Сквозь свинцовую вьюгу - Николай Пустынцев

— Ну, теперь жди «юнкерсов»!

Правее нас готовятся к переправе пехотинцы. Время плыть. За рулевого у нас Ахмет Зиганшин. Дело ему знакомое, привычное: родился и вырос под Казанью, на Волге. Радисты Попов и Беспалов осторожно перенесли на корму радиостанцию. Лодка отрывается от берега. Вместо весел обломки досок. Сменяя друг друга, гребем ими. В темноте вода кажется черной, как машинное масло.

Попов, уроженец воронежских степей, впервые на такой реке. Усевшись на дно лодки, он крепко вцепился пальцами в края бортов, Беспалов тихонько подтрунивает над ним:

— А ты, Сеня, не бойся. Вода в реке проточная, течение быстрое. Упадешь — обязательно к берегу прибьет.

Тишина. К бортам, тихонько позванивая, жмется Днепр. И вдруг, словно по сигналу, в ночное небо взвивается несколько зеленых ракет. Яркая малахитовая стежка судорожно затрепетала на поверхности воды. Метрах в двухстах от нас в реку ударил снаряд, взметнув вверх водяной столб. В вышине загудели невидимые «юнкерсы».

— Смотри, смотри, — Лыков указал на небо. — Вот и «свечки» фашист повесил. Теперь жди гостинцев. Самых горяченьких.

— Эх, говорил я, надо было раньше переправу начать! — с досадой вымолвил Лухачев. — А теперь еще как сказать. Такая кутерьма начнется...

— Ну и нудный ты, Борька, — перебил его Лыков. — Все наперед знаешь...

Сверху нарастал вой моторов. Теперь снаряды и авиабомбы все чаще падали в район переправы. Пенные фонтаны воды вздымались на месте взрывов. Усиливался артиллерийский обстрел. Яростные волны, поднятые разрывами, изрядно качали нашу утлую лодчонку — вот-вот перевернут. Но все ближе и ближе темная громада правого берега. Гребем изо всех сил. Вдруг рядом с лодкой шлепнулась фугаска. На нас обрушился ливень. Лодка накренилась, стала наполняться водой. Радисты успели взвалить себе на плечи ящики с рацией. И по пояс в воде, держа над головой автоматы, мы наконец добрались до берега.

Я указал бойцам на затопленную лодку:

— Надо побыстрее замаскировать наше суденышко.

Взявшись за борта, ребята вытащили лодку на песок и спрятали в прибрежных кустах.

Правее нас, на крутом яру, деревушка Бородаевка.

Невдалеке по берегу высаживаются наши пехотинцы. При свете ракет, висящих над Днепром, нам хорошо видно, как они карабкаются по крутому песчаному откосу. Не умолкает ружейно-пулеметная стрельба. Бородаевка была взята с ходу. Это первый крохотный плацдарм нашей части на Правобережье.

Вытянувшись цепочкой, осторожно пробираемся между кустами. Идем на юго-запад. Невдалеке должна быть проселочная дорога. Прислушиваемся. И ночью не утихает бой за Днепр. Посылаю в разведку Лыкова. Минут через десять он возвращается. Голос Андрея встревоженный:

— Слышал гудок автомашины.

По-пластунски доползаем до обочины дороги. Ложимся в кустах: Отчетливо доносится шум мотора. С каждой секундой он все явственнее. Вот между ветвями вспыхнули синие огни фар. Машина проходит на большой скорости. На какие-то доли секунды в кабине водителя возник острый, как у хищной птицы, профиль немецкого офицера. Он показался мне зеленым и страшным, как ночное привидение.

Миновав проселок, пошли по сжатому полю. Через час наткнулись на скирд соломы. Здесь решили сделать привал. Радисты сняли с плеч ношу.

Беспалов опять подтрунивает над своим начальником:

— Надо в историю записать, как Семен Днепр форсировал. Небось вся душа от страха в пятки ушла.

В другом месте шутка балагура Беспалова вызвала бы оживление среди бойцов, но разве теперь до этого? Вокруг тревожная ночная мгла. К полуночи небо вновь замазалось густым тестом облаков и стал нудно накрапывать мелкий дождь. Каждый шорох заставлял вздрагивать, прислушиваться.

Решили взобраться на скирд и там укрыться до рассвета. Первым на него по-кошачьи ловко залез юркий Зиганшин. Он спустил веревку. За конец ее радисты привязали ящики. Ахмет осторожно поднял их наверх. Потом влезли и разведчики.

Я достал карту, сориентировался. Метрах в восьмистах правее нас, в лощине, рощица. Ее нужно разведать. Посылаю Дмитриева и Лухачева. Через час они вернулись. Дмитриев коротко сказал:

— В роще танки и самоходки. Немцев там полно. А тут еще чертовщина! — Он крепко выругался. — На провод наткнулись... метрах в десяти отсюда. Туда шли — не заметили, а вернулись — Борис ногой зацепил.

— Влопались! — угрюмо пробормотал Лухачев.

Сквозь шорох дождя с реки доносился приглушенный грохот разрывов. А что, если связисты-немцы вздумают проверить провод и на наш скирд набредут? Тогда все пропало. Что же предпринять?

— А по-моему, лучше этого места не сыскать! — отозвался Лыков. — Куда сейчас по дождю брести? Да и гитлеровцы без нужды в ночь не сунутся.

Решили здесь дождаться утра. А сейчас надо было немедленно радировать штабу о скоплении в роще немецких танков и самоходок.

По карте определяем координаты. Семен, надев наушники, отстукал радиограмму. Распределили дежурства. Все, кроме Дмитриева и Лухачева, зарывшись в солому, улеглись. Вот, свернувшись калачиком, посапывает во сне Зиганшин. Лыков громко захрапел. Лухачев то и дело сует ему кулак в бок:

— Вот затянул — не остановишь. Словно у тещи на перине.

Лыков переворачивается на другой бок и через минуту снова храпит. Привыкли ребята. В тылу врага, рядом со смертью, под нудным дождем — спят.

В ночном небе нарастает рокот моторов. Наши штурмовики. Так и есть: над рощей вспыхнули осветительные ракеты, и сразу словно тяжелые обвалы потрясли окрестность.

Славно сработали наши летчики!

Утром меня разбудил Лыков. Он указал на гребень недальнего лысого холма. Там проходило шоссе. На фоне сиреневой кромки горизонта отчетливо вырисовывались силуэты крытых грузовиков, идущих в сторону Днепра. Я насчитал шестнадцать машин. Что же делать? Передавать ли координаты движущихся машин? Ведь пока прилетят «илы», их уже и след простынет.

— А вы не раздумывайте, товарищ старший сержант, — сказал Лыков. — Машины спешат вон к тому хутору, — он ткнул пальцем в карту. — Там и грохнут их.

А ведь правильно посоветовал Андрей. Я быстро написал донесение и передал Беспалову. Тот нагнулся к приемнику.

Прекратившийся было к утру дождь в полдень опять забарабанил глухо и назойливо. Видимость стала никудышной. Окрестности затянуло туманом. Мы укрылись плащ-палаткой и прижались друг к другу. Так теплее.

Вечером прояснилось. Кое-где в просветах облаков зачернели кусочки неба с редкими звездочками. Вся юго-восточная сторона по-прежнему в розовых вспышках разрывов.

...Самое неприятное началось перед рассветом, во время дежурства Дмитриева и Лухачева. Георгий тихонько тронул меня за плечо: