Телохранитель - Мери Каммингс

— Что? — переспросил Рэй.

Студент указал пальцем на дверь и, морщась в поисках нужного слова, сказал на ломаном английском:

— Пошли… все домой.

Сердце тревожно забилось: где же Ри?

— Спасибо, — бросил Рэй уже на ходу. Он просил ее, если что, ждать в библиотеке — скорее всего, она там… дай бог, чтобы она была там!

Ри обнаружилась на скамейке возле библиотеки — маленькая, сердитая и очень обиженная.

— Ну куда ты пропал?! — возмущенно воскликнула она еще издали. Рэй с облегчением перевел дух. — Он сегодня закончил на двадцать минут раньше, если бы не ты, я бы уже дома была!

У него возникло непреодолимое желание подергать ее за косички — чтобы не очень задавалась и не командовала. Только вот косичек не было, пришлось ограничиться легким шлепком по затылку.

Попытка Рэя отдать деньги за купленные ему обновки вызвала бурю негодования, чуть ли не слезы: «Я хотела как лучше, а ты! А ты!.. И папу обижаешь!..» Впрочем, слезы мгновенно высохли, едва он пообещал, что больше не будет об этом говорить. Подумал, что можно отдать деньги Рамсфорду, но тут же отказался от этой идеи: представил себе, какими удивленным глазами тот на него посмотрит, и заранее стало как-то неуютно и незлобно. Нет, Ри была права, в данном случае щепетильность могла лишь обидеть.

С Рамсфордом они виделись в основном за обедом. Рэй с детства помнил эту семейную традицию: как бы ни был занят сенатор, обедал он по возможности дома (всем остальным членам семьи, само собой, полагалось брать с него пример).

Иногда с ними обедала и Флори Кастеллано. Ри в таких случаях держалась с ней безразлично-вежливо и разговоров про «возрастную диетологию» не заводила. Лишь оставшись с Рэем наедине, изливала душу:

— У, кривляка мерзкая!

— Ты чего? — Хотя после обеда прошло уже добрых полчаса, понятно было, о ком идет речь. Но почему бы не поддразнить ее слегка?!

— Ты что, не видел, она тебе опять глазки делала!

— Да брось ты, не выдумывай.

И впрямь, едва ли Флори можно было упрекнуть, что она делала ему глазки… о нет, это было бы не в ее стиле. Напротив, держалась она деловито, хотя и весьма любезно; непринужденно поддерживала светскую беседу, расхваливала концерты каких-то джазовых гастролеров, посоветовала Ри посетить заповедник цветов на севере Италии — в начале мая там будут цвести дикие ирисы, зрелище красивее трудно себе представить.

Но стоило ей обратиться к Рэю, пусть даже с самой незначащей репликой или вопросом, как в голосе ее появлялся едва ощутимый зазывно-мурлыкающий оттенок. А когда женщина говорит так с мужчиной, то смысл слов уже не важен — основной «посыл» не в них, а в интонации, в том, как она смотрит на него, как кончиком языка облизывает губы и щурит глаза…

Само собой, играть с ней в эти игры Рэй совершенно не собирался. Ему никогда не нравились инфернальные красавицы, при одном взгляде на которых в воображении встают высокие сапоги, черный корсет и хлыст в наманикюренной ручке.

— Но если из двух выбирать, то все-таки она не такая противная, как та — змеища сладенькая! — подытожила Ри.

Под «змеищей» подразумевалась миссис Купер — Лорна. Отобедать в ее обществе Рэй тоже сподобился.

Ри была права: если женщина второй раз за неделю заявляется в резиденцию своего босса именно в часы обеда — едва ли это можно счесть случайностью. Разумеется, Рамсфорд любезно пригласил ее к столу, и, разумеется, Ри потом нервно фыркала и злилась.

По мнению Рэя, до змеищи миссис Купер было далеко — женщина как женщина, не слишком сердечная, но достаточно хорошо воспитанная, чтобы этого не показывать. Похоже, действительно неровно дышит к Рамсфорду и пытается наладить отношения с его дочерью — откуда ей знать, что Ри еще с детства любую интересующуюся ее отцом особу женского пола воспринимает как личного врага!

Они с Ри быстро вернулись к своей старой привычке проводить вечера вместе. Как-то само собой получалось, что после обеда либо она приходила к Рэю в комнату со своим ноутбуком, книжкой или макраме, либо он поднимался к ней в гостиную и устраивался в кресле перед большим телевизором.

Это повелось еще с детства: чего скучать в одиночестве, когда можно поскрести три раза по батарее: «Приходи!» Вдвоем-то веселее! Ри утверждала, что ей даже читать одной не так интересно, как сидя рядом с Рэем. И то верно — кому бы она тогда, оторвавшись от книги, высказывала свое мнение об ее авторе, героях и сюжете.

Как-то, читая, вдруг вскинула голову и спросила удивленно:

— Почему люди считают, что жизнь сложная? На самом деле все просто, а сложности они себе сами придумывают, чтобы оправдаться… что, мол, обманул, потому что жизнь — штука сложная, предал — потому что не все в жизни просто… Да еще со вздохом это можно сказать, вроде как с сочувствием к самому себе, что пришлось ему, бедняжке, сподличать — жизнь, такая нехорошая, заставила!

Рэй хотел возразить, привести какой-то пример, когда обстоятельства вынуждают человека поступать не так, как велит ему совесть, немного подумал… и промолчал. Ведь по большому счету она была права.

Потом он посмотрел, что именно она читала — оказалось, любовный роман со слившимися в пылких объятиях полуодетыми красавицей и красавцем на обложке. Он-то думал, что-то серьезное, философское!

Порой у Рэя возникало странное ощущение, будто все, что случилось с ним за последние шесть лет — Аляска, женитьба, работа в «Т&Т», ссоры с Луизой — было лишь сном, долгим, затянувшимся сном или происходило в какой-то другой, подсмотренной мельком жизни, с другим, лишь похожим на него человеком, а на самом деле они с Ри и не расставались.

Может быть, именно поэтому он почти не вспоминал о Луизе, лишь вечером, ложась спать, говорил самому себе, что завтра надо ей непременно позвонить. И только в воскресенье спохватился, что так и не позвонил.

Вздохнув, вылез из-под одеяла и набрал номер. Долгая череда длинных гудков… Нет дома, что ли? У них сейчас почти семь вечера. Ах да, она же по воскресеньям на фитнес ходит!

«Может, это и к лучшему», — подумал Рэй; оставил сообщение на автоответчике: сказал, что у него все в порядке и продиктовал номер телефона резиденции. Захочет — позвонит сама.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Намерение показать ему Ватикан Ри выполнила лишь через десять дней. Собиралась сделать это в первые же выходные, но помешал проливной дождь, зато в следующую субботу разбудила его в шесть утра:

— Вставай, поехали! Смотри, как хорошо на улице!

Глаза ее светились радостным ожиданием, и как ни хотелось Рэю еще часок поспать, он кивнул: