Лабиринт - Яэко Ногами

породы китайские дубы. Лес на склонах этого холма еще раньше был вырублен, и там торчали лишь низенькие- пеньки. С лужайки, на которой расположились солдаты, эти два дерева, стоявшие среди реденькой рощи, были отчетливо видны. По солнцу, находившемуся сейчас между их верхушками, можно было, не глядя на часы, определить время с точностью до получаса. Раз самолеты появились в это время, с тем чтобы вернуться засветло на базу, значит, они полетят недалеко.

Не собираются ли они снова бомбить К.?

— Самолеты! Самолеты! — испуганно крикнул какой-то солдат — он проснулся и успел уже закурить.

Все мигом вскочили на ноги. Если бы место было открытое, солдаты тут же попадали бы на землю, но роща была для них надежным укрытием. Прячась под деревьями, они старались подсчитать, сколько вражеских самолетов. Раз, два, три. «Троица!» — пошутил кто-то. Сёдзо, лежа под дубком, смотрел сквозь его развилину, находившуюся на высоте около метра от основания дерева, и отчетливо видел самолеты.

Это были хорошо известные бомбардировщики Б-29. Летели они треугольником на высоте как будто не больше семи тысяч метров. Они летели с юго-запада: в этом направлении пролегала трасса из Гуйлиня. Лес с этой стороны был редкий, и бомбардировщики были отчетливо видны. Гул самолетов напоминал грохот камней, ссыпаемых с какой-то гигантской телеги. Солнце, видневшееся между верхушками деревьев, равнодушно бросало свои лучи на эти внезапно появившиеся самолеты. Бомбардировщики выглядели более легкими и изящными, чем неуклюжие истребители, хотя были значительно больше их; даже на такой высоте они казались величиной с детский велосипед. Самолеты были серебристо-серого цвета. Их пропеллеры стремительно вращались, образуя белые сверкающие круги. Небо было чистое, без единого облачка, словно с тех пор, как кончились дожди, оно разучилось хмуриться. Плывшие в небе машины, пожалуй, представляли по-своему красивое зрелище. Но у солдат не было никакого желания любоваться ими. Наблюдать за самолетами они могли без особого страха и потому, что были укрыты рощей, и потому, что сколько раз ни летали здесь самолеты, они еще никогда эти места не бомбили.

Бомбардировщики пролетели над дубками и оказались вне поля зрения солдат. Три самолета, несомненно, направились прямо на восток; обычно справа над гребнем хребта протягивался почти прозрачный, как воздух, шнурок, и затем он вдруг мгновенно исчезал, будто кто-то его быстро сматывал. Солдаты решили, что все это повторится и сегодня. Хотя у них в ушах еще стоял гул самолетов, они собирались приняться за работу. Фельдфебель, правда, отсутствовал, но так рано кончить все равно нельзя было.

— Ну что, за работу, что ли?

— Сволочи! Не дали поспать как следует.

— А я такой хороший сон видел! «Ах, ненавижу я колокол, возвещающий час разлуки»,— приятным тенорком промурлыкал ефрейтор Хата — у этого здоровенного и грубоватого малого был мягкий, мелодичный голос.

Он поднял топор с длинным топорищем, которое силачу ефрейтору было как раз по руке. Сёдзо работал небольшим топором. Им он заострял концы двухметровых свай, чтобы их легче было забивать. Более десятка срубленных и очищенных от коры деревьев лежало среди веток и разбросанной свежей коры.

Семеро солдат с инструментами в руках собрались на рабочей площадке. Но они и не думали приниматься за работу. Лица у всех были тревожными, не то что две минуты назад, когда они балагурили. В воздухе вновь послышался гул. Похоже было, что вражеские самолеты, не перелетев через хребет В., возвращаются назад. Но все поняли, что бомбардировщики не просто легли на обратный курс. Сначала они летели с юго-запада на восток, а теперь гул доносился с противоположной стороны. В северной части роща была особенно густой, и пока самолетов не было видно. Зеленая стена леса закрывала горизонт, но по оглушительному грохоту солдаты чувствовали, что они приближаются. Можно было не сомневаться, что они идут с запада на юг. И вот, сйеркая серебряными крыльями, они показались над той парой дубов, где их увидели в первый раз. Вражеские самолеты летели от холмов, описывая большой круг над местом расположения отряда. Побросав инструменты, солдаты снова укрылись под деревьями.

С каждым кругом самолеты суживали кольцо. И все ниже опускались над островерхими макушками дубов, росших на пригорке. Небольшое, построенное треугольником звено, сверкнув на солнце, пролетало, и не успевали самолеты скрыться с глаз, как тотчас же, словно они сразу снижали скорость, воздух наполнялся глухим тяжелым гулом. Как змея обвивает свою жертву, так и они описывали все более суживавшиеся круги около своей цели. Они кружились смело и свободно, по-видимому зная, что здесь нет ни одной зенитки.

Сёдзо, сидя на корточках, прижался к стволу того дуба, под которым лежал раньше. Рядом с ним был худой, как жердь, солдат 2-го разряда Ёнэда. «Если даже эти места и начнут бомбить, то сегодня это только разведка,— пытался успокоить себя Сёдзо.— Иначе самолеты уже давно бы сбросили бомбы». Но и это не помогало выйти из состояния какого-то оцепенения — руки и ноги не гнулись, словно они одеревенели и стали твердыми, как ствол дуба, к которому он прислонился. Странно, но Сёдзо почему-то сейчас раздражали торчавшие из-под фуражки уши Ёнэды. Ушные раковины были маленькие и заостренные кверху. Когда Ёнэда волновался или испытывал страх, они не только краснели, но и шевелились, как у животного. Вот и сейчас его левое ухо, торчавшее перед носом Сёдзо, непрерывно подрагивало. Казалось, что уши Ёнэды шевелятся не от охватившего его страха, а вибрируют от гула моторов, и Сёдзо испытывал небывало неприятное ощущение, будто что-то начинало дрожать внутри у него самого.

Он попытался, не разгибаясь, передвинуться к другому ответвлению ствола. Там густая листва на низко нависших ветвях закрывала бы от него голову Ёнэды. Но едва он двинулся с места, как самолеты противника вдруг появились прямо над ними. Словно вода, неожиданно прорвавшая плотину, их грохот, казалось, сосредоточившись в одном месте, обрушился на землю.

— О-ох! —крикнул Енэда и бросился ничком на траву.

Сёдзо прижался к дубу. Все же, несмотря на свой страх, он был уверен, что сегодня бомб не сбросят. Он не мог оторвать глаз от самолетов. Это был почти бреющий полет — противник явно знал, что опасаться нечего. Будто три тунца, рассекающие плавниками морскую гладь, поблескивая серебристо-серыми крыльями, три самолета, как бы раздвигая верхушки деревьев, сквозь которые пятнами голубело небо, пролетели над самым лесом и скрылись.

Работа не шла солдатам на ум. Они не могли ни думать, ни говорить ни о чем другом, как только об этих самолетах.

— Ребята, которые не