Дело гастронома № 1 - Евгений Латий

Беркутов сидел уже в плаще, читая и подписывая у себя за столом служебные бумаги, которые ему принесла Люся. Она стояла рядом, нетерпеливо пританцовывая на месте. Директор взглянул на нее. На Люсе было нарядное шелковое платье с гофрированной юбочкой, прозрачнейшие колготки и красные, в тон платью, туфельки на высоченных шпильках.

– Куда это ты так вырядилась, а, красотка?! Глаза горят, хвост пистолетом! Нет, хороша, хороша, ничего не скажешь. Уж не влюбилась ли, часом, а?

Люся смутилась:

– От вас ничего не скроешь!

– Хм!.. И кто он, если не секрет? – игриво поинтересовался Беркутов.

– Ну вот, все вам расскажи! Это моя тайна! А вырядилась, потому что иду в театр!

– Надо же! И кто пригласил?! – Он пристально взглянул на секретаршу.

Люся улыбнулась. Интерес директора ей льстил. Неужели ревнует?.. Вот это да!

– Да я его толком даже еще и не знаю. Он к вам приходил. А тут вдруг прибежал, передал билет.

– Один? – уже по-отечески спросил Беркутов, делая вид, что озабочен, – как бы с его легкомысленной подопечной чего не случилось!

Люся пожала плечами:

– Приходил один.

Беркутов решил разыграть комедию до конца:

– Я спрашиваю: один билет в театр передал?

Люся с улыбкой отмахнулась:

– А-а, билет? Один, конечно!

Беркутов усмехнулся:

– Порядочным девушкам, коих уважают, вручают два билета, на тот случай, если она вдруг захочет взять маму, сестру или подругу! А тех, коих не уважают, суют один билет, чтобы самому развалиться рядом, гладить по коленке и нашептывать разные пошлости! Неужели не ясно?.. Ну, ладно. Вроде бы все.

Он подписал последнюю бумагу и отдал папку Люсе, напустив озабоченно-хмурый вид. Поднял трубку телефона, стал набирать номер, не замечая Люсю.

– Хотите, я не пойду в театр? – еле слышно произнесла она, но Беркутов уже говорил по телефону.

– Пал Иваныч?.. Беркутов беспокоит!.. – Он оторвался от телефона, зажал ладонью микрофон, взглянул на Люсю. – У меня деловой разговор, Людмила Евгеньевна! А вы сегодня можете уйти пораньше! – сухо бросил он ей и, отвернувшись, продолжил разговор: – Пал Иваныч! К вам завтра один мой товарищ подойдет. Это по поводу наших дач… Ах, все уже разрешилось?.. Ну, прямо не знаю, как вас и благодарить!.. Конечно! Заходите в любое время!.. Всего наилучшего!

Он положил трубку, радостно потер руки. Потом поднял голову. Люся все еще стояла у стола.

– Да, Люся, занеси, пожалуйста, по дороге нашу просьбу о дачных участках в Мосгорисполком! Сдай в экспедицию, они просили до конца дня. Да, кстати, ты в какой театр идешь?

– Ни в какой! – обиженно пробормотала секретарша.

– Как это ни в какой?! Только что говорила мне…

– Раздумала! – она нахально улыбнулась ему. – А письмо я сейчас отнесу! Не волнуйтесь!

Беркутов внимательно взглянул на нее. Люся опустила голову и вышла из кабинета. Беркутов задумался, завинтил авторучку, спрятал ее в карман, взял со стола шляпу. Но в этот миг дверь распахнулась, и в кабинет вошел молодой человек с большим подносом в руках. В центре его возвышались бутылки – шампанское, коньяк, вино, ликер, вокруг выстроились тарелки с разными фруктами и закусками. За молодым человеком вошел сияющий от счастья Аримин, а за ним – целая процессия: красавица Зара в умопомрачительном золотистом платье, Зоя и Лида. Беркутов только руками развел. Молодой человек осторожно поставил поднос на стол. Аримин бросил ему:

– Свободен!

Молодой человек поклонился и вышел. Тогда нежданный гость обратился к хозяину кабинета:

– Георгий Константиныч, дорогой мой! Ты уж извини за вторжение! Но причина сего необыкновенная!

Аримин подошел к Беркутову и обнял его.

– Дело закрыли, – шепнул он. Беркутов заулыбался.

– Поздравляю, слышал!

– Нет, ты не понимаешь! – Аримин обернулся к женщинам: – Птички мои райские, Зоечка, Лидочка! Прошу любить и жаловать. Это Зара, мой референт! Можно сказать, самый лучший на свете референт!..

Зара прижала руку к груди, поклонилась всем. Аримин говорил торжественно и громко, словно находился на сцене.

– Родные мои, сделайте нам маленький праздник, умоляю вас!

Женщины, как по команде, принялись хозяйничать. Аримин снова обратился к Беркутову:

– Нет, ты не понимаешь! ОБХСС и Московское управление КГБ сломали зубы о базу плодовощторга! Моей заслуги тут нет, хвала Виктору Васильевичу, в его честь и этот праздник, который я хочу разделить с близкими друзьями!

Женщины расставили фужеры и тарелки, Зоя открыла шампанское.

– Мое любимое, «Абрау-Дюрсо»! – обрадовалась она.

Аримин взял у нее бутылку, стал разливать по фужерам.

– Друзья мои дорогие! За победу! Я вас всех люблю! Так хорошо жить, когда все хорошо! За вас, драгоценные мои!

И он, не отрываясь, осушил бокал до дна и с чувством обнял Зою. Беркутов взял свой бокал, чокнулся со всеми по очереди, но отпил всего глоток и поставил бокал на стол.

В приемной генерала, вопреки заведенному порядку, адъютанта уже не было. Скачко взглянул на пустой стул, усмехнулся и вошел в кабинет. Култаков поднял голову.

– Заходи, заходи! Красавин во всем признался! Я придумал одну операцию! Из твоих кто еще знает о Красавине?

– Боков наблюдал за его действиями.

– Вот и чудно! Значит, трое! Суть вот в чем. Красавин останется на своем месте и будет передавать в горком те сведения, которые мы сочтем нужными! А мы, в свою очередь, будем знать об их маневрах! Как придумано?

– Неплохо! Даже, можно сказать, отлично! – поддержал генерала Скачко.

– Еще бы! Красавин будет держать связь с тобой! Да, и подключись к делу Аримина. Формально мы его дело закрыли, чтоб усыпить бдительность ОБХСС. Они нам только вредили. Аримин – друг Беркутова, мало того, активный член нынешней торговой банды! Не сомневаюсь, валюты у него припрятано не меньше, чем у Анилина!

Генерал пытливо взглянул на Скачко. Затем принюхался.

– А вы с Боковым, сдается мне, по рюмашке все же тяпнули?!

– С кофе. Исключительно для бодрости, – начал оправдываться полковник.

Генерал улыбнулся, махнул рукой.

– Мне нравятся твои четкие, простые ответы. Моя жена этому, увы, не обучена! – с грустью проговорил он. Потом улыбнулся и добавил: – Кто-то из классиков сказал: близкие человека – враги его.

– Это Христос сказал. Только он сказал «домашние враги его», хотя по смыслу близко. Евангелие от Матфея.

Култаков настороженно взглянул на полковника, качнул головой:

– Ты меня пугаешь, честное слово! С утра до вечера на работе, когда же читать успеваешь?!

Полковник обреченно махнул рукой:

– За последние два года прочел всего лишь один роман, Апдайка.

– Это еще что за фрукт? – поинтересовался генерал.

– Современный американский писатель.

– В контрразведку метишь? – насторожился генерал.

– Да нет! Читаю для общего развития, – ответил полковник, стараясь не дышать в сторону генерала.

– Для общего развития трусцой бегают! – Генерал посмотрел на часы, поднялся из-за стола. Встал и Скачко. – Пора нах хаузе! Что-то за последнее время уставать стал!

Он надел плащ и обернулся к Скачко:

– С Ариминым будет полегче, по Беркутову отсрочка активных действий всего на неделю! Надеюсь, прослушка стоит?

Скачко кивнул. Култаков открыл дверь в приемную, выглянул туда, проверяя, нет ли там кого. Убедившись, что в приемной пусто, генерал вернулся в кабинет. Приблизился к полковнику почти вплотную, тихо произнес:

– Гришин настучал по Анилиной самому Брежневу, тот снял стружку с нашего! Так что диспозиция сил пока не в нашу пользу! – Култаков вздохнул, затем продолжил: – Я-то на пенсию уйду, а вот ты поедешь в Караганду, гонять местных оперов! Шутка!..

Он усмехнулся и похлопал полковника по плечу.

Когда Зоя вошла в кабинет Беркутова, тот распекал бригадира грузчиков. Она хотела выйти, но Беркутов указал на стул. Зоя присела и слушала продолжение.

– Я тебя, Букин, предупреждал: еще одна пьянка на территории гастронома, и ты вылетишь! Вчерашний инцидент поставил точку! Я тебя увольняю по статье!

Букин попытался оправдаться:

– День рожденья тут у Зюкина случился: день в день сороковник! А мы старые кореша! Я ему и талдычу: пойдем, как Беркут велел, это погоняло у вас такое, в пельменную на Пушкинскую. А он: не могу, мол, трубы горят, давай хоть по стакану сперва вмажем? А то не дойти мне. Ну, вмазали, а там и понеслось!

Беркутов хмуро слушал, глядя в сторону.

– Все, Букин, иди получай расчет! Я позвоню в наш филиал, тебя возьмут на испытательный срок, а дальше сам думай! Вали отсюда, – и Беркутов уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

Букин хотел что-то еще сказать в свое оправдание, но Беркутов, не глядя на него, указал на дверь:

– Все! Все! Мы закончили! Так будет лучше и для тебя, и для коллектива. Ты только правильно меня пойми, я пока тебя не выгоняю. Филиал – это тоже наш коллектив.