Дочь Империи - Раймонд Фейст

В конце длинного, устланного коврами центрального прохода, на внушительном возвышении восседал властитель Анасати в парадных одеждах. Судя по его невозмутимому худому лицу, властитель не испытывал ни малейшего неудобства ни от тяжести громоздкого головного убора, ни от изнуряющей жары. Алые и желтые шарфы, числом не менее дюжины, затрудняли дыхание; их концы, завязанные сзади пышными бантами, вздымались за плечами, словно накрахмаленные крылья. Стоило властителю шевельнуться, как эти банты сбивались на сторону, и слугам приходилось поспешно устремляться к господину, чтобы вновь разместить банты в должном порядке. В одной руке он держал длинный резной скипетр, принадлежавший семье Анасати с незапамятных времен, — знак высокого достоинства правителя. На коленях у него покоился древний стальной фамильный меч — реликвия, уступающая по значимости только семейному натами. Этот меч передавался от отца к сыну со времен Золотого Моста и Спасения, когда народы впервые появились на Келеванен. Теперь вес меча жестоко давил на старые колени — еще одно из неудобств этикета, с которыми приходилось смиряться в ожидании прибытия этой выскочки из Акомы. В зале было жарко, как в печи: традиция требовала, чтобы все окна и двери оставались закрытыми, пока гость, явившийся с целью сватовства, не войдет в зал со всеми положенными церемониями.

Текума, властитель Анасати, слегка наклонил голову, и к нему приблизился его первый советник по имени Чимака.

— Долго еще?.. — нетерпеливым шепотом спросил властитель.

— Теперь уже совсем скоро, господин. — Верный советник нервно переступил с ноги на ногу и пустился в объяснения:

— Гонг прозвонил уже три раза: когда паланкин Мары достиг наружных ворот, когда она вступила в главное здание и сейчас — когда ее процессия проходит через ворота во внутренний двор. Четвертый удар прозвучит, когда ей позволят предстать перед тобой, господин.

Тишина раздражала властителя: он любил, чтобы звучала музыка. Однако следовало уделить внимание делам насущным.

— Ты подумал о том, о чем я просил?

— Конечно, господин. Твое слово для меня закон. Я сочинил несколько оскорбительных замечаний, которые могут пригодиться для ответа на предложение этой сучки из Акомы. — Советник облизнул губы и добавил:

— Какая самонадеянность с ее стороны — рассчитывать, что твой сын Джиро польстится на возможность занять при ней место консорта!.. Что и говорить, это было бы блестяще…

Властитель Анасати метнул на советника любопытный взгляд, слегка повернув голову в его сторону — и парадное облачение немедленно съехало на левый бок. Слуги бросились к хозяину и захлопотали вокруг, возвращая банты на место.

Чимака принялся развивать свою мысль:

— Блестяще… будь у подобного замысла хоть малейшая надежда на успех. Брак с любым из твоих сыновей позволил бы ей рассчитывать на политический союз с тобой. Тебе пришлось бы потратить немалые средства на защиту Акомы, а у этой особы были бы развязаны руки, чтобы целиком посвятить себя борьбе с властителем Минванаби.

Властитель Анаоати слегка скривил губы; как видно, лишнее упоминание грозного имени не доставляло ему удовольствия:

— Да я бы и сам на ней женился, если бы думал, что у нее есть хоть какой-то шанс переиграть этого джаггуна в Игре Совета.

Он нахмурился, произнося название дурно пахнущего пожирателя мертвечины, и вернулся к вопросу, который ставил его в тупик:

— Но в самом-то деле, на что она надеется? Должна же она понимать, что я никогда не позволю ей заполучить Джиро в консорты. Если не считать Пяти Великих Семей, род Акома — единственный, который может похвастаться большей древностью, чем род Анасати. Если Акома перестанет существовать, и по какой-либо причине с лица земли исчезнет одна из Пяти Великих…

Эта заветная мечта не в первый раз высказывалась вслух, и Чимака с легкостью закончил за господина:

— Тогда в число Пяти Великих Семей войдет и семья Анасати.

Текума кивнул:

— И настанет день, когда один из моих потомков сможет возвыситься до звания Имперского Стратега.

Он бросил взгляд налево, где на более скромном возвышении располагались в ожидании трое его сыновей.

Ближе всех к отцу сидел Халеско, наследник мантии Анасати, а рядом с ним

— Джиро, самый умный и одаренный из всех троих. Стоило только захотеть, и ему была бы предоставлена возможность выбрать себе жену среди дочерей десятка властителей; с его стороны не было бы дерзостью даже сватовство к одной из дочерей императора, а это, в свою очередь, еще больше укрепило бы политическую мощь Анасати. Третий сын, Бантокапи, неловко сутулился около Джиро, старательно выковыривая грязь из-под ногтя большого пальца.

Вглядываясь в своего хмурого младшего сына, властитель Анасати шепнул Чимаке:

— Ты не думаешь, что по какому-то капризу судьбы она выберет Банто? Что скажешь?

Тонкие брови советника поползли вверх:

— Наша разведка отмечает, что Мара весьма неглупа, хотя и неопытна. Но если она попросит, чтобы Банто стал при ней консортом… это лишь докажет, что ума у нее несколько больше, чем я предполагал, господин.

— Больше ума? В том, чтобы попросить Банто в консорты? — Не веря собственным ушам, Текума резко повернулся, отчего его банты в очередной раз сползли, и слуги снова засуетились вокруг. — Ты что, рехнулся?

Мельком взглянув на нескладного, хотя и сильного Бантокапи, советник поделился своими соображениями:

— У тебя может возникнуть искушение сказать «да», господин.

Почти не скрывая сожаления, властитель Анасати вздохнул:

— Но мне, как я полагаю, придется сказать «нет»… Верно?

Первый советник прищелкнул языком:

— Даже Банто намного усилил бы ее политическое влияние. Представь себе, господин, что могло бы случиться, если бы какой-нибудь пес из своры Минванаби случайно убил Бантокапи при попытке извести род Акомы… Вспомни, какая поднялась кутерьма, когда Минванаби подослал к ней убийцу из Камои.

Властитель Анасати кивнул:

— Да, я был бы вынужден позаботиться о том, чтобы и его семейство не избежало моей мести. Конечно, это позор, что Минванаби так оплошал с покушением на Мару, но, с другой стороны, чего еще можно было ожидать от этого трупоеда? Он хуже любого джаггуна! Соображения у него не больше, чем у бычка-нидры во время случки.

Текума пошевелился, пытаясь найти позу поудобнее; банты заколыхались, слуги набежали для восстановления симметрии. Текума застыл — во избежание дальнейших нарушений порядка, — но продолжал размышлять вслух:

— Я ничего не имел против того, чтобы сбить спесь с ее отца: Седзу вечно норовил превзойти меня везде, где только мог. Но все это не выходило за рамки правил Игры. А ввязываться в бесчинства, упиваться кровной местью… — Властитель покачал головой, и грандиозный головной убор перекосился настолько, что упал бы, если бы Чимака не успел его подхватить, — и подвергать себя всем этим неудобствам только ради того чтобы унизить его отродье… на мой взгляд, это пустая трата времени. — Обведя взглядом душный зал, он посетовал: