Детдом - Екатерина Мурашова

– Ну и чего теперь, Анджа? – напористо спросила Ирка после окончания рассказа Анжелики. – Что делать-то надо, чтобы их продвинуть как следует?

– Гм-м, боюсь, что тут я некомпетентна, – пробормотала Анжелика. – Все-таки шоу-бизнес – это явно не моя епархия…

– А Светка?

– Светка, кажется, всем этим не на шутку увлеклась. Ну, ей надоело бездельничать и ее понять можно. Она же вообще-то умна, энергична… Сейчас она пытается придумать какую-нибудь концепцию их развития. Самое удивительное, что ее Настя тоже вроде бы принимает в этом какое-то участие…

– Так это же хорошо! – воскликнула Ирка. – Анастасия – это фирма. Никто же не знает, что она – Светкина падчерица. Все вокруг подумают: если Зоннершайн в этот ансамбль вкладывается, значит, дело будет…

– Именно. Так и мы со Светкой и рассуждали. Но вот у них есть явный перекос, и что тут сделать – не ясно…

– Какой перекос? – спросила Ирка.

– Звериная серьезность. Все их песни… В них совсем нет легкости, игры. От них устаешь. Чтобы по-настоящему завоевать аудиторию, стать действительно популярными, им нужно сформировать вторую половину репертуара. Хотя бы одна-две песни, во время исполнения которых слушатель мог бы передохнуть, улыбнуться… Понимаешь?

– Чего это? Не понимаю совсем! – упрямо выпятив нижнюю губу, сказала Ирка. – Ты хочешь, чтобы они, вот такие, как они есть, пели: «Зайка моя, я твой зайчик!» Да это же ерунда какая-то, Анджа!

– Нет, я имела в виду вовсе не «зайчиков», Ирка, – терпеливо объяснила Анжелика. – Понимаешь, весь мир искусства, вообще весь мир так устроен. Есть высокое искусство и как бы низкое. Трагедии Шекспира и площадный театр. Верхняя и нижняя половина одного и того же. Единое целое. Посмотри – даже сам человек визуально разделен талией на две половины. Есть телесный верх – голова, сердце, и телесный низ…

– Но, Анджа! – с комическим испугом воскликнула Ирка. – У меня уже давно нет талии!

– На пятом десятке это необязательно, – заверила подругу Анжелика. – Это называется – цельная личность!

– А-а… А я придумала! – вдруг сказала Ирка.

– Что ты придумала?

– Ну песню. Для ансамбля. Ты же говорила – им надо.

– Ирка! – Анжелика взглянула с сомнением. – Ты, конечно, цельная личность, но разве умеешь песни сочинять?

– Не умею, конечно, – засмеялась Ирка. – Я ее просто вспомнила. Ты, кстати, ее тоже знаешь. Помнишь, мы в КМЛ (прим. авт. – КМЛ – комсомольско-молодежный лагерь.) после девятого класса ездили? Турнепс в совхозе пололи?

– Помню, – вздохнула Анжелика.

– Конкурс самодеятельности не забыла? И Натку, деревенскую девочку, организатора нашего? Так вот, та песня называется – «Конфеты в полосочку поперек»!

Анжелика некоторое время молчала и хмурилась, припоминая события тридцатилетней почти давности. Потом вдруг улыбнулась заинтересованно:

– А что, Ирка, ты и слова ее помнишь? А ну-ка – напой!

Ирка закатила глаза и запела. Голос у нее был высокий, слегка визгливый, в общем такой, какой нужно. Когда зазвучал припев второго куплета, Анджа начала подпевать.

Пронзительный, прямо-таки душераздирающий свист взвился к обшарпанному потолку зала, и, казалось, прошил бывший дом культуры пищевиков насквозь. Сверху, красиво кружась в лучах прожектора, медленно посыпалась какая-то клочковатая труха. Откуда-то запахло тропическим лесом.

Музыканты на сцене, только что закончившие прогон новой программы, невольно вздрогнули и закрутили головами.

– Здорово! Нет, ну правда здорово! – Олег сидел на продавленном стуле в первом ряду и теперь, вынув пальцы изо рта, изо всех сил аплодировал. – Молодцы, ребята!

Кай вытирал пальцы об джинсы и молча улыбался.

Анжелика быстро, телеграфным движением нажимала на заложенные уши указательными пальцами и злобно косилась на сидящего рядом Олега.

– Это чего, такой латиноамериканский способ одобрения, что ли? – спросила Светка, которая сидела через ряд сзади. Оттуда, по ее словам, было легче оценить.

– А то! – сказал Олег. – Не только в Латине, в Штатах тоже так…

– Бедные американские артисты! – вздохнула Клавдия Петровна.

– Какая дикость! – согласно добавила Анна Сергеевна.

Обе дамы сидели в том же ряду, что и Света, отделенные от нее тремя пустыми креслами.

Группка верных фанатов «Детдома», состоящая в основном из клонированных девиц от тринадцати до двадцати лет отроду, улучила минуту, пока взрослые дяденьки и тетеньки ругались между собой, и пробежав по проходу, как умели выразили кумирам свое буйное восхищение. В зал их пустили по личной просьбе Ольги, которая, в отличие от юношей, почему-то клонам-фанаткам сочувствовала и симпатизировала. Правда, в обмен на Ольгину благотворительность тетеньки-организаторы потребовали от девчонок, чтобы те сидели сзади и абсолютно тихо.

Когда фанатки пробегали мимо середины зала, Настя Зоннершайн, сидящая там в полном одиночестве, оторвалась от альбома, который она держала на колене, перестала жевать конфету и бросила на них заинтересованный взгляд. Казалось, вопреки обычному ходу вещей, она пытается не зарисовать, а осмыслить проносящееся мимо явление.

– Мальчики, Ольга, Игорь! – крикнула Света. – Давайте еще раз новую песню, про конфеты. Музыканты, поэнергичней в начале. Вы там как будто спите. Женя – хорошо. Он подросток, просыпающийся к любви. Но вам-то не надо под него подстраиваться. Вы-то вначале играете уже состоявшуюся любовь его старшего брата!

– Светка, они у тебя совсем не умеют двигаться, – обернувшись, сказал Олег. – Стоят, как певцы на эстраде пятидесятых годов.

– Это у них такой стиль, – возразила Света. – Кстати, привлекает внимание. Им и не надо скакать, как наскипидаренным.

– Какой ж это стиль, если они иначе не умеют? – поддержала Олега Анжелика. – Если они начинают двигаться, то движутся, как те самые роботы, о которых мы с тобой говорили…

– А что я могу?! – огрызнулась Светка. – У меня, если хочешь знать, даже вообще слуха нет! И на танцах я всегда партнерам на ноги наступала!

– Не кипятись, у меня тоже нет слуха, – примирительно сказала Анжелика.

– Отличная команда! – рассмеялся Олег. – Клавдия Петровна! Анна Сергеевна! А у вас слух есть?

– Я в народном хоре десять лет пела! – весело откликнулась Клавдия Петровна. – Вот как раз в этом самом клубе! Потому нас сюда задешево и пускают. Ликочка, Светочка, говорю вам как старый ас народного пения: «Конфеты» – просто блеск. Ничего подобного на эстраде нет. Даже если нынешние и ставят что-нибудь вроде «синего платочка», так они обязательно ёрничают и этим все портят. А наши, по счастью, кривляться не умеют, у них все всерьез… Я даже прослезилась, ей-богу!