У смерти женское лицо - Марина Воронина

Рация, висевшая в чехле у нее под мышкой, хрюкнула и ожила. Катя наклонила ухо, прислушиваясь. Сидя в зале, она всегда убавляла громкость до предела, поскольку эффективность ее действий на восемьдесят процентов зависела от их внезапности.

— Казино, — интимно прошептала рация голосом дежурного.

Это означало, что в казино что-то пошло наперекосяк. «Странно, — подумала Катя, — вечер-то только начинается...» Она неторопливо поднялась, отодвинув недопитый бокал, и, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, двинулась в сторону занавешенного портьерой прохода. Тяжелая ткань качнулась, пропуская ее, и ритмичный грохот басового барабана сразу сделался тише, потеряв свою гипнотическую силу.

Проход был коротким и заканчивался витой декоративной решеткой, за которой мутно сияли сквозь облака табачного дыма огни ламп и зеленело сукно столов с рассыпанными по нему разноцветными пятнами фишек. Прямо напротив входа блестел стеклом и переливался радугой этикеток бар. На фоне этого блеска и разноцветья меловым пятном выделялось лицо бармена Саши, бывшее, как показалось Кате, едва ли не белее его рубашки. Увидев Катю, он повел глазами влево от себя, указывая на что-то, находившееся вне поля ее зрения. Оттуда раздавались выкрики, убедившие Катю в том, что в казино и в самом деле имеет место нечто экстраординарное. Похоже было на то, что заведение пытались ограбить.

— Не двигаться! — орал совершенно пьяный голос. — Все деньги на стол! Живее!

«Совсем запутался родимый, — подумала Катя. — Или пьян вусмерть, или накачался наркотой по самые брови, так что вообще ничего не соображает». Она осторожно выглянула из-за угла, пытаясь за спинами игроков разглядеть одинокого героя, решившего сыграть в Робина Гуда на новый лад.

Он и вправду был один — неказистый мужичонка в вечернем костюме с чужого плеча, вооруженный пистолетом и полиэтиленовым пакетом с рекламой ГУМа, предназначенным, судя по всему, для складывания экспроприированных ценностей. Это был не наркоман, мужичонка был просто пьян и явно не вполне понимал, что делает. Катя нащупала сзади под курткой электрошокер, но, подумав секунду, не стала доставать его из чехла, ей почему-то стало жаль этого незадачливого экспроприатора. Она поискала охранника и нашла его без труда — здоровенный амбал по кличке Бэдя сидел на полу рядом с карточным столом и держался рукой за разбитый лоб. Пистолет его валялся в сторонке — никак не далее полутора метров от него, но ни сам Бэдя, ни два десятка находившихся здесь мужчин и женщин не предпринимали попыток подобрать его.

«Это уж как водится, — подумала Катя, непринужденной походкой входя в казино. — Заплатил за вход — значит, больше ни за что не отвечаешь, для этого персонал имеется. А персонал — вон он, сидит, в штаны наложивши. Лоб ему разбили, бедняжке... И как это он, интересно знать, до Бэдиного лба дотянулся? Я бы точно не допрыгнула».

Катя решительно двинулась к грабителю, отодвигая стоявших на дороге игроков, старательно выворачивавших свои карманы. Ее провожали удивленными взглядами, в толпе возникло волнообразное движение, которое в конце концов привлекло к себе внимание грабителя. Он резко развернулся в сторону Кати, едва не потеряв при этом равновесие, и навел на нее пистолет. Катя едва не прыснула при виде этого, с позволения сказать, оружия — в руке у грабителя был пневматический пистолет, представлявший собой изящную подделку под «вальтер», но, в отличие от своего прототипа, совершенно безобидный.

— Стоять! — совершенно пьяным голосом рявкнул грабитель.

Язык у него сильно заплетался, и Кате подумалось, что этот парень может заснуть прямо здесь, с пистолетом в руке, с сигаретой на губе и с соплей на бороде, как пелось в студенческой песенке, которую ей однажды довелось услышать в электричке.

— Ты что, с дуба рухнул? — спокойно спросила она. — Убери пушку, дурак. Ты же сам просил меня постоять на стреме.

— Я? — пьяно изумился грабитель. — Ну, просил, — с вызовом добавил он, не желая, видимо, признаваться в собственной забывчивости, происходившей от чрезмерного употребления горячительного. — Так и стой на стреме, чего ты сюда приперлась?

Бэдя тупо моргал, по-прежнему сидя на полу и отвесив челюсть. Катя между тем приблизилась к пьяно вихлявшемуся пистолету еще на метр.

— Так менты на подходе, — сообщила она грабителю. — Пошли отсюда, придурок.

— Погоди, — сказал тот, — какие менты? Я еще не закончил.

— Дома закончишь, — сказала Катя, выворачивая у него из пальцев пистолет и отбирая пакет, оказавшийся, как и следовало ожидать, пустым. — Пить надо меньше. Бэдя, вынь палец из задницы и покажи ему, где дверь.

— Что за х...ня? — обиделся грабитель, безуспешно пытаясь отобрать у Кати пистолет. — Это ограбление!

— Говно это, а не ограбление, — устало сказала Катя, убирая пистолет в карман куртки. — Иди проспись. На такси деньги есть?

— Какое такси? — обмякнув и вроде бы даже слегка протрезвев, ответил тот. — Три месяца без зарплаты, жрать нечего, а ты — такси...

— На пойло-то хватило, — заметила Катя, заталкивая в нагрудный карман его пиджака двадцатидолларовую бумажку. — Шагай, Робин Гуд недоделанный.

Бэдя уже воздвигся над незадачливым грабителем и сгреб его за шиворот.

— Пошли, — сказал он, утирая свободной рукой сочившуюся из ссадины на лбу сукровицу. — В легавке расскажешь, какой ты несчастный.

— Потише, герой, — сказала ему Катя. — Я сказала, проводи на выход.

— Да ты что, сдурела? — возмутился охранник. — Он же тут пистолетом махал. Он же...

Катя решительно взяла его за рукав и потащила к выходу из казино вместе с грабителем, который безвольно обвис в Бэдиной ручище и, кажется, уже начал что-то напевать себе под нос. Отведя охранника подальше от посторонних глаз и ушей, она приперла его к стенке и тихо, с нажимом повторила:

— На улицу, ты понял? Иначе я молчать не стану.

— Да ты что, Катерина, — продолжал слабо сопротивляться Бэдя. — Че ты, сука, в натуре? Он же меня чуть не замочил!

— Да, — сказала Катя, — ты же у нас ранен. Интересно, где ты будешь через десять минут после того, как Щукин узнает, что пьяный мозгляк весом в семьдесят кило...

— Семьдесят два, — заплетающимся языком поправил ее грабитель.

— Прошу прощения, семьдесят два... что он напугал тебя игрушечным пистолетом, дал по черепу и чуть не вычистил кассу, которую ты охраняешь за полторы штуки баксов в месяц?

Бэдина рука безвольно разжалась, и грабитель винтом направился в сторону выхода. Катя проводила его взглядом и снова повернулась к охраннику.

— Пусть идет, — уже мягче сказала она. — Похоже, он действительно на мели, вот и набрался с горя. Иди умойся.

Бэдя бросил на нее взгляд, который очень не понравился Кате. «Ну вот, нажила себе врага, — подумала она без особого огорчения. — Теперь он будет ходить и думать, как бы половчее заткнуть мне рот. Впрочем, не имеет никакого значения, буду я молчать или нет: там был бармен, крупье и куча посетителей, так что Бэде скорее всего придется все-таки искать себе новую работу. Охранник, мать его...»

Она направилась в ресторан, к своему столику и недопитому бокалу, постаравшись как можно скорее выбросить из головы эту глупую историю. Не прошло и часа, как ей это удалось, чему немало способствовал хороший армянский коньяк.

В привокзальном кафе, как всегда в этот час да и в любое другое время суток, было полно народа. В воздухе висел неистребимый дух забегаловки, с которым испокон веков не способны справиться ни мыльная вода, ни суперсовременные кондиционеры, — сложный и липкий запах жареного, смешанный с вонью пролитого пива и застоявшегося табачного дыма, запах испарений множества тел, грязных тряпок и бессмертных московских тараканов, короткими перебежками передвигавшихся по стойке от тарелки к тарелке, невзирая на шум, толчею и яркий дневной свет. Этим шустрым ребятам было наплевать на перестройку, застой и новые веяния в архитектуре — за новомодными пластиковыми панелями им, судя по всему, жилось ничуть не хуже, чем за старыми отстающими обоями и гнилыми плинтусами ветхих «сталинок».

В ароматном воздухе забегаловки висел приглушенный гомон множества голосов, звон посуды и лязг столовых приборов. Порой скрежетали ножки отодвигаемого стула, когда какой-нибудь командировочный бедолага, наскоро набив желудок чем Бог послал, вставал и покидал помещение. Народ сюда заходил по преимуществу случайный: всевозможные приезжие, отъезжающие и те, кто пришел их проводить и втихомолку раздавить под нехитрую закусь принесенную с собой прощальную поллитровку. Впрочем, спиртное можно было купить и здесь, но на разлив это получалось чуть ли не вдвое дороже, так что народ предпочитал приносить горючее с собой, игнорируя кричавшие с каждой стены запретительные надписи.