Холоднее войны - Чарльз Камминг

Глава 29

Файл оказался настоящей библией печали. Имейлы от Сесилии ее лучшей подруге в Будапеште, где она писала о гибели Пола и своем горе. Телефонные звонки врачу в Дубровник, которого Эльза определила как специалиста «по избавлению от зависимости и по тяжелым утратам». Сесилия посетила массу сайтов, посвященных смерти и несчастной любви, и зарегистрировалась на англоязычном форуме, где незнакомые друг с другом люди со всего мира обсуждали свои потери и скорбь. Она записалась на занятия йогой на Лопуде, каждые сорок восемь часов ходила на массаж и три раза в неделю на психотерапевтические сеансы. На сайте Amazon она заказала кучу книг на тему того, как справиться с горем, и потратила две тысячи семьсот фунтов на двухнедельную поездку на Мальдивы. Она прочитала массу информации об авиакатастрофах – особенно многочисленные статьи в газетах и в Интернете о крушении самолета Пола Уоллингера – и даже закрыла ресторан на десять дней, сразу после того, как узнала о его смерти. К изумлению Тома, Сесилия даже сделала анонимное пожертвование в фонд вдов сотрудников Секретной разведывательной службы. Тысяча фунтов.

Том стал читать дальше. Оказывается, любовница Уоллингера прилетела компанией easyJet из Дубровника в Гэтвик за день до похорон и забронировала билет на тот же поезд из терминала Юстон, которым ехали Том и Амелия. Должно быть, их разделял максимум один вагон, осознал Том. Также Сесилия заказала и обратный билет до Лондона – на полдень – и билет на самолет до Дубровника на следующий день. Скорее всего, она купила цветы в Престоне, доехала на такси до сельского дома Пола, оставила букет и открытку у амбара и тут же вернулась на станцию. Из одного имейла подруге, очень дурно переведенного электронным переводчиком, было ясно, что Сесилия не присутствовала на похоронах лично.

Все это Том изучил за завтраком. В девять часов он позвонил Эльзе в номер, поздравил ее с великолепно выполненным заданием и спросил, не всплыли ли где случайно – в любой связи – имена Джима Чейтера или Райана Клекнера.

– Нет, – ответила Эльза, и ее голос слегка потускнел. Наверное, она почувствовала, что сделала работу не до конца. – Не выплыли, Том. Но я могу все перепроверить.

– Не беспокойся, – сказал Том. В конце концов, она не спала всю ночь и, конечно, устала. – Отдыхай. Ты это заслужила.

Британское консульство могло послужить прекрасным, хотя и несколько обветшалым, напоминанием о былом величии империи – трехэтажный особняк девятнадцатого века в неоклассическом стиле в самом сердце Бейоглу и не более чем в двухстах метрах от гостиницы Тома. Лет десять назад несколько террористов-смертников подорвали себя у здания, в результате чего погиб генконсул Великобритании и еще около двадцати человек. Том прекрасно помнил, где он находился в этот момент, – стоял чудесный ноябрьский полдень, они с Клэр сидели за ланчем, а по Би-би-си сообщили о теракте.

– И все из-за чертова Буша, – сказала Клэр, ткнув пальцем в телевизор. На экране президент США проводил переговоры на Даунинг-стрит. Том счел за лучшее промолчать, как и всегда, когда речь заходила о причинах и следствии терактов. – Если бы Блэр не сунулся в Ирак, ничего бы этого не было, – добавила она.

Амелия ждала его на встречу в течение часа. Том вошел в станцию без нескольких минут десять, и шеф тут же сообщила ему, что она «на ногах с шести часов» и «более чем готова приступить к работе».

– У тебя помятый вид, – заметила она, поворачивая замки сначала по часовой стрелке, а затем в противоположном направлении.

Том поднял рычаг и со всей силы навалился на дверь. Завопила сигнализация. Довольно серьезное физическое напряжение и отвратительный звук только усилили его похмелье. Было такое ощущение, что рабочую часть своего мозга он оставил в коматозном состоянии на подушке в номере отеля Londres.

– Как здесь мило и тепло, – прокомментировала Амелия.

В помещении стоял дикий холод – кондиционер работал на полную мощь. Типичная черта всех «комнат для безопасных переговоров» во всем мире. Нередки были случаи, когда сотрудники сидели на встречах в шарфах и пальто.

Амелия устроилась в конце длинного стола с восемью стульями. Том тщательно закрыл двери и сел примерно посередине. На стол он поставил пластиковый стаканчик с двойным эспрессо из автомата снизу – уже третий за утро.

– Как вечеринка? – Амелия достала из кейса несколько папок и распечаток и положила их перед собой.

– Ничего, – ответил Том. – Забавно. Евротрэш-бар неподалеку от Галатской башни. Экспаты и богатые турки. Забавно, я же говорю.

– А Рэйчел?

– А что Рэйчел?

– С ней было тоже забавно?

«На ногах с шести часов». Том почувствовал на себе всезнающий, проницательный взгляд Амелии. Просто судебно-медицинская экспертиза. Неужели Амелия все-таки видела, как Рэйчел выходила из отеля? Смысла врать не было; Амелия заметила, как его влекло к Рэйчел. Том ощущал себя пассажиром в аэропорту, который проходит через особо изощренный рентгеновский аппарат; все его мускулы и кости светились ярко-зеленым чувством вины, как спрятанная внутри бомба.

– Она чудесная девушка, – сказал он. – Родственная душа. Умная. Веселая. Так что дуэнья прекрасно провела время.

Амелия удовлетворенно кивнула.

– А она интересуется Абакусом?

Том нахмурился.

– Абакус?

– Я тебе разве не сказала? – Амелия разворошила бумаги на столе – олицетворение хаоса, в который погрузила ее новая должность. – Это кодовое имя Клекнера.

– Ясно. – Том смотрел на Амелию и чувствовал, как пульсирует боль у него в висках.

– Ну так что?

Том с удовольствием ответил бы на этот вопрос максимально подробно. Рэйчел определенно не интересовал Райан Клекнер – настолько, что она не пожелала остаться на его вечеринке больше чем на час. Вместо этого она отправилась в отель к Тому и отдалась ему со страстью и нежностью, которые поразили его до глубины души. Из всего этого можно было сделать вывод, что Рэйчел Уоллингер – по крайней мере, на данный момент – куда больше интересуется Томасом Келлом, чем Райаном Клекнером.

– Трудно сказать, – расплывчато произнес он. Как раз в эту минуту перед ним предстало особенно яркое мысленно видение: спина Рэйчел, распростертой под ним, игра света на ее коже, ямочки и впадинки, позвонки и… Том допил последние капли эспрессо. – Она немного с ним пофлиртовала. Клекнер явно питает к ней нежные чувства.

– Нежные чувства? – Амелия нахмурилась. – Кузены способны на нежные чувства? Абакус не произвел на меня впечатления человека, способного на ласку и привязанность.

– Что мы вообще о нем знаем? – С помощью этого вопроса Том надеялся отвлечь внимание Амелии от Рэйчел.

Она послушно нашла в кипе бумаг тоненькую папочку и зачитала Тому полное досье на Клекнера: сведения о его карьере (семь лет в ЦРУ, три из них в Мадриде, два в Турции); образовании (старшие классы – школа в Миссури; на выпускном, разумеется, произносил речь от имени своего курса, затем Академия дипломатической службы имени Эдмунда Уолша в Джорджтауне), информация о семье (родители развелись, когда Клекнеру было семь, причем отец навсегда исчез с горизонта). Как Том и подозревал, по наследству Клекнеру перешла некая доля религиозного пыла (мать, которую он обожал, была ревностной католичкой, учительницей и сама проводила молитвенные собрания) вкупе со старым добрым американским патриотизмом (у него был старший брат, который отслужил два срока в Ираке, и младшая сестра, сейчас работавшая доктором в неотложке в больнице Бельвилла; до этого она полгода стажировалась в Баграме в 2008-м). В двадцать два года он был звездой своей команды по гребле в Джорджтаунском университете; деньги на учебу доставал, работая по ночам санитаром в больнице. Затем он совсем недолго побыл интерном (на добровольной основе, без оплаты) у некоего конгрессмена-республиканца в Сент-Луисе и после этого послал резюме в ЦРУ.

– Сделал себя сам, – подытожил Том. – Многого добился – и хочет еще больше. Возможно, одиночка.

– И в этом нет ничего плохого, – заметила Амелия, постукивая пальцами по резюме Клекнера. – Мне думается, в Лэнгли были счастливы его взять.

– А ты бы его взяла? – У Тома вдруг резко закружилась голова. Он был голоден – яичница и кофе, что он проглотил в отеле, давно уже переварились.

Амелия достала официальную фотографию Клекнера из его госдеповского досье и ослепительно улыбнулась. Так она улыбалась только мальчикам.

– Он ужасно симпатичный, – пропела она и подтолкнула фотографию к Тому. Клекнер, не прилагая к этому никаких усилий, выглядел неотразимо и соблазнительно, как звезда утреннего телешоу для девочек-подростков. – IQ далеко за сто баллов. Глаза как у Грегори Пека. Да и целуется он, очень даже вероятно, не хуже Грегори Пека. Ну конечно же я взяла бы его на работу.