Морское притяжение - Олег Борисович Глушкин

сгибаясь под непомерно тяжелым тросом, тащился Питилимов. Мы подбежали к нему. Он сбросил трос с плеча и сказал:

— У нас полный порядок, все тросы целы, а этот — запасной, так, на всякий случай.

— Почему нас вызвали? — крикнул я, наклоняясь прямо к его уху.

— Ветер, вода подниматься стала, я только позвонил диспетчеру, — объяснил сбивчиво Питилимов, — слышу — бах! Потом еще два раза как стрельнет, это у Шмаги на седьмом доке тросы рваться начали. Я всех обзвонил, главному инженеру домой, машины организовал.

Как всегда, непонятно было, чему из его рассказа можно верить, ясно одно: на седьмом доке положение тяжелое. Седьмой стоит не у самого берега, он держится на тросах посредине так называемой угольной ямы. Сам док широкий, парусность у него большая, и вряд ли он выдержал ветровую нагрузку.

Все это я осознал, когда мы с Владимиром Ивановичем бежали вдоль пирса, спотыкаясь о брусья и цепи, натыкаясь на многочисленные сходни и тросы, то и дело попадая в лужи и чертыхаясь.

Пока мы бежали, начался сильный дождь, и мы промокли насквозь. Но дождь всегда означает спад ветра, дождь усмиряет его… И действительно, когда мы подбежали к берегу угольной ямы, ветер стих.

На берегу толпилось много народа, и я сразу различил маленькую фигурку Тепнина, докмейстера седьмого дока Белова и нашего боцмана Валентина. Все смотрели на темнеющую вдали громаду седьмого дока, махали руками, что-то кричали.

Я поздоровался с начальником цеха и встал между ним и боцманом.

— Вот черт, что же делать теперь?! — сказал Тепнин.

— Надо разобраться, как там у них положение.

— Чего тут разбираться! — вмешивается боцман. — Док на одном конце! Вы не смотрите, что ветер стих! Чуть рванет — и крышка! Нужен катер, чтобы пересадить людей на док и завести тросы!

— А кто там дежурит?

— Шмага!

Первый раз я вижу Вальку таким решительным — обычно он старается не перетрудиться, даже ходит с ленцой, медленно шаркая ногами.

— Виссарион Иванович правильно говорит! Нельзя туда сейчас посылать! Катер погубим и людей! Не пришвартоваться в такую погоду! — кричит Белов. Он осунулся, промок и нервничает. Видно, что держится он здесь на пирсе из последних сил и все, что говорит начальник, принимает как приказ.

Без катера на док не перебраться — плавучий мостик, ведущий туда, сорвало и унесло, а Шмага, что он там один сделает? Туда бы нашего боцмана, он бы развернулся. Но где же катер? Ветер тем временем усиливается, дождь перестал, мы продрогли и по-прежнему продолжаем спорить. Сдерживаемый единственным тросом, док раскачивается, как огромный маятник. Завыла сирена, и мы видим два красных движущихся огонька: к берегу подошел пожарный катер. На носу стоит мой помощник. Пока мы спорили, он успел сбегать в пожарную часть и пригнал катер.

Мы бросаемся к катеру, а боцман кричит, чтобы садились только трое, нечего там всем делать. И в это время страшный треск раздается вдали. В воздухе что-то просвистело. Лопнул последний швартовый конец. Док развернуло ветром, стронуло и понесло к заливу. Сначала медленно, а потом все быстрее, набирая разгон, он движется в сторону судов, стоящих у выхода из угольной ямы.

На судах заметили, что док сносит в их сторону — ударила рында, заревели гудки, завизжала сирена пожарного катера. Мы не сговариваясь побежали по пирсу к судам. Справа движутся огни — это из порта идут на выручку мощные буксиры.

…Когда я бежал по скользкой палубе первого судна, на которое мы забрались, я споткнулся о комингс люка и упал, больно ударившись коленом. Сначала я не придал этому значения и, хромая, начал карабкаться на следующее судно, но там, присев у борта, уже не мог дальше двигаться. Я видел, как матросы и наши рабочие волокут бревна, спускают их с борта в тех местах, где возможно столкновение, как Белов раздобыл плетеные кранцы и тащит их по палубе, как сматывает с вьюшек тросы и Тепнин отчитывает кого-то. А дальше, за фальшбортом, заслоняя все, рос черный силуэт надвигающегося дока. Если сейчас не ослабить удар, не задержать его, то все пропало — десятки судов переломает он на своем пути, скрутит мачты, погнет борта, сдавит надстройки. Все напряженно застыли у борта. Прекратили надрывный вой гудки и сирены. Стальное чудовище надвигалось. Остро кололо в коленке, и я не мог пошевелить ногой. Я приподнялся и подполз к борту. Док был в двух метрах. Между ним и судном темнела узкая фиолетовая полоска воды. И случилось чудо: то ли переменился ветер, то ли портовые буксиры успели удержать док, но столкновения не произошло. Темные башни дока, закрывшие небо и все вокруг, двигались мимо, и, когда док был совсем рядом, боцман, забравшись на рубку судна, прыгнул на док. Все ахнули. Ему удалось зацепиться за леера доковой башни, и сразу же на док начали подавать тросы.

Остального я не видел. Но потом, когда док прошел вдоль других судов, на него удалось забраться еще трем матросам. Они закрепили концы, а люди на берегу быстро завели тросы на кнехты и, постепенно стравливая концы, сумели погасить инерцию движения.

…Часам к пяти утра все было в порядке, док пришвартовали у наклонного стапеля, люди ушли греться. Тепнин и мой помощник доволокли меня до конторы, и мы втроем выпили спирта, запив его теплой мутноватой водой. В майках и трусах сидели мы вокруг стола в кабинете Тепнина, развесив одежду по батареям. Тепнин, захмелев и подперев морщинистое лицо кулаками, говорил беспрерывно, уставясь неподвижно в какую-то точку над дверью. И мне было как-то не по себе оттого, что я сижу здесь с ним, а он говорит со мной, как будто ничего не произошло между нами. И быть может, он прав: все заслонила эта ночь.

— Нет, посудите сами, — говорил он, — зачем было лезть на док с катера, растерло бы в лепешку, а я правильно решил — надо бежать к судам, я рассчитал ветер. Главное — не растеряться и не рисковать людьми. Что док? Ну, потонет, ну разобьется! А Валька орет: «На катер!» Хорошо, что не успели отойти. Слышали, как визгнул трос? Попал бы по башке — отсек. Но все-таки Валентин молодец!

— Да, — сказал мой помощник, — без Вальки бы гроб дело. Разворотливый мужик, если бы вас не было, добрался бы он на катере сразу!

— Если бы меня не было, — сказал Тепнин, — вы здесь понаделали делов, заварили бы кашу! Поработайте без меня — узнаете! Кто цех на первое место вытянул? Есть на заводе другой цех, где премию каждый месяц дают? Но теперь с меня хватит, пусть другие