Сарматские хроники-2. Спецназ поневоле - Евгения Говоркова-Никифорова

железом, так дубом морёным обиты внахлёст – и пробить не пробьём, и свой корпус сомнём, как скорлупу!

– Тогда ближе подходи, ближе!…

До камары оставалось всего несколько саженей, причём, драккару удалось-таки подойти незаметно. Майпранг, вспрыгнув на борт, ждал удобного момента. На палубе судёнышка кипел нешуточный бой, и пираты уверенно одерживали верх, тесня малочисленную команду. Вожак со вздохом облегчения разглядел среди этого месива сине-зелёный платок – слава Аресу, жива! Ну, ещё чуть-чуть…

Уже забираясь на борт камары, он увидел, как здоровенный одноглазый мужик самой отвратительной наружности теснит Аглаю и выбивает саблю у неё из рук…

***

…Она успела увернуться от пары разящих ударов – как всегда, повезло! Успела даже отбить чей-то выпад своей кривой саблей, чуть удержав её в руках. Кто-то из молодых крестьян, взятых в команду, принял на себя очередной удар, предназначавшийся ей, и сейчас лежал у борта, истекая кровью и держась за обрубок руки.

Вокруг царила адская мясорубка, и надежда выйти из неё живыми у команды камары была призрачная. Когда над ней навис одноглазый кривой атаман, Аглая даже не удивилась. И даже смогла отбить первый выпад его меча, едва ни вывихнув себе плечо.

– Хана тебе, сука! – осклабился пират, вторым ударом без труда выбивая саблю из её рук.

– Получи, тварь! – выхватив из-за голенища кинжал, она со всей силы воткнула его в ляжку нападавшего.

Мужик взревел от боли, на мгновение согнувшись, чтобы выдернуть нож, а когда выпрямился, между ним и проклятой бабой уже выросла гибкая фигура в кожаных доспехах.

– Брысь!!! – Аглая прекрасно поняла, что команда относится к ней, хотя Майпранг, запихивая её к себе за спину, даже не повернул головы.

Выглядывая из-за плеча сармата, она видела, как мимолётная растерянность на одноглазой физиономии сменилась злорадством. Ну, разумеется! Средний рост и гибкое телосложение волка всегда вводило в заблуждение его противников. Что ж, тем хуже для них!…

Занося меч для удара, атаман успел пропустить пару точных коротких выпадов. Низко пригнувшись и уходя от со свистом рассекающего воздух клинка, Майпранг успел ещё раз сработать острыми стилетами – на сей раз одновременно, и злорадство на пиратской физиономии сменилось изумлением. Проведя рукой по рубахе, пират недоуменно уставился на кровь, размазанную по ладони – порезал всё-таки, гадёныш!…

Не привык Кривой, чтобы кто-то брал верх над ним в рукопашной! Пятясь назад, он краем глаза видел, как теснят его славных ватажников взявшиеся «из ниоткуда» воины в тёмно-красных одеждах. Да что за напасть???…

Заслышав лихой свист атамана, бывший условным сигналом, пираты резво начали отступать обратно на свой корабль, тем более, что дромон был уже поблизости, и его команда, потрясая мечами, готовилась десантироваться на палубу лодьи и внести свою лепту в потасовку.

Перемахнув через борт, Кривой, наконец вновь оказался на своём судне и тут же бросился навстречу непрошеным гостям, оскалившись и размахивая клинком… Проклятые ромеи!!! Мало потопил он их в море, мало на тот свет отправил! Что ж, продолжим!…

Тяжёлый двуручный меч без труда кромсал лёгкие византийские клинки, руки и головы. Палуба обагрилась кровью. Однако Кривой даже в пылу битвы умел сохранять разум холодным, прекрасно понимая, что противников гораздо больше. К тому же, сзади на пятки наступали те неизвестные воины в красном, и атаман с удивлением вынужден был признать, что ЭТИ бойцы вполне могли поспорить с его ватагой и ловкостью, и воинским умением.

– На вёсла! Уходим!!! – он старался перекричать шум битвы.

Выполнить приказ, однако, у его команды получилось не сразу. Одно дело, когда все вместе на вёслах, дружно, и совсем другое – когда доброй половине ватаги приходится держать оборону! Кривой злобно сплюнул – угораздило же их ввязаться! С виду – караван как караван, лёгкая добыча, а вышло вон оно как… Уложив на палубу ещё одного врага с раскроенным черепом, он видел, как с борта дромона на палубу сыпется новый десант противника. Среди ромеев выделялся один высокий широкоплечий воин, в котором по осанке и богатой одежде без труда угадывался человек благородного происхождения. А вот и предводитель!…

С мечом наперевес Кривой ринулся навстречу. Расчёт прост: если обезглавить войско – справиться с ним будет не в пример легче!…

***

…Марк негодовал. Не думал он, что его славный дромон настолько неповоротлив! Конечно, всё познаётся в сравнении, но его судно, считавшееся лучшим в столице провинции, сейчас не выдерживало никакой критики!

Объяснение этому, разумеется, было: размеры корабля, его оснащение и тяжёлое вооружение в виде двух сифонов и запасов зелья для «греческого огня» прыти не добавляли. И в ближнем бою, навязанном вражеской лодьей, дромон при всём своём великолепии оказался абсолютно бесполезен! Он всегда отставал от противника, чуть-чуть – но отставал…

С гневом и бессильным отчаянием смотрел Марк, как гибнет одна из его камар под натиском пиратской лодьи, потом – с восхищением, как маневрирует и обводит противника корабль Аглаи. Но восхищение сменилось ужасом, когда катепан понял, что пираты вот-вот возьмут отважное судно на абордаж, а он СНОВА не успевает…

Кляня на чём свет стоит бадьи с «греческим» зельем и бочки с оливковым маслом, которые они тоже взяли для маскировки под обычных торговцев, Марк орал на гребцов, но помогало это делу мало. Почти такая же большая, но искусно оснащённая и подготовленная пиратская лодья превосходила гружёный корабль и скоростью, и маневренностью. Вбежав на мостик, чтобы помочь кормчему, Марк в отчаянии смотрел, как вражеское судно настигло-таки и атаковало камару.

Драккар появился неожиданно, будто и впрямь возник из морских волн. На византийском флагмане это событие было встречено громогласным «ура» и словно ещё больше подстегнуло гребцов – дромон стал двигаться быстрее. Приказав рулевому заходить на вражеское судно с кормы, Марк бросился обратно на нос, где пара десятков воинов обнажила мечи и готовила абордажные «кошки».

Спрыгнув на палубу лодьи, где уже вовсю шла рукопашная, он в пылу боевого азарта не сразу заметил могучего одноглазого мужика, летевшего прямо на него наперевес с тяжёлым двуручным мечом, однако в последний момент успел увернуться, так что чудовищной силы удар пришёлся вскользь по рёбрам справа. Не обращая внимания на жгучую боль и то, что хитон немедленно пропитался кровью, Марк перекинул клинок в левую руку и отбил следующую атаку. Он одинаково хорошо владел в бою и левой, и правой руками, но сейчас это помогало мало. Мастерски поставив блок очередному удару противника, византиец вдруг почувствовал непривычную лёгкость оружия – тяжёлый двуручный меч атамана без труда снёс половину лезвия его клинка. Уже понимая, что обречён, Марк бросился вперёд, со всей силы втыкая обломок в плечо врага.

Усилия гребцов тем временем увенчались