Обыкновенные монстры - Дж. М. Миро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако потом хозяйка дома отвернулась, словно внезапно потеряв интерес, и холодным беспристрастным тоном спросила, не голодны ли они и не устали ли, а затем через всю гостиную повела Элис к накрытому у окна столу. Каждый ее жест выглядел обычно или почти обычно – по крайней мере, не зловеще и не расчетливо, – так что Элис понемногу расслабилась. Она отказалась от чая, сняла шляпу, провела ладонью по волосам, повертела головой, разминая шею и плечи, и наконец начала рассказ о ночном нападении в Нью-Йорке, о пожаре в цирке, о даре сияния Марлоу и о своем исцеленном колене.
Слушая ее, миссис Харрогейт сначала слегка дергала веками, а потом пристально посмотрела на мальчика, словно кошка на птичку, и Элис ощутила прежнюю тревогу.
– Его зовут Джейкоб, – сказала миссис Харрогейт, помешивая ложечкой чай и не отрывая взгляда от мальчика. – Джейкоб Марбер. Он не… не такой, как мы.
– Да что вы говорите, – съязвила Элис.
– Мы с мистером Коултоном были весьма встревожены тем, что этот человек не пришел за мистером Овидом.
Миссис Харрогейт резко выдохнула, раздувая ноздри, словно сдерживая гнев.
– Я хочу, чтобы вы знали, что задачей мистера Коултона было предотвратить как раз то, что с вами произошло. Именно поэтому мы и пользуемся его услугами. Мне очень жаль, мисс Куик. Вы не должны были столкнуться с Джейкобом Марбером. Приношу свои извинения.
Элис, которая была уже готова выразить свое гневное возмущение, накопившееся в течение всего путешествия до Лондона по воде и суше, от такого извинения внезапно смутилась и потянулась за чашкой чая, от которой прежде отказалась.
После того как она доставила очередного ребенка, ей, как всегда, заплатили наличными – в кошельке на столике у стены лежало двадцать бумажных купюр.
Миссис Харрогейт дала Элис понять, что в ее услугах всё еще нуждаются. Когда она уже надевала шляпу, к ней подошел Марлоу, потянул ее к себе и прошептал на ухо:
– Не оставляй меня. Пожалуйста.
Она посмотрела на его маленькое лицо, в его большие доверчивые глаза.
– Я скоро вернусь, – солгала она.
И вышла в туман, ненавидя себя, свою работу, миссис Харрогейт и Коултона, где бы он ни был. Наняв экипаж, она доехала до своего дома в Дептфорде, где прошлась по комнатам, пытаясь определить, побывал ли в нем кто-то в ее отсутствие, но все было так, как она оставила: дом выглядел тусклым и обшарпанным, добавился лишь тонкий слой копоти, проникавшей внутрь из неплотно закрывавшихся окон. Спустившись, она заплатила хозяйке еще на несколько месяцев вперед, а затем вернулась к себе. Открыв платяной шкаф, она переоделась в одну из двух чистых рубашек и надела новую шляпу, но затем сняла ее и надела старую дорожную. Посмотревшись в мутное зеркало, она критическим взглядом изучила свой плащ из промасленной ткани, выцветший и потрескавшийся по швам. Потом достала коробку с патронами для своего кольта и набила ими карманы. Она подумала о том, чтобы остаться на ночь: в квартире царила тишина, просто заправленная кровать казалась заманчиво мягкой. Элис подумала о Марлоу.
– Черт подери, – прошептала она.
Когда она вернулась на Николь-стрит-Уэст, был уже вечер.
– Я знал, что ты приедешь, – сказал Марлоу, когда она вошла в теплую гостиную, но глаза его говорили о том, что он в этом сомневался. Мальчик уже как следует подкрепился, вымылся и переоделся в слишком длинный для него фланелевый спальный халат. До этого они с Чарли Овидом сидели на толстом персидском ковре у отремонтированного окна – может, беседуя, а может, и просто молча, – но в любом случае, когда она вошла, Чарли встал и поднялся по лестнице, не сказав ни слова.
– Я же говорила, что вернусь, – устало улыбнулась она и указала на то место, где сидел Чарли. – Как он?
– Он мне нравится. Он милый, – застенчиво улыбнулся Марлоу.
«Милый». Сама бы она так не выразилась. Она вспомнила, как в Натчезе Чарли вытащил из собственной плоти лезвие, как перерезал горло охраннику. Она поняла, что с Чарли что-то произошло, и это было ясно не только по медленно исчезавшим следам на его горле. На лице его отражалась какая-то новая острота, возможно, даже страдание. Надо бы спросить его самого. Или Коултона, когда он явится. Где же его черти носят?
– Выполняет поручение, – несколько раз отвечала миссис Харрогейт, и то мимоходом, поспешно поправляя шляпу и перчатки, когда собиралась выйти из дома на чердак, где, по ее словам, держала голубей, или когда возвращалась из лавки с покупками под мышкой и исчезала в одной из комнат третьего этажа.
Прошел день, за ним другой. Элис с раздражением думала, что вдова избегает ее, как будто знает, что у нее накопились вопросы и она потребует ответов.
Но если миссис Харрогейт и избегала Элис, то к Марлоу относилась более чем тепло. Одним сумрачным днем они с мальчиком проходили мимо кухни, и хозяйка вдруг позвала их. На старинной плите кипел большой котел. Миссис Харрогейт стояла у стола и чрезвычайно острым ножом шинковала одну морковку за другой – стук-стук-стук, – ловко сбрасывая ломтики в кастрюлю.
– Что же это за институт, который не может позволить себе кухарку? – спросила Элис.
– «Не может» и «не хочет» – это разные вещи. Слуги болтливы.
– Однако удобны, – добавила Элис.
– А ты, Марлоу, как, освоился? – спросила миссис Харрогейт, не обращая внимания на замечание Элис. – Похоже, вы с Чарли подружились.
Стоявший в дверях Марлоу кивнул.
Миссис Харрогейт на время отвлеклась от своего занятия:
– Выпрями спину. Так-то лучше. Не следует сутулиться – так ты уподобляешься бездельникам. Так чему тебя учили в цирке, дитя? Читать умеешь?
– Да, миссис Харрогейт.
– А математике обучен?
– Да.
– А Библию тебе читали? Тебя воспитывали как христианина?
Марлоу прикусил губу и покраснел.
– Понятно.
Она вернулась к нарезке овощей, но все же не сводила глаз с мальчика.
– Ну-ка, покажи руки. Они грязные. Как говорится, чистота сродни благочестию. Разве мисс Куик во время путешествия не научила тебя мыться?
– Она хорошо заботилась обо мне, миссис Харрогейт.
– И все же ты уже несколько дней находишься здесь под ее присмотром, а твои руки до сих пор выглядят вот так. Он теперь англичанин, мисс Куик. И вы должны постараться помочь ему влиться в общество.
Хозяйка вновь обратилась к ребенку:
– Должно быть, ты хочешь узнать, зачем ты здесь? Ты очень особенный мальчик, Марлоу.
Малыш смело посмотрел ей в глаза. В выражении его лица было нечто твердое, не по годам упрямое.
– Это из-за того, что я умею делать. И потому, что есть другие дети, такие же, как я. Вы хотите, чтобы я познакомился с ними.
– Ну, другие дети не совсем похожи на тебя, – сказала миссис Харрогейт, тщательно подбирая слова.
Она прошла через кухню, чтобы набрать картофеля, и снова вернулась к плите.
– Но ты прав, они тоже обладают талантами. Так мы называем ваши способности: твои и других детей.
– Таланты, – пробормотал Марлоу, словно пробуя слово на вкус.
– Скоро мы отправимся на север. В институте ты познакомишься с доктором Бергастом. Ты знаешь, кто это?
– Нет, миссис Харрогейт.
– Ты был его подопечным. А он – твоим опекуном. Он твоя семья.
Элис насторожилась. Это было что-то новенькое.
Марлоу смотрел на пожилую женщину без страха.
– Вам не обязательно лгать мне. Я знаю, что никакая семья меня не ищет.
– Кто сказал тебе это, дитя?
– Все хорошо, миссис Харрогейт. Иногда семья – это люди, которых ты выбираешь сам.
– Кто сказал тебе, что у тебя нет семьи?
Элис почувствовала, как рука Марлоу потянулась к ее руке. Ей стало понятно, что ему не хочется ее выдавать, но он не знает, как ответить.
– Я сказала, – призналась Элис.
Миссис Харрогейт нахмурилась. От нее повеяло почти ощутимым холодом, он витал в воздухе, как аромат.
– Мисс Куик ошибается, дитя, – сказала она мягко, но строго, и нож уверенно затанцевал в ее руках. – Ты был приемным ребенком, да. Но это ничего не меняет. Уверяю тебя, твой отец вполне реален и очень хочет тебя видеть. Тебя украла кормилица, когда ты был еще младенцем. Тебя унесли из института Карндейл ночью.
– Мой… отец.
Он снова как будто попробовал слово на зубок, ощутил его на вкус.
– Да. Он был у тебя, пока тебя, как я сказала, не похитили.
– Зачем кому-то понадобилось меня похищать?
– Потому что человек по имени Джейкоб Марбер хотел тебя убить, – без всякого притворства ответила миссис Харрогейт. – Однажды он уже пытался это сделать. О, ты был совсем
