у нас в городе (в советское времыа от нас полстраны можно было облететь, а теперь к нам самолеты не летают вообще: это стало людям просто не по карману..)

Я очень нервничала – те из вас, кто помнит мамин характер (« у меня такой характер – ты со мною не шути!» – одна из ее любимых песен) и наши прежние трения, без труда поймет, почему. Я решила сообщить ей свою новость только уже после того, как увижу, какую реакцию у нее вызовет сама эта страна. Зная ее критический настрой, можно было опасаться чего угодно.

Мама вышла из дверей аэропорта- похудевшая и похорошевшая, несмотря на свой возраст, – ведя Лизу за руку. Лиза стала ростом уже с нее – как же быстро бежит время! Она узнала меня сразу, хотя не видела полгода, и радостно заулыбалась. А мама огляделась вокруг, глубоко вдохнула свежий корейский воздух и сказала:

– Ой, хорошо-то как! Прямо не верится.

И у меня упал с души камень….

****

Конечно, она осталась все-таки верной себе и потом уже в квартире сделала мне несколько выговоров: и этаж-то слишком высокий, и как работает здешнее отопление (в квартирах корейских тоже был пол-ондур), она не знает, и на циновке не спала со времен моего детства, когда к нам приходила ночевать на Новый год Тамарочка…

Но мне уже не терпелось поделиться с ней своей радостью.

– Мам, – я на секунду замялась, – мне тут предложение сделали…

– Опять, – констатировала сухо мама, – И кто же это осмелился?

– Скоро я вас с ним познакомлю.

Мама окинула меня взглядом с головы до ног.

– Кореец, небось?

– Кореец, мам…

– Так… ну что ж, корейцев у нас в семье еще не было, между прочим…

– У него в семье русских – тоже!- уточнила я.

– Тогда, значит, cчет один-один…

Тут зазвонили в дверь.

– Это он, это он, ленинградский почтальон…- уверенно сказала мама, – Ну, чего ты стоишь, беги, открывай!

Действительно, на пороге стоял Ри Ран. В форме. И с цветами.

– Дорогая теща!- начал он по-русски с порога.

– Ишь ты, уже теща!- удивилась мама.- И по-русски он как говорит…Вы только посмотрите!

– Иностранный язык – оружие в жизни и в борьбе!- без малейшего акцента отчеканил Ри Ран. Мама схватилась за сердце, а он продолжал:

– Меня зовут Сон Ри Ран, я просил руки вашей дочки, и она согласна. Теперь если еще будет согласно наше правительство, будем скоро с вами родственниками…

– С ума сойти!- сказала мама. – Для того, чтобы стать моим родственником, уже нужно правительственное разрешение…

Через некоторое время она полюбила его чуть ли не больше, чем я. Ри Рана нельзя не любить, если узнать его хорошенько.

****

.. К вечеру, когда ребята заснули, а мне удалось подпоить маму гадючьим ликером в 60 градусов (гадюку Ри Ран предусмотрительно вынул из бутылки еще вчера- специально ради мамы, сам он был непьющий), мы втроем вышли посидеть на огромном по величине балконе. О таком я когда-то могла только мечтать.

Огромное красное все еще по-летнему жаркое солнце медленно опускалось за горизонт. Над домом какой-то корейский голубятник гонял своих голубей.

Ри Ран и мама к тому времени уже разговаривали друг с другом вполне по-свойски (думаю, здесь свою роль сыграл гадючий ликер, но окончательно мамино сердце растаяло, когда я шепнула ей, что Ри Ран хранит в душе незабываемые воспоминания о прочитанном в детстве «Тимуре и его команде»). Он даже продемонстрировал ей, как работает пол-ондур.