Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир - Елена Коровина

Советские ученые развернули целую волну пропаганды. Вышли книги о полете россиянина, была выпущена почтовая марка в честь его подвига. Во втором издании Большой советской энциклопедии Крякутному посвятили отдельную статью. В самом городе Нерехте мировому пионеру воздухоплавания благодарные и восхищенные потомки воздвигли памятник. Сенсацию подхватили и страны, близкие к СССР. Для них тоже это было моментом престижа, ведь не выходец страны капитализма, а страны будущего социалистического лагеря оказался первым человеком, поднявшимся в воздух.

Триумфальный полет вошел даже в школьные учебники СССР. Для наглядности публиковалась и картинка «Полет Крякутного»: подьячий, неуклюже уцепившись за веревки шара, висит над куполами церкви и крышами домов. Шапка его почти падает, но на бородатом лице смесь восторга и ужаса. Там же, в учебниках, давались и выдержки из старинной книги, где описывался этот невероятный для своего времени полет.

Но что это за книга? Историки охотно объясняли: это старинная рукопись «О воздушном летании в России с 906 года по Рождестве Христовом». Ее удалось обнаружить еще в 1819 году, в начале ХХ века рукопись издали отдельной книгой. Словом, «первооткрывательство» — не выдумка, а давно известная вещь. И ясно, что юбилей полета следует отметить, с датами и деталями ознакомить общественность — советскую и, главное, мировую. Пусть сенсация станет известна всему миру.

Итак, из рукописи явствовало: подьячий Крякутный из Нерехты еще в 1731 году сконструировал воздушный шар и поднялся над городом. «Нерехтец Крякутный». «фурвин сделал, как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, а после ударила о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив. Его выгнали из города, он ушел в Москву, а хотели закопать живого в землю или сжечь…»

Яркое описание. Особенно при упоминании о нечистой силе. Как всегда, нет пророка в своем отечестве. Крякутный прославил свою родную Нерехту на все века, а горожане, перепугавшись, решили сжечь его живым. Бедняга еле вырвался. То ли дошел до Москвы, то ли сгинул по дороге. Теперь уж никогда не узнать. Да уж, трудно пробивается технический прогресс!..

К концу 1950-х годов книгу «О воздушном летании…» решено было переиздать. Но ведь нужны были комментарии. Обратились к первоисточнику — рукописи, некогда найденной еще в 1819 году. Сама эта рукопись тоже содержала дату написания: 1731 год. Листы были явно старинные, уже поистлевшие, явно из XVIII века. И вот, не дожидаясь никакого подвоха, власти отдали рукопись специалистам — пусть исследуют, откомментируют, создадут нужный для издания научный аппарат. И случилась сенсация. Или, может, ее стоит называть антисенсацией?..

Специалисты-исследователи во главе с академиком Д. Лихачевым, самым авторитетным ученым по старинным рукописям, вынесли невероятный вердикт: сама рукопись — настоящая, из XVIII века, но вся она состоит из подчисток и подписок. Даже дата, фигурирующая в рукописи, — подделка. В оригинале стоял 1799 год. Но две последние цифры были подтерты и изменены на 31. В рассказе же о Крякутном подчисток и изменений больше всего. Кто-то специально сооружал сенсацию. На самом деле в рукописи вместо «нерехтец» было написано «немец», вместо «Крякутный» — «крещеный», а вместо «фурвин» (что тогда означало круглый мешок) — фамилия Фурцель. То есть рассказывалось о том, как крещеный немец Фурцель хотел продемонстрировать в Нерехте шар, уже известный в Европе.

Не стоит и говорить, что шок от такого известия был громаден. Получалось, что никакого подьячего, пионера воздухоплавания, не существовало, а первооткрывателями оставались все те же братья-французы. Но главное было еще впереди: текстологическая и графическая экспертиза не просто объявила рукопись поддельной, но и назвала автора. Стоит ли удивляться, что им оказался конечно же незабвенный наш мастер авантюр и подделок старорусских рукописей — Александр Иванович Сулакадзев. И надо сказать, подделка не заняла у него много времени. Ловкач Сулакадзев просто переправил дату старого сочинения: с 1799 на 1731. Вот и вышла сенсация. Да только по-сулакадзевски — великолепнейшая авантюра или позорище на весь мир.

Загадки «дощатой книги»

Эта история до сих пор не склонила чашу весов ни в чью сторону: одни исследователи считают ее великой сенсацией, другие — великой авантюрой-подделкой. Но все по порядку.

В августе 1919 года бывший художник-рисовальщик и археолог, а ныне 29-летний белогвардейский полковник артиллерии Теодор Артурович Изенбек, отступая с войсками русской армии, оказался в Южной России и попал в имение дворян Задонских, недавно расстрелянных то ли большевиками, то ли собственными крестьянами. Все имение было разграблено, имело жуткий вид. Изенбек обошел комнаты, из которых было унесено все хоть мало-мальски ценное, повздыхал над распоротыми диванами и содранными обоями. В библиотеке царил особый хаос. Книги скинуты с полок прямо на пол, многие корешки содраны, страницы вырваны. То ли тут издевались над культурой, то ли искали нечто важное. Полковник склонился ко второй версии и приказал своим солдатам тщательно обыскать дом. Сам же занялся поисками в библиотеке.

И он не ошибся. Под полом оказался тайник, из которого полковник вынул. старые деревянные дощечки, покоробленные и изъеденные временем. Все они были примерно одинаковы — около 38 сантиметров в длину, 22 в ширину и 6—10 миллиметров толщиной. То есть они были частью какого-то единого целого. По краям дощечек было проделано по два отверстия, и полковник понял, что их можно скрепить так, что получится своеобразная деревянная книга.

Да это и была книга! В буквы, то ли вырезанные чем-то острым, то ли вдавленные в дерево, древний автор втер краску, чтобы было лучше видно. Впрочем, по прошествии времени дощечки потрескались, краска осыпалась. Да и буквы, составляющие слова, вроде походили на русские, но, видно, уж очень старинные. Словом, понять было невозможно. Но то, что дощечки представляли явный научный интерес и конечно же небывалую ценность, не оставляло сомнений, что именно их искали таинственные люди, перерывшие усадьбу после того, как ее хозяев отправили на тот свет.

Полковник приказал солдатам ссыпать все дощечки в один мешок и забрал их с собой. Мешок этот он никогда не бросал, возил за собой, понимая, что обладает пусть и непонятной, но удивительной ценностью. В 1922 году полковник Изенбек осел в Брюсселе. Там он и встретился с еще одним русским эмигрантом — журналистом и историком Юрием Петровичем Миролюбовым. Тот как раз задумал написать какую-нибудь «повестушку из старинной русской жизни», что пользовались спросом в среде эмигрантов, тоскующих по Родине. «Только вот почитать бы старые, еще допечатные русские тексты, чтобы набраться реалий и языкового аромата. Да где их тут взять?» — посетовал Миролюбов. И тогда полковник Изенбек хитро усмехнулся: «А вон — развязывай мешок и постарайся прочесть!»

Потом уже Миролюбов вспоминал в журнале «Жар-птица», издающемся в среде эмигрантов в Европе: «В мешке я нашел дощьки, связанные ремнем, пропущенным в отверстия, посмотрел на них и онемел». Образованный журналист-историк сразу понял, какое сокровище держит в руках. Да ему бы под стеклом лучшего музея мира лежать, а не преть в душном мешке!

«Могу я переписать это?» — попросил Миролюбов. «Конечно, — ответил Изенбек. — Но из дома не выноси. Сиди и переписывай в моем присутствии. Нельзя, чтобы о дощьках кто узнал. Из-за них и так прежние хозяева зверской смертью погибли. Я ни себе, ни тебе такой участи не хочу!»

И вот 14 лет (с 1925 по 1939 год) Миролюбов как мог, со всем тщанием, переписывал на бумагу буквы с дощечек. Конечно, делал ошибки, конечно, почти не понимал, что переписывает, ведь язык был странен — одновременно походил и на русский, и на украинский, и даже чешский. Но журналист старался. Вот только с конца 1938 года стал он замечать странное — за ним следили! Следили и за домом Изенбека, и за самим полковником. Конечно, время было тяжелое — уже разгоралась Вторая мировая война. Но Миролюбов почему-то был уверен, впрочем, как и полковник, что причина слежки — вот эти самые загадочные досточки. А однажды 13 августа 1941 года, придя к другу, журналист увидел, что тот умер. Соседи сказали, что полковник дня два уже жаловался на недомогание — ну вот и скончался, бедняга. Но Миролюбов отчего-то подумал, что полковника либо отравили, либо чем-то заразили — ведь не было главного — таинственных дощечек. Они пропали без следа, как в воду канули. Зато Миролюбову вспомнилось, что вот уже полгода, как подружился с полковником и стал посещать его дом один хитрый человечишка, о котором журналист слышал, что тот входит в секретную организацию нацистов — мистическое общество «Ананэрбе», то есть «Наследие предков». Не этот ли охотник за древними наследиями похитил дощечки?