Почему у собаки чау-чау синий язык - Виталий Мелик-Карамов

Видя наше страшное возбуждение, другая Витина бабушка, баба Ира, которая жила вместе с внуками, достала из правой половинки кухонного шкафа валокордин (она его там всегда хранила) и заставила нас всех его выпить. Баба Ира была опытным человеком, всю жизнь проработала в НКВД – КГБ. Витин и Ленин папа, мой будущий тесть Игорь Викторович предостерегал нас, чтобы мы не обольщались ее покорным видом. «Она в 37-м коммунистам иголки под ногти засовывала!» – говорил он про тещу, жутко округляя глаза и испытывая необыкновенное удовольствие, когда его жена возмущенно возражала: «Игорь! Что ты несешь!»

Как профессиональные артисты, в зал мы прошли через кулисы. Там нас поразило, что Светлана Жильцова, как ученица в школе, зубрила свой текст. С Масляковым я поздоровался, как с родным. Саша уже тогда был очень популярен, но держался вполне демократично. Ему сильно помогало хорошее чувство юмора, которое он почему-то как тогда, так и сейчас тщательно скрывает, вырезая свои шутки из эфира. Возможно, еще и потому, что они на порядок лучше острот тех, кто колбасится на сцене.

Зал мало сказать шумел – он почти буйствовал. Первый конкурс устроили среди участников и болельщиков – было предложено спеть фрагмент из любой песни, по смыслу наиболее подходящий к предстоящему событию. Мы отличились сразу, дружно встав и пропев: «Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!..»

Клипин принес с собой кинокамеру «Красногорск» и спустя сорок лет уверял, что у него где-то сохранилось на пленке все наше выступление, поскольку камеру он вручил исполнительному отличнику Саше Андрееву. Правда, за сорок лет так никто и не увидел ни одного кадра.

Есть такая порода репортеров, которые все время снимают гениальные кадры, обещают их тебе подарить, но никогда этого не делают. В 1976 году на последней советской «Юморине» в Одессе Юра Рост сказал, что сделал потрясающий кадр, где я чуть ли не в центре волнующей композиции. «На следующей неделе я тебе напечатаю этот стишок», – обещал Юра. Я попал к нему в объектив, когда утром второго дня «Юморины» внимательно наблюдал, как одесский таксист Фима на «Запорожце» съехал по одесской лестнице. Как обком такое разрешил после детской коляски в фильме «Броненосец Потемкин»?! Широта взглядов на глубину местных проблем меня сразила на карнавале, когда я увидел плакат: «Что ты сделал для появления миллионного жителя Одессы?» Обком, как выяснилось, все же не дремал и прикрыл «Юморину» целиком, раз и навсегда, так что я оказался на последней, что сглаживает длящееся уже не одно десятилетие ожидание, фотографии от Роста.

Потом нас вызвали на сцену для приветствия, и мы бодро спели: «Архитектурный институт сегодня в первый раз…» С нами выступали ребята из Одессы, московские студенты-стоматологи, еще какой-то чисто мужской коллектив с капитаном девушкой, хорошо нам знакомой. Она приходила к нам в институт с предложением о сотрудничестве, называя себя «профессиональным капитаном КВН». Любимов вспомнил, что с нами еще соревновалась команда ситценабивной фабрики «Освобожденный труд». Женя имеет привычку все путать, но если так оно и было, то воспоминания приобретают элементы сюрреализма, поскольку он утверждает, что это и был тот самый мужской коллектив. Откуда такое количество молодых мужиков на ситценабивной фабрике? А если они действительно были оттуда, где взяли еще силы на КВН?

Нас собралось на первой игре-представлении, по-моему, четыре команды. После этого вечера две лучшие должны были соревноваться дальше. Из всей четверки мне запомнилась только команда стоматологического меда. У них в «домашнем задании» в кресле полулежал человек, а над ним нависал другой, изображая врача. «Врач» задавал довольно острые вопросы. Во всяком случае такие, которые подразумевали двойной смысл. Но как только «больной» начинал отвечать, «врач» тут же командовал: «Закройте рот!» Через паузу: «Откройте рот!» Сцена вызывала хохот и выглядела для того времени слишком смело. В дальнейший розыгрыш они не попали, их с забега снял собственный партком, – так, во всяком случае, нам сказали. Никто из нас даже и не подозревал, что буквально через месяц точно такая же история приключится с нами.

Судя по нашим вопросам и ответам, разминку нам задали на зоологическую тему.

Буквально за час до начала трансляции Марат Гюльбекян отвел нас с Зегалем в сторонку и попросил лично ему озвучить вопросы, которые мы собираемся задать на сцене. «Прошу мне доверять, – сказал он, – я ни с кем не поделюсь». Мы подозвали Тилевича, за эту часть программы отвечал он. Андрюша приехал в Телетеатр в новой импортной замшевой куртке и всячески старался ее продемонстрировать, поэтому ходил почему-то боком. Сейчас такое приобретение можно сравнить с покупкой автомобиля, пусть и малолитражного. Серьезной тачке соответствовала уже дубленка. Естественно, не болгарская. Монгольская доха (одежда для м. н. с.) или гуцульский тулуп, в которых щеголяли нищие, но с претензией художники, здесь не рассматриваются.

– Андрюша, скажи, что ты придумал? – попросил я.

– С какой полосы начинается зебра? – весело сказал Андрей.

– И?.. – поинтересовался Гюльбекян.

– С передовицы, – отчеканил Андрей.

Гюльбекян загрустил.

– А второй вопрос? – печально спросил он.

– Какой птице легче всего попасть в южные края? – Тилевич был страшно собой доволен.

– И какой?

– Знатному козодою! – отчеканил Тилевич.

Гюльбекян попросил нас раз и навсегда забыть и эти вопросы, и ответы на них.

Призвав Лихтерова, мы судорожно стали придумывать новую разминку. В итоге родились: «Какой зверь на ловца бежит?» – «Легко раненный кабан». И «Почему летучая мышь спит головой вниз?» – «Чтобы с утра уйти с головой в работу». А также: «Заменим галочек в журнале на крестики, а галочек выпустим на волю!» (Или это из сценария второго, несостоявшегося выступления?)

К Марату Хореновичу Гюльбекяну, редактору передачи КВН, участники прислушивались не меньше, чем к режиссеру Белле Исидоровне Сергеевой. У Гюльбекяна в роскошной черной проволочной шевелюре проступала широкая белая прядь, что совместно с кавказско-оливковой внешностью делало его неотразимым.

Через несколько лет после описываемых событий он серьезно пострадал, говорят, из-за «левых» концертов героев передачи «Алло, мы ищем таланты!». А что ему еще оставалось делать с такой фамилией? Английский нефтепромышленник Гюльбекян как раз в то время был нынешним Биллом Гейтсом, то есть самым богатым человеком на земле. Приходилось соответствовать.

В семидесятом году страна переживала рождение цветного телевидения. Именно эту тему мы решили обыграть в своем «домашнем задании». Мы вышли цепочкой, плечом к плечу, держа на вытянутых руках по части колонны, повернув ее цветной стороной к себе, а к залу снежно-белой, каким только бывает нетронутый ватман. Но сперва на сцену с ионической капителью выскочил обладатель самого громкого голоса – Андрей Налич – и заорал: «Команда архитектурного института!»

По команде Терлицкого мы запели на мотив модной тогда «Летки-енки»:

Раз, два, разве это трудно,Раздать краски серым будням.Красный и оранжевый,Желтый и зеленый,Голубой и синий,Фиолетовый цвета…

По ходу песни мы перевернули, точнее прокрутили, на 180 градусов каждый свой фрагмент колонны, и она повернулась к залу стороной, раскрашенной в цвета спектра… Зал онемел. В эту секунду мы стали для руководителей передачи не просто сюрпризом, а подарком судьбы. КВН вошел в нелегкую для себя полосу, из которой так и не смог выбраться до своего принудительно-добровольного закрытия, и мы выглядели на общем, пускай даже неплохом, фоне неким идеалом, образцом истинной студенческой игры. Все же знали, что в отличие не только от команд-чемпионов, но даже от своих соперников, мы все придумали сами – сами поставили, сами все написали, не пользуясь ни в чем никакой профессиональной помощью. Это была истинная студенческая самодеятельность!

Дальше мы, как водится, прокричали лозунги на тему: «Отныне будем топить по-черному дровами только красного дерева», «Предлагаем заменить черно-белую клавиатуру рояля на цветную» и другие подобные высказывания.

Помимо этих выкриков мы еще занимались саморекламой. Лёня Шошенский вопрошал: «Кто разбил цветники под вашими окнами?» И мы хором отвечали: «Мы, архитекторы!» – «Кто зажег фонари на ваших улицах?» – «Мы, архитекторы!» И дальше в том же духе. (Но это, по-моему, тоже из второго сценария.)

После уже упомянутой разминки с неудачной зеброй, приветствия и «домашнего задания» подошел черед конкурса капитанов.

Я никогда не видел, чтобы Саша так нервничал. Капитанам полагалось сделать друг другу подарки. Предварительно Саша получил от Маслякова настоящую морскую капитанскую фуражку с крабом, которая ему очень подходила. От себя он раздал противникам очень модные тогда многоцветные шариковые ручки. Мы продолжали, как могли, тему цвета.