Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

всегда был на шаг впереди других. Как же ответить Виттории и при этом не представить Грея в плохом свете?

– Он был как бельмо на глазу. Я умею замечать такое. Работала охранником в аэропорту, так что бесхозные рюкзаки – это мой хлеб с маслом.

Никакой реакции Виттории на объяснение не последовало.

– Вы спасли нас всех, – сказала она, выпустив изо рта тонкую струйку дыма.

– Я всего лишь выполнила свою работу.

– Свою работу. – Виттория провела языком по зубам, или это чисто звериная демонстрация превосходства? – Вас ведь нанял Грейсон?

Макс почувствовала, как между лопатками выступил пот.

– Верно.

– Вы понимаете, что работаете по контракту с семьей Барбарани, а не с Грейсоном?

– Да, мэм.

– Хорошо. – Она заправила за ухо выбившийся локон. – То, что я собираюсь вам показать, предназначено только для ваших глаз. Не для Грейсона. Вы у меня на службе, мисс Конрад.

От прозвучавшего в голове голоса Джеки по спине прошел холодок и во рту вдруг пересохло.

Ты не должна никому говорить. В этом доме ты мой друг, Макс, а не коп. И ты никому ничего не расскажешь.

И она никому не сказала. За нее говорили пистолет и шрам на подбородке. И она потеряла все.

Но эта ситуация отличалась от той. Грей не был ей другом. Он никем для нее не был. Она ничем не была ему обязана – ни преданностью, ни доверием. Тогда почему же требование Виттории хранить тайну вызвало какое-то неприятное ощущение внутри? Разве фиксер Барбарани не был главным доверенным лицом семьи? Хранителем их секретов, лжи и правды? Он знал все их грязное белье – ведь именно он его стирал, – так почему же Виттория вдруг засомневалась в его надежности? Разве что…

– Мэм, вы же не думаете, что Грейсон как-то связан с рюкзаком?

Виттория затянулась и на секунду опустила ресницы.

– Он уходил, вы знали об этом? Когда ему исполнился двадцать один год, он ушел в армию.

– Мне известно, что он служил. – Макс напряглась в ожидании, сама не понимая, откуда это неуместное любопытство в отношении человека, который ничего для нее не значит.

– Вы знаете, почему он вернулся?

– Нет, мэм.

– Моя младшая дочь заперлась в защищенном от грабителей подвале – одна из величайших затей отца Джованни. – В голосе хозяйки поместья зазвучали горькие нотки. – Эмилио был уверен, что кто-то, а именно Антонио Ла Маркас, его заклятый враг, пытается украсть рецепт барбаранского вина. Как вы уже видели, это поместье изобилует тайными ходами и ловушками для воров. Большинство из них устроены так, чтобы вор, если попадет в ловушку, не смог ни выбраться из нее, ни позвать на помощь и в конце концов умер от голода. Франческа не знала, что дома никого нет и ее «протест» никто не услышит. Я уже и не помню, из-за чего она завелась. По-моему, Кончетта приготовила суп или котлеты из ее любимой курочки, в общем, что-то в этом роде. – Виттория пренебрежительно махнула рукой, а Макс сочувственно подумала, что бедняжке Фрэнки было тогда не больше двенадцати лет. – Слава богу, водитель, – она кивнула в сторону гаража, где укрылись Джетт и Грей, – вернулся раньше и случайно услышал ее крики. Если бы он не… – Рука Виттории метнулась к груди.

– И поэтому Грей ушел из армии? – спросила Макс, преодолевая давящее ощущение в груди. – Почувствовал, что должен быть здесь?

Виттория внимательно посмотрела на нее, и Макс вдруг пожалела, что не оставила это замечание при себе.

– Так он сказал детям Джованни, – ответила она.

Странная формулировка. Не «детям» или «нашим детям», а «детям Джованни».

Но Виттория еще не закончила.

– Он солгал им, потому что я попросила его об этом. Но Джованни и мне он сказал правду. Его уволили с лишением всех прав и привилегий по дискредитирующим обстоятельствам.

По дискредитирующим обстоятельствам. Какая тяжелая, свинцовая формулировка. Но такое определение не соответствовало, как ей казалось, тому, что она успела узнать о фиксере.

Но, с другой стороны, что говорили об Эване свидетели?

Семейный человек. Отличный парень. Лучший.

Макс лучше других знала, как легко некоторые мужчины могут влезть в шкуру «хорошего парня». Хотя Грей вряд ли соответствовал этому ярлыку. Уж скорее «молчун». Парень-Которого-Все-Раздражает или Парень-Здоровенные-Мускулы.

Но «уволен по дискредитирующим обстоятельствам»? Нет.

Что произошло после взрыва бомбы, когда Грей… как будто куда-то ушел, отключился? Связано ли это каким-то образом с его увольнением из армии?

– Другие могли бы солгать, – продолжала Виттория, – но Грейсон сказал нам правду. Он доверяет нам. Доверяет моему мужу. Но что касается нашей безопасности… я не уверена, что мы можем довериться ему. – Она помолчала. – Кто-то положил это на подушку Джованни. Кто-то впустил врага в наш дом.

Дрогнувшей рукой Виттория достала из сумочки сложенный лист бумаги. Макс не знала, что это за бренд, но, похоже, сумочка стоила больше месячной аренды ее квартирки на Фрео.

Она развернула листок.

Простите нас всех.

– Почерк не моего мужа, – сказала Виттория, раздавив сигарету каблуком.

– Когда вы нашли это, синьора?

– После… – Виттория кивнула в сторону площадки, скрывавшей, как знала теперь Макс, тайный ход из подвала.

Макс сложила то, что сказала ей Виттория, и то, чего не сказала.

– Вы полагаете, что кто-то – не ваш муж и не ваши дети – проник в дом и положил на подушку вашего супруга записку, похожую на предсмертную? – Она постаралась не выказать недоумения.

Виттория фыркнула.

– Так и есть.

– И вы думаете, что взрыв бомбы – это покушение на убийство, замаскированное под массовое самоубийство? – Похоже, кто-то поменял «Настоящих домохозяек Мельбурна» на несколько эпизодов «Место преступления: Майами».

– Не показывайте это Грейсону. Даете ли вы мне слово, мисс Конрад? Мне это нужно, или же я выпровожу вас отсюда в течение следующих десяти секунд.

– Я…

– Вы понимаете, что я говорю?

Макс кивнула.

– Вы говорите, что не доверяете никому, кто работает на вас. Но вы только что сказали, что я работаю на Барбарани, так что я не вижу, чем я отличаюсь от Грейсона. Разве что вы совсем меня не знаете.

Виттория вздернула подбородок.

– О записке никто больше не знает. Тот, кто ее написал, предполагал, что я мертва и кто-то другой – возможно, полиция – найдет ее на подушке Джованни и придет к тому же выводу, что и вы. Если бы вы оставили записку, зачем вам спасать нас?

– Но вы же не думаете, что Грей…

– У Грея на первом месте долг, и он многого не видит. Но было время, когда его слепило кое-что более