Перевод с особого - Евгения Михайлова

похожее говорила, когда билась в очередной конвульсии. Просто я не записываю каждое слово за всеми, как Соломон и Томилин.

– Ты мне угрожаешь? – взвизгнула Вера.

– Да не сдалась ты мне вообще. Скажи только, где Марина сейчас?

– Откуда я знаю, в какой-то ментовской больнице, наверное. Я судиться собираюсь с ними и Денисом, у меня уже есть знаменитый адвокат. Могу ему сказать, что ты мне угрожаешь и шантажируешь.

– Напугала до смерти. А не пошла бы ты. Не звони. Забаню. Ты ж сама не отстанешь. Ты себя бы лучше в дурку сдала.

Денису пришлось выскочить в одном костюме на улицу, чтобы выдохнуть. Он почти бегал по скверу минут сорок не в состоянии собрать мысли. Потом позвонил Сергею:

– Я прослушал, Сережа. Пропущу впечатления. Но я правильно понимаю, что вы в этом жутком разговоре что-то услышали? Какую-то информацию. Надеюсь, это не то, что Вера говорила всем, кому не лень слушать, как она хотела бы, чтобы меня не было? Недосказанное продолжение: а квартира, дом и деньги у нее бы остались. Так это всего лишь ее вздорная, алчная и тупая суть. Ее вечные злоба и зависть, даже к родной дочери. И ее грязный язык. Это все, на что она способна. Никакой план или самостоятельные действия для нее невозможны: просто не додумается.

– Я бы не торопился с выводами, но ты догадался правильно. Мы услышали. И это не высказывание твоей неповторимой супруги. Это незнакомое для тебя имя, которое не стоит лишний раз употреблять по телефону. Нам оно знакомо. Очень даже.

Денис еще немного походил по улице, не чувствуя ни холодного ветра ранней весны, ни первых лучей лета, которое уже собирает чемоданы, чтобы вернуться и согреть обледеневших людей, растопить их замерзшие надежды.

Звонок от Нины.

– Привет, Нина. Слушай. Сразу прошу передать Марине мои извинения за то, что вчера не приехал и сегодня вряд ли смогу вырваться. Наверное, опять останусь ночевать в кабинете.

– Да ничего страшного, не рвись. У нас столько важных дел. Кашу сегодня ела под сказку. Согласилась, чтобы Настя с Артемом приехали. И один вопрос у меня к тебе. Марина несколько раз пыталась дозвониться своему парню. А он ее, по всему, заблокировал. Я набрала со своего телефона – он ответил. Я дала отбой. Разговор с ним Марина не санкционировала. Может, парень на что-то обижается, Марина допускает, что он может быть в чем-то перед ней виноват. Я к тому, что она из-за этого совсем пала духом. Мучает это ее. Он тебе не звонил, не спрашивал о ней?

– Я знаю ситуацию. Скажи Марине, что Эд живет в ее квартире, ухаживает за котенком. Он не знал ничего о ней. Мне не звонил, потому что мы поспорили. Если совсем честно, то я сильно погорячился и сказал, чтобы он держался от нас подальше. Вот он и забанил Марину, подумал, наверное, что мы с ней заодно. Но теперь он кое-что узнал, не от меня. Позвони ему, пожалуйста, скажи, что Марина у вас и чтобы разблокировал ее номер. А дальше – как они решат сами.

– Ой, прямо камень с души. Как ты все четко и по порядку объяснил. Так получается, все здорово. Он ее не бросал, за котом ухаживает. И ничего не знал. Теперь узнает. Спасибо. Я побежала сообщать. Да, ты можешь и завтра ночевать со своей работой. Мы начинаем готовиться к завтрашнему визиту рыжиков с малиной. Марина сильно боится показаться ребенку страшной. Тут требуется рука мастера. То есть моя.

…Настя и Артем начали собираться с раннего утра. Артем не просто тщательно, но почти свирепо умывался, чистил зубы и тер щеткой с мылом ногти. Потом выглянул из ванной и спросил у Насти:

– Мы войдем к Марине босиком, как к Денису после операции? Я собираюсь мыть ноги. Можно стиральным порошком?

– Дорогой, во‐первых, ты уже принимал душ, и ноги у тебя чистые. Во-вторых, никакой особой дезинфекции, чтобы войти к Марине, не требуется. Ей не делали операций, нет ран. У нее болит душа, такую ей причинили рану. Из-за этого мало сил, нет аппетита. Медсестра Нина предупредила, что Марина очень худенькая. Настолько, что боится нас испугать своим видом. Это я к тому говорю, что нам надо постараться ее ободрить.

– Ты так сумеешь? – деловито спросил Артем.

– Конечно. А почему ты спросил?

– Ну, ты же никогда не врешь.

– Так я и не собираюсь. Меня не испугает вид грустной худенькой девушки. И она мне заранее нравится, потому что она дочь Дениса и пострадала из-за того, что пыталась его защитить. Но по этому поводу лучше ничего не говорить.

– Тайна следствия? – серьезно уточнил Артем.

– Именно.

– Тогда нам нужно купить больше малины, чем Денису, он же не был худеньким, только грустным. И еще мороженое. Она сможет его есть и смотреть в окно на солнце.

– Точно! Умница. Сейчас закажу большую плошку. Какое берем?

– «Соленую карамель» или «Белый шоколад». Нет, лучше оба.

Они приехали намного раньше, конечно. Сели в коридоре и затихли, стараясь не общаться даже шепотом. Настя волновалась. Одно дело – взрослый мужчина с ранами, другое дело – девочка после страшного насилия, включающего воздействие сильных препаратов. Что бы Настя ни говорила Артему, на самом деле она понятия не имела, как поддержать незнакомую, в принципе, девушку в такой ситуации, не обидев ее жалостью, не выдав себя потрясенным выражением. Униженный, подавленный, потерявший веру в себя человек может истолковать как страх и отвращение все, что не является откровенным восторгом и восхищением.

– Где тут наши гости? – раздался в коридоре милый голос Нины. – Закрываю глаза, чтобы не ослепнуть, и иду на оранжевый свет. Да вот они, притаились и ждут. А мы с Маринкой решили отказаться сегодня от больничного обеда и заменить его малиной со сливками.

– Правильно, – одобрил Артем. – У нас еще и мороженое на второе.

И они встретились. Две перепуганные стороны, которые так и не придумали, как выразить свои взаимные жалость, благодарность и странное, нежданное и такое желанное для всех троих родство.

– Мама дорогая, какие же вы яркие! – воскликнула Марина. – У меня даже глаза заслезились. А я не поверила Нине, что такие бывают. Я, конечно, выгляжу как персонаж «Баек из склепа».

– Ничего страшного, – уверенно заявил Артем. – Они на самом деле симпатичные по душевным качествам. А ты красивее, чем они. Просто сильно худенькая, но это же лучше, чем сильно толстая, да?

– Да, галантный ты мой, – виновато произнесла Настя. – Марина, это он так выводит свои теории