Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир - Елена Коровина

А ведь это действительно были странные надписи! Кое-что Миролюбов понял, когда их копировал. Речь шла о древних праславянах, об их богах и традициях. Слышал Миролюбов и о том, что многие из белоэмигрантов искали какую-то мистическую славянскую книгу, в которой записаны древние знания и обряды, которые имеют невероятную силу. Не об этих ли записях шла речь? Тогда прав был полковник Изенбек, говорящий, что на его «дощьки» может начаться охота. Не зря же их прежних владельцев убили, а сами дощечки искали да не сумели найти.

Счастье, что Миролюбов сумел перекопировать — не все, но большую часть. И копии спрятал подальше — до лучших времен.

И времена настали. Сразу после войны во всем мире вырос интерес к культуре СССР — стране-победительнице фашизма. Русские эмигранты вспомнили о своих корнях и стали изучать культуру и искусство своего бывшего Отечества. И неожиданно в русских эмигрантских изданиях по всему миру появились объявления: не знает ли кто о старинных дощечках с письменами — «дощатых книгах»? Одно такое объявление напечатал довольно известный ученый древнего мира, секретарь Музея русского искусства в Сан-Франциско А.А. Куренков. Ему-то Миролюбов и поведал о таинственной истории с «дощьками». Конечно, их самих уже нет, но, может, ученый сумеет прочесть хотя бы скопированный текст?

И вот в ноябре 1953 года в одном из журналов Музея русского искусства появилась заметка: «Сенсация! Обретение старинных „дощатых книг“! Предлагаем всем заинтересованным лицам взяться за работу по прочтению текста!»

Так к работе подключился ученый-этимолог из Австралии, тоже эмигрант, С.Я. Парамонов. Ему-то и удалось прочесть основную часть деревянной рукописи, которую он назвал «Влесовой (или Велесовой) книгой». Название звучало оправданно, ведь это действительно был рассказ о старых богах славян, о руссах — потомках главного бога Сварога, об их быте, битвах, обычаях и мистических обрядах. Позже расшифрованный текст издали. И сегодня даже в Интернете можно прочесть сохранившиеся куски из «Велесовой книги». Вообще-то текст ее действительно сенсационен. Оказалось, что наши древние предки верили в Триединый мир. И бог их был един и триедин: Сварог, Перун и Световид составляли Триглав, как позже сказали бы, Троицу. Остальные боги тоже, конечно, существовали, но были рангом куда пониже и подчинялись Триединому Сварогу. Ну а бог Влес (Велес) являлся домашним богом, покровителем животноводства и всего хозяйства. Так что он упоминался в книге чаще других. Отсюда и название.

Руссы верили в то, что мир также состоит из трех Глав: Яви (мира явного), Нави (мира потустороннего) и Прави (Правды — Великой истины, заключенной в законах, которые Сварог дал людям). Без Прави и Явь и Навь развалятся, придут в хаос. И только Правь, то есть воля Бога и людей, держит их.

А вот ни в какой ад руссы не верили. Зато знали-ведали, как и древние арии, как и авторы наидревнейших Вед, что душа не умирает, а имеет свои перевоплощения и, если не усвоила земные уроки, будет возвращена на землю, чтобы, вернувшись из Нави и проживая новый срок в Яви, усвоить законы Прави.

Словом, «Велесова книга» оказалась замечательным памятником истории, культуры и религии древних славян. И что удивительно — сведения, выраженные в ней впервые, начали подтверждаться во второй половине ХХ века новейшими историко-археологическими открытиями. А на найденных в Новгороде Великом берестяных грамотах неожиданно всплыли имена, до того упоминавшиеся только в «Велесовой книге», что, казалось бы, уж точно подтверждает ее подлинность.

Вот только в 1970-х годах исследователям вспомнился давний труд, созданный незабвенным Сулакадзевым, — «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим». Так что сегодня историки и лингвисты склоняются к тому, что сохранившиеся фрагменты мистической «Велесовой книги» являются частями вполне реальной мистификации «уникального шельмеца». Так кем же тогда прикажете считать Александра Сулакадзева — великим авантюристом или творцом-отражателем русской истории?..

Величайшая графоманская авантюра

В 1838 году в парижском суде состоялся, возможно, самый парадоксальный процесс всех времен и народов. Ибо преступления — жуткие и отталкивающие — оказались совершены ради… литературы. Но что показательно: ни одно из преступлений не удалось реально подтвердить.

А началась эта история 38 лет назад в крохотном городке Франсвилле недалеко от Лиона. Именно там в 1800 году родился Пьер Франсуа Ласснер, которому и суждено было снискать странную славу литературного убийцы.

Он был третьим ребенком в семье. И ребенком лишним, ибо папаша Ласснер, владелец москательной лавки, едва мог прокормить двоих сыновей. На третьего он никак не рассчитывал, и потому сначала бил супругу, разрешившуюся третьим младенцем, ну а как младенец подрос, то и его самого. Ну а ребенок, как на грех, оказался беспокойным, вечно орущим и требующим свое. К тому же с малых лет начал проявлять характер: дерзил родственникам, а папашино битье переносил стойко, даже не плача.

Папаша, конечно, пытался втолковать мальчишке, что семья терпит его из милости, но благодарности не дождался. Тогда сметливый Ласснер-старший решил преподать наглядный урок. Привел всех троих сыновей в Лион и показал городскую площадь: «Смотрите, ребята, вот ваше будущее! Ты, мой первенец, станешь почтенным мясником, и у тебя будет вот такая же лавка. Ты, мой второй сын, обзаведешься пекарней. Ну а ты, последыш, — отец повернулся к Пьеру, — закончишь свои дни вот на такой штуковине! — И папаша ткнул пальцем прямо на гильотину, возвышавшуюся на помосте. — Больше ты ничего не достоин!»

Едва Пьеру исполнилось 8 лет, родитель сдал его в приют, надеясь, что непокорный мальчишка сгинет там. Но времена тогда были революционные, бурные, наполеоновские, и простой человек мог сделать карьеру, если расстарается. Даже вояки из нищих семейств получали звание маршалов Франции. Так что и в приюте Пьер не пропал. Больше того, успешная учеба открыла ему путь в городскую школу Лиона. Педагоги говорили, что он имел живой ум и мог бы добиться больших успехов. Но не добился. А виной всему все тот же дерзкий, неукротимый характер. Ясно, что в школе всегда есть хулиганы и озорники, но Пьер Ласснер никогда не озорничал просто так — всегда с вызовом, в котором ясно читалось неуважение к существующему порядку. К тому же выяснилось, что этот негодник марает бумагу то стихами, то рассказами. И пишет все о каких-то героях, сильных личностях и непокорности духа. «Ну какая может быть непокорность в простой городской школе? — удивлялись воспитатели. — Высечь мальчишку, да и дело с концом. Сразу исправится!»

Но Пьер не желал исправляться. Только и заявил после порки: «Ненавижу! Вырасту — со всеми поквитаюсь!» Но как?! Этого Пьер не знал точно, пока не попал после окончания школы в Париж. Здесь он должен был поступить на учебу к плотнику, но разве это дело для юноши, который желает прославиться и доказать всему миру, что именно он — лучший?!

Ласснер отверг плотницкое ремесло и настрочил три тетрадки стихов. Их-то он и разослал всем поэтам Парижа, о которых только прослышал. Но то ли время было сложное (Наполеон только что проиграл сражение под Ватерлоо, и столица пребывала в панике, не зная, что ее ждет), то ли стихи оказались не слишком хороши, но ни один из поэтов даже не ответил начинающему стихотворцу. Пришлось-таки Пьеру взяться за плотницкое ремесло — надо же было на что-то жить, особенно в лихую годину перемены власти.

Словом, в столице Ласснер понял: он всегда был одинок, таким и останется. Никто ему не поможет, даже литераторы, коих он еще недавно почитал, словно богов. Все общество против него! Ну а если так, почему бы ему, Пьеру Франсуа Ласснеру, не бросить этому жестокому, лицемерному и ханжескому обществу вызов? Если никто не желает читать его героические строки, он сам станет героем. Но как заставить людей заговорить о себе? Очень просто — запугав их. Пьер решил стать убийцей.

Правда, как убивают, он не слишком-то хорошо представлял. Да у него от одного вида крови ноги начинали дрожать. Он же не почтенный брат-мясник, который споро и хладнокровно рубит скот на бойне чуть не каждый день. Поразмыслив, Пьер решил начать с преступления попроще и выбрал кражу. Взял напрокат карету (если уж суждено быть преступником, так хоть получить удовольствие!) и разъезжал на ней с шиком целый месяц. Срок аренды давно истек, и со дня на день Ласснер почти с восторгом ожидал визита полиции. И стражи порядка действительно заявились. Но вот невезуха: Пьер узнал, что за эдакое мелкое преступление его ждет совсем небольшой срок. Значит, о нем даже не напишут в газетах! Пьер пришел в негодование: что за общество, где невозможно добиться хорошего наказания?! Он-то мечтал, что вокруг него соберутся репортеры, а может, и писатели, чтобы рассказать о его преступлении. Тогда он сможет хоть с кем-то познакомиться и показать свои опусы. А выходит, все впустую!