Северная война - Андрей Бондаренко

Жена уверенно взяла Егора за руку, завела за старую раскидистую вишню, крона которой была густо покрыта белыми и розовыми цветами, надолго и жадно приникла к его губам, минут пять не давая вымолвить ни единого слова…

Когда же, наконец, представилась возможность говорить, Егор, чуть задыхаясь, спросил:

– Саня, откуда ты здесь взялась? Где дети? Как роды прошли? Кто у нас родился?

– Сколько вопросов! – притворно рассердилась жена. – Уехал не пойми куда и на сколько! Причем когда уезжал, то вопросов совсем и не задавал, а сейчас вот любопытство, видите ли, проснулось… Ладно, расскажу! – неожиданно смилостивилась. – Из Пскова вернулся на Москву Петр Алексеевич, кратко поведал о вашей славной виктории под Дерптом. А потом сообщил мне – под большим секретом, – что тебя, Саша, не будет в Москве аж до самой осени… Мол, первым делом ты поедешь на Митаву, потом будешь охотиться за каким-то адмиралом-командором, после отправишься к устью реки Невы – диверсии воинские чинить над шведами… А я же соскучилась сильно и безмерно! Вот, не выдержала и решила – перехватить тебя во Пскове-городе да заодно и родить здесь… Детей, Петю и Катю, отвезла в Преображенское – на попечение царевны Натальи и Василия Волкова. Наталья присмотрит за чадами нашими, обиходит их, Василий наладит охрану крепкую… Сама же я приехала в Псков, через три дня и родила. Мальчика бойкого и здорового. Сашей уже нарекла – в твою честь…

– Значит, Александр Александрович! – довольно и счастливо вздохнул Егор. – Спасибо тебе, Саня: и за подарок такой бесценный, и за сюрприз – знатный…

– Не за что! – беззаботно улыбнулась жена и тут же заволновалась: – Саша, давай уже выйдем из-за этой вишни! А то – слышишь? Барышни-то новенькие уже начали прыскать и посмеиваться…

Егор вдоволь насмотрелся на сына, вокруг которого вовсю суетились надежные кормилица и нянька, привезенные предусмотрительной Санькой из самой Москвы, и со спокойным сердцем отправился в столовую палату.

После завершения обеденной трапезы девицы быстро собрались и отправились в город – за покупками:

– Необходимо нашу Екатерину приодеть немного! – решительно объявила Санька. – Чтобы на Москву приехала уже во всей своей красе. Не бедной деревенской девушкой, а дамой знатной, знающей себе цену.

– Не это совсем требуется нашему Петру Алексеевичу! – начал возражать Егор, но тут же замолчал и согласно махнул рукой, заметив краем глаза, что рыженькая Луиза также намеревается решительно вмешаться в этот разговор…

«Да, как бы эти две знатные дамы не испортили нашу Катерину-простушку! Сперва наряды и безделушки, потом брильянты и взбалмошные капризы… – заныл внутренний голос. – Хотя, с другой стороны, им, красавицам, безусловно, виднее…»

Приставив за отъехавшими по важным делам женщинами надежную охрану, в столовую палату вернулся Алешка Бровкин, лихо махнул чарку крепкой медовухи, выкурил послеобеденную трубочку, после чего приступил к развернутому докладу:

– Крепостные стены знатно обновлены, установлено пятнадцать новых оборонительных мортир и гаубиц. Рвы серьезно углублены, расчищены и наполнены водой. Молодец воевода, не даром ест хлеб государственный… Двухмачтовый ял – с десятком пушек, нареченный «Франц Лефорт», уже полностью достроили и спустили на воду. Даже ходили на нем к узкому и короткому проливу, что разделяет Псковское и Чудское озера, обменивались артиллерийскими залпами с кораблями командора Лешерта. Правда, особого ущерба не нанесли противнику шведскому. Но приструнили, все же, мол, мы тоже ныне – мясные щи хлебаем совсем и не лыковым лаптем. Живо идет подготовка и к осеннему приему на постоянные квартиры новых пеших и конных полков: строятся дополнительные казармы, конюшни, амбары, кузни, погреба, склады, бани…

– А что с припасами продовольственными да огневыми? Доставлены ли ломовые орудия и единороги? – строго спросил Егор.

– Делается все, Александр Данилович! – заверил маркиз Алешка. – За припасы-то мой батюшка отвечает, Иван Артемич. Зерно, которое не годится к отправке в Турцию, он свозит в Псков да Новгород. Ломовые орудия частью пришли, а те единороги, что идут из Саксонии – через киевские земли, – еще в пути… Да, по поводу Турции! – вспомнив, звонко хлопнул себя по лбу ладонью. – Тут же человек к тебе прибыл – с посланием от самого Медзоморт-паши. Только того письма он мне не отдал, мол, имеет жесткие инструкции: передать его тебе лично в руки. Если я его, конечно же, правильно понял: говорит сей престарелый янычар по-английски как-то очень уж непривычно и коряво, а еще на турецком да арабском языках.

– Где же этот гонец?

– Скоро и будет! Я ему объяснил на пальцах, чтобы приходил после обеда, через часик-другой…

Вошедший в палату посланник Медзоморт-паши – личного друга Егора – внешний вид имел весьма непривычный (для русского патриархального Пскова) и насквозь экзотический: теплый и толстый стеганый халат – в разноцветную полоску, белоснежная чалма на голове, аккуратно подстриженная седая борода, на ногах странного пожилого мужчины красовались остроносые розовые туфли.

«Он не турок, и даже не перс! – шепнул внутренний голос. – Скорее всего, чистокровный араб. Хотя это и не странно: Медзоморт-паша достаточно долго жил в Алжире…»

Обладатель розовых туфель и белоснежной чалмы, соединив морщинистые ладони своих рук возле своей груди, коротко и уважительно кивнул головой, после чего разразился цветистым и бесконечно долгим потоком приветственных фраз – на одном из диалектов (на фарси?) арабского языка, щедро вставляя в свою речь отдельные английские слова и словосочетания.

Егор – в свое время – провел более двадцати месяцев в секретном военном городке, расположенном на границе Ливии и Алжира, поэтому некоторыми навыками арабской речи владел вполне даже прилично. Дождавшись, когда странный посланник турецкого паши полностью выговорится и смолкнет, совершив еще несколько коротких и почтительных поклонов, он коротко перевел Бровкину:

– Ну, он пожелал нам с тобой (высокородным сэру Александэру и маркизу де Бровки – то бишь) долгих лет жизни, несметных богатств, бессчетное количество умных и здоровых сыновей, мудрых жен и прекрасных наложниц. Слава богу, что последнего не слышали наши бойкие девицы, они дедушке выдрали бы всю его седенькую бороденку – до последнего волоска… Далее, он передал многочисленные приветы: от Великого визиря, от Гассан-паши и Медзоморт-паши. В меру повосторгался нашими недавними воинскими успехами под Дерптом. Сообщил, что первые корабли, груженные отборным русским зерном, по Дону уже подходят к Азовской крепости… Да, еще вот одно, Алешка, – на секунду-другую замялся Егор. – Этот гонец, который, кстати, так и не назвал своего имени, просит, чтобы высокородный маркиз де Бровки покинул помещение. Мол, у него строжайшие инструкции. Вообще-то, Леха, я это только в общих чертах так понял. Многое и вовсе – домыслил…

– Дурь какая-то! – тут же возмутился Алешка. – Я же не знаю ни единого слова по-арабски… Впрочем, начальственные инструкции – дело святое! – поднялся со своего стула, отвесил арабу легкий поклон и покладисто выскользнул за дверь.

Странный турецкий гонец бдительно подошел к двери, за которой скрылся слегка обиженный маркиз зачем-то выглянул наружу, плотно прикрыл дверь, легкими кошачьими шагами вернулся обратно, замерев в двух-трех шагах от Егора.

– Где же письмо от славного Медзоморт-паши? – строго спросил Егор, стараясь правильно выговаривать тягучие арабские слова, требовательно вытянул правую руку вперед: – Незамедлительно давай его сюда!

– Нет письма. И не было никогда, – странно улыбнувшись, нагло объявил пожилой араб, но, заметив, что Егор непроизвольно напрягся, а его правая рука сжалась в кулак, добавил, чуть запинаясь: – Е-его-ор Пе-етро-ови-ич!

«Вот оно, блин горелый, мать его! – мгновенно запаниковал внутренний голос. – Этот же чудак в чалме – связной от Координатора, прямо из двадцать первого века! А ты, наивный, думал, что про тебя забыли? Фигушки тебе, мальчик…»

– Да, я сюда прибыл от господина Координатора! – словно бы прочитав мысли Егора, невозмутимо подтвердил нежданный гость.

– Я рад! – кисло ухмыльнулся Егор.

– Позвольте вам не поверить! – еще шире прежнего улыбнулся араб. – Невооруженным глазом видно, что вы сильно обижены. И я вас очень хорошо понимаю: должны были провести в семнадцатом веке всего-то пять лет, а по факту провели – все двенадцать. Но, уважаемый сэр Александэр, не вы ли сами виноваты в этом? Тот наш прежний сотрудник, с таким странным именем – «Вью-юга-а»… Если я, конечно, не ошибаюсь, он же погиб по вашей вине?

– Это был обычный несчастный случай…[24]

– Ладно, я не буду с вами спорить, Е-его-ор Пе-етро-ови-ич. Но факт остается фактом: наш опытнейший сотрудник погиб – совершенно неожиданно и внезапно… Да, нам потребовалось много лет, чтобы восстановить это утерянное важное звено…