Обыкновенные монстры - Дж. М. Миро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чарли посмотрел на мальчика:
– Ну, у меня вообще нет семьи, Мар. И мне хорошо.
– По-моему, это грустно.
– Ты так говоришь, потому что ты маленький. Это не грустно. Это ничего.
– Я не маленький. Сколько тебе лет?
– Не знаю. Шестнадцать.
– Ты не знаешь, сколько тебе лет?
– Я же сказал, шестнадцать.
– А мне восемь.
– Ну и молодец, – сказал Чарли и замолк.
Марлоу долгое время тоже молчал, и Чарли задумался о том, не заснул ли он и не слишком ли груб он с ним был, но потом мальчик в темноте придвинулся ближе и протянул к Чарли руку. Она была теплой, мягкой и невероятно легкой. Уже давно никто не прикасался к Чарли с такой нежностью, и он не знал, как реагировать. Сердце его забилось сильнее.
– Ты похож на меня, – сонно произнес Марлоу.
– Я совсем непохож на тебя, – сказал Чарли.
– Ну, то есть ты тоже отличаешься, – пробормотал мальчик. – Ты тоже другой.
А потом он заснул, свернувшись рядом с Чарли калачиком. От него пахло молоком, и во всем этом было нечто особенное, нечто теплое и нежное, что впервые со дня его приезда – и, возможно, даже впервые за всю его жизнь – заставило Чарли просто спокойно закрыть глаза, и мгновение спустя он тоже погрузился в сон.
Стояла уже глубокая ночь, когда Элис услышала, как в темный и тихий дом, спотыкаясь, входит Коултон. Мальчики уже давно спали в своей постели.
Открылась и закрылась входная дверь, а потом на лестнице раздались тяжелые шаги Коултона. Этот звук был ей знаком, и Элис встала. Но когда ее напарник поднялся на площадку, она замерла и прислушалась. Раздался стук, а затем протяжный скребущий звук, как будто Коултон что-то тащил по коридору в заднюю спальню. Через мгновение послышался тихий голос миссис Харрогейт.
В доме по-прежнему царила тьма. Элис хорошо знала звук тела, которое волокут по полу. Она больше не злилась, точнее, не совсем злилась. Ее гнев за последние два дня остыл и превратился в нечто другое, нечто жесткое, острое и мрачное, но она чувствовала усталость от всех этих тайн. Она спустилась на площадку второго этажа, села в кресло у витражного окна и стала ждать Коултона. Однако навстречу ей бесшумно спустилась миссис Харрогейт в своем черном вдовьем халате, освещая себе путь свечой.
– Его зовут Уолтер Ластер, – тихо сказала она, ступив на лестничную площадку.
Элис спокойно посмотрела на нее:
– Еще один сирота?
– Нет. Уолтер – это… другое.
Жесткие черные глаза миссис Харрогейт блестели в свете свечи. Она стояла с подсвечником в руках; на ее уродливом лице плясали странные тени.
– Откуда вы узнаёте имена детей, которых нужно найти? – спросила вдруг Элис.
– Ах, мистер Коултон предупреждал, что у вас будут вопросы.
Элис пропустила эти слова мимо ушей:
– Я все время спрашиваю себя откуда. И не могу понять. Имени Чарли Овида нет нигде, ни в одном проклятом реестре. И не говорите мне, что оно где-то записано. А Марлоу – подкидыш из товарного поезда. Никто во всем мире не смог бы отследить судьбу такого ребенка.
– Ну, очевидно, кто-то смог, – совершенно серьезно сказала миссис Харрогейт.
– Вы находите это забавным?
– Вовсе нет.
– Думаю, пришло время все мне рассказать, – медленно произнесла Элис.
– Мне очень лестно, что вы так верите в меня. Но и я не знаю всего.
Элис предпочла проигнорировать и это:
– Можете начать с того, какого черта нас на самом деле преследовали в Нью-Йорке. И не говорите, что Джейкоб Марбер чем-то похож на Марлоу или Чарли. Это не так.
Миссис Харрогейт некоторое время молчала, словно решая что-то внутри себя.
– Сейчас поздно, – сказала она наконец.
Тем не менее вдова провела девушку в свой кабинет, расположенный напротив гостиной, и закрыла дверь. Элис еще не доводилось бывать в этой комнате, и ее удивил запах дыма из камина, темная кожаная мебель, огромный письменный стол – так обычно меблируют свои комнаты мужчины. Миссис Харрогейт переставила свечу в старую лампу – и комната засияла мягким светом. Позади стола располагался остывший камин; миссис Харрогейт подошла к стоящему за ним угольному ящику, потянулась и вытащила бутылку виски, потом достала из шкафа две чайные чашки, налила немного в каждую из них и изучающе посмотрела на Элис в свете лампы:
– Поговорим начистоту.
В ее пальцах появился блестящий шиллинг, который она бесшумно перекатывала между костяшек, а потом подняла и повертела.
– У всего существующего есть две стороны, – тихо начала она. – Открытая и скрытая, если угодно. И это верно всегда, в любое время. Но представьте, что обе стороны открыты. И что имеется еще одна, третья сторона, которую вы никогда не видите. Внутри монеты. Живые и мертвые – это две стороны одной монеты. Но есть и третья. И ее представляют как раз эти дети, их… таланты.
– А нельзя ли выражаться чуть менее фигурально?
Миссис Харрогейт улыбнулась:
– Джейкоб Марбер, который охотился за вами в Нью-Йорке, тоже некогда обладал способностями и не так уж отличался от Марлоу или Чарльза. «Повелитель пыли» – так у нас называют людей с подобными силами. Но он попал под влияние злобного существа. У него много имен, но мы называем его другром. Это… как бы мне объяснить? – Она поджала губы. – Обладатели талантов, мисс Куик, это как бы мост между живыми и мертвыми. Они находятся между двумя состояниями бытия. Между мирами, если хотите. Другр же представляет собой разложение всего сущего. Это проявление темного таланта. Живая часть его… исчезла.
– И то, что преследовало нас в Нью-Йорке, было…
– Вас в Нью-Йорке преследовал Джейкоб Марбер. Не другр.
– Но он выполнял его приказ?
– Он его слуга. Да.
– Что ему нужно, этому… другру?
– Дети, – прямо ответила миссис Харрогейт. – Он их пожирает.
Элис так и замерла с чашкой у губ. Из горла у нее вылетело нечто среднее между смехом и рычанием.
– Поймите, другр – это не существо из плоти и крови. Но все же он может разлагаться. Он должен… поддерживать свое существование. Когда он станет достаточно сильным, то сможет беспрепятственно ходить по нашему миру и питаться талантами, как молодыми, так и старыми.
– Это безумие, – прошептала Элис.
Миссис Харрогейт нахмурилась:
– Тридцать лет назад я думала так же. Даже забыла, каким необычным это казалось сначала.
Элис отвела взгляд. Она вспоминала свою первую встречу с миссис Харрогейт в гостиничном номере, когда ее завербовали. Она пыталась понять, как все это связано с тем, что ей говорили тогда. И кое-что вспомнила.
– Моя мать, – начала она, тщательно подбирая слова. – Вы сказали, что… искали меня из-за нее… – Элис сглотнула. – Вы сказали, что знали о ней.
– Да.
– Знали, что видела моя мать в тот день, когда Адра Норн вышла из пламени невредимой. Знали об этом… чуде. Была ли она одним из ваших… подопечных… талантом?
– Я и так уже сказала слишком много, – неохотно ответила миссис Харрогейт, разглаживая юбки на коленях. – Доктор Бергаст сможет поведать вам больше.
– Доктор Бергаст…
– В институте. Он знает о том, что произошло в общине Адры Норн.
Волосы миссис Харрогейт упали ей на лицо. Голос ее изменился, стал жестче, холоднее, более отстраненным.
– Утром мы отправляемся в Карндейл. Все мы. Мистер Коултон предположил, что пришло время поведать вам о том, чем мы занимаемся, больше. Я согласна. Вы поедете с нами на север и сами спросите доктора Бергаста обо всем, что хотите узнать.
– Я не поеду в Шотландию.
Миссис Харрогейт поднялась и посмотрела куда-то Элис за спину. Та обернулась и увидела, что из тени за ними наблюдает Коултон. Как долго он находился рядом?
– Отдохните немного, мисс Куик, – сказала миссис Харрогейт, со звоном поднимая чайные чашки и пряча бутылку в складках юбок. – Надеюсь, вы передумаете. Экспресс отправляется рано. Не стоит опаздывать.
Когда она ушла, Коултон издал долгий низкий стон, шагнул вперед и уселся в освободившееся кресло. Выглядел он ужасно, лицо его было серым и изможденным.
– Я готов проспать целую чертову неделю, – пробормотал он, выдавливая из себя улыбку. – Но я рад тебя видеть.
– Так вы с Харрогейт теперь не разговариваете? Это так?
– Все хорошо. – Коултон прищурил глаза от света лампы. – Или будет хорошо. Иногда так много всего хочется сказать, что начать с чего-то трудно. Я немного не согласен с ней насчет нашего мистера Ластера. Но, вижу, Марлоу цел и невредим?
– Да, он выглядит получше,
