За секунду до сумерек - Евгений Штауфенберг

пожали руки, Чий присел к полю, для вида поинтересовался, кто «ведет», кто «дожит», узнал, куда ушли Тольнак с Деревом, ему рассказали новость: Тольнак сильно простудился ночью, жар был, но говорит, идти сможет. Изран присел немного поодаль, за все время он сказал только пару слов. Чий время от времени поглядывал в его сторону, мыслей его по выражению лица понять нельзя было.

Сперва Чий ожидал, что Изран собирается высказать им за то, что они ничем не занимаются, что не разобрали мокрые вещи, но он молчал с отрешенным видом и выглядел почти также, как вчера, разве только не уставшим и свежим, было похоже, что ему действительно все равно, как он и сказал, но этого не могло быть никак, потому что до этого никогда не было. Не договаривает почему? И эти перемены его: то он бодрый как всегда, а через пару шагов вот такой, скучающий. Все равно ему… Опять всплыл в памяти Шага, извиняющийся. И Чий, внезапно вспомнив, в очередной раз повторил то объяснение – он извинялся не за то, что нарушил свое слово и оставил их одних, он извинялся за как будто уже совершенный поступок, он был уверен в том что с ними точно что-то произойдет, как будто знал это наверняка, а он оставляет их. Вновь вернулось то ощущение угрозы. Не думать об этом решил, да? Тоже уже как эти: верю, не верю. Добрые они. Хорошие, знаю давно… А что я реально знаю, без эмоций, без чувств? Идти он не хочет явно, возможности избежать, может быть, и есть, и подчиняться обстоятельствам он не любит. Это не домыслы, это проверено, не один раз я видел. Значит вполне возможно, что рук он и не опускал, и это в его интересах. Не верю, не верю. А выгодно ему это, может конечно, и нет ничего, но из виду, возможности такой, терять нельзя. Так? Так. А если возможность есть, то что получится? Он попытался продумать это основательно, но почти сразу понял, что ничего так не решить, слишком много вариантов развития, и возможностей, ясно было только то, что если они решились, сделать задуманное они должны еще в Степи, или на Болоте, в крайнем случае. Позже смысла уже не имеет и слишком рано тоже вряд ли, так как оставалось возможным то, что они повернут сами. И еще Чий все-таки решил на всякий случай забрать копье. Он поглядел на Ворота, который собирался «дожить». А если он мне его не отдаст? От этой мысли он опешил. Если просто возьмут и не отдадут. Встанут просто с невинным видом и скажут: А зачем тебе? Мы же договаривались уже. Он встретился взглядом с Израном и отвел глаза.

Ветер, скручивающий туман призрачными лохмотьями, поднялся почти сразу же после прихода Дерева и Тольнака. Они принесли тощую длинную змейку, её убили камнем после того, как она, выпрыгнув из травы, чуть не укусила за ногу Дерево. К тому времени все уже повеселели, все выглядело обычно – повседневная утренняя жизнь. Со змеи ободрали кожу, чулком от отрезанной головы, и, выпотрошив кишки, стали варить порубленную кусками с зерном.

– А, вот! – Дерево полез за пазуху – забыл совсем. Вот такое видели? Рядом нашёл.

Чий не сразу это узнал. То, что Дерево сжимал двумя пальцами, было, видимо, очином какого-то пера, полупрозрачный, цвета ногтя, обломанный с одной стороны, расщепленный цилиндрик с сохранившимся кусочком черного пуха. Все обычно, кроме размера. Рыжий-младший положил его себе на руку, по вдоль.

– Полторы ладони, больше даже, раза в два больше, чем у камышника. Это у кого такое?

Почему-то очин показался Чию странно знакомым, где-то уже виденным. Внутри шевельнулось чувство догадки и чего-то еще нехорошего, противного. В голове быстро мелькнула какая-то неясная картинка и исчезла.

– Ты это откуда взял?

– Да рядом совсем, в роще, где тент наш стоит, с дальнего края.

По их виду, разглядывающих кусок пера, молча передающих его из рук в руки, Чий понял, что опасность, или хотя бы какое-то подозрение, почувствовал не он один. Неизвестности боятся, да пусть даже это действительно хищник был, даже по-настоящему опасный, но знакомый, привычный, все по-другому бы было. Безразлично, конечно, не отнеслись бы, но по-другому. Неизвестность…Это же хоть чем быть может, и безвредным, и каким угодно… Но безвредным оно не казалось. Внутри продолжало вертеться какое-то воспоминание и прикасаться мысленно к нему не хотелось. Когда костер потушили и сняли котелок, воздух был уже совсем чистым от следов молочной пелены. Они поели, говорили о том, как надо будет идти теперь. Тольнак говорил, что не много отклонится на запад за водой, где они брали ее в прошлый раз. Чий заметил, что, когда разговор касался темы вчерашнего дождя, на Израна смотреть избегали. Затем, так и не просушив вещи, разобрали все по мешкам и сумкам, собрали свой шатер, оставив согнутые деревья и небольшой вал комьев земли вокруг. Все было как всегда, тумана уже не было, и это еще больше подчеркивало схожесть этого утра с остальными.

Чий оглядел их всех, обычные шутки, разговоры, как будто не было вчерашней бури, ночного холода. Засовывая плечо в лямку, он вдруг задумался о словах, которые только что услышал из разговора Дерева и Рыжего-старшего. Говорили они тихо, слышны были только отдельные фразы и примерно понятна тема разговора. Один раз до него долетел четкий фрагмент, показавшийся странным.

– А если бы сразу?

– Это как? Ты что, все равно бы сначала также, тут больше чем полнедели, как бы ты без воды шел, даже если не пить, готовить как?

– Да, пришлось бы, наверное.

– Не наверное, а точно бы пришлось, за водой Тольнака идти, ты сам подумай, по-другому никак не получается.

Да, значит, еще полдня, тогда, вперед, а потом обратно, у меня где-то через неделю чернолобого зарежут. Свеженины бы сейчас.

Дальше опять стали слышны только интонацию и отдельные слова на фоне общего шума. Они обсуждали варианты возможного возвращения. Вот оно – не забыли дождь, оказывается, несерьезно конечно, в шутку, а все равно свежатины ему захотелось. Идти он дальше не боится совсем, а вот только свежатины хочется. Смешно! Он улыбнулся и поглядел на них через плечо. Выглядели они совершенно обычно. Глядя на них, и не скажешь, что у них изменилось там что-то в мыслях. Он оглянулся вокруг: лица, настроившиеся на долгую ходьбу, задумчивый взгляд в землю или куда-то вперед, поджатые губы, такие же, как у Дерева с Рыжим, как и всегда. Он неожиданно представил, что все они сейчас также идут и думают, кто о свежатине,