Паритет интересов - Николай Александрович Живцов

рванул на шум как ошпаренный. Перегнулся через перила и увидел, как задержанный прыгает с одного лестничного пролета на другой. Этому акробату даже наличие наручников не мешало. Пары секунд не прошло, как он оказался на первом этаже и скрылся из вида.

– Охренеть! – присвистнул я и рванул следом.

Пробегая мимо растянувшегося на ступеньках Вадима, не останавливаясь, помог тому подняться, и дальше мы уже бежали вместе, крича на два голоса:

– Стоять! Держи его!

Вот только помочь нам было некому. Рабочий день давно закончился, и в отделе остались только мы, неудачники, да дежурная смена. Возле дежурки нам вновь «повезло», и мы завязли в цыганском таборе.

– Да что за… – во все горло матерился Вадим, пробивая нам путь к заветной цели.

А цели-то не наблюдалось.

– С дороги! Коля, мужик мимо вас не пробегал? – крикнул он в окно дежурному, когда мы все-таки до него добрались.

– А я знаю? Видишь же, что творится! – нервно отозвался из-за стекла дежурный.

– Патрульных быстрее тогда подключай! У нас жулик сбежал! Пусть улицу прочешут! – Проорав все это, Вадим и сам рванул на выход.

Мне тоже пришлось бежать, все же скрылся мой задержанный.

Носились мы по прилегающим улицам не менее получаса. Сперва я потерял Вадима, затем дыхалка закончилась. Пришлось возвращаться в отдел ни с чем. Думал, хоть там меня обрадуют, но не срослось. Дежурный доложил, что патруль тоже никого не засек. Только что по рации с ним связывались. Но продолжают кружить по району.

Цыган уже запихали в клетку, но тише от этого не стало. Бедлам в отделе продолжался.

Тут и запыхавшийся Скворцов вернулся. Узнал плохие новости и принялся вбивать кулаки в стену.

– Сука! Сука! – повторял он с каждым ударом.

– Чего делать будем? Побег из-под стражи оформлять? – удрученно спросил меня дежурный. Побег грозил нехилыми неприятностями всей дежурной смене.

Впрочем, как и Скворцову. Да и мне прилетит рикошетом.

Теперь мне тоже захотелось подолбить стену. Но этим делу не поможешь. Надо думать, а не долбить.

– Где копия постановления? Вадик! – крикнул я, так как тот меня не услышал.

Скворцов оторвался от своего занятия, пошарил по карманам и выудил оттуда смятый лист бумаги.

– Держи, – сунул он мне его.

Разгладив документ, я тут же его разорвал на четыре части.

– Не задерживал я его. Отпустил до утра, – прокомментировал я свои действия.

– Что, без повестки отпустил? – с надеждой разглядывая клочки бумаги в моей руке, осторожно поинтересовался дежурный.

– Молодой я еще, неопытный, – ответил я.

– Лусенко тебя завтра с дерьмом сожрет, – прокомментировал услышанное Вадим, жадно слушая наш разговор.

– Точно, точно, – закивал дежурный. – Будет орать: «Мои опера привезли, а следак отпустил!»

– Молодой, что с меня взять? – пожал я плечами. Это было меньшее из зол.

– Может, еще найдем до утра. Куда он без документов денется? Паспорт-то его у нас остался, – предположил окрыленный Вадим.

– Может быть, – не стал я спорить.

Закрыв вопрос, я поплелся наверх. Нужно было забрать из кабинета вещи и валить домой. Устал я чего-то.

Следом за мной молча шел Вадим и о чем-то думал.

– Слушай, Альберт, – заговорил он, когда мы поднялись на третий этаж. – Извини, что так вышло.

– Чего уж теперь, – устало отозвался я.

– И за то, что выпендрежником тебя считал, тоже извини.

Я остановился и удивленно уставился на Вадима.

– Выпендрежником? – переспросил я, чтобы удостовериться, что не ослышался.

– Ага, – виновато кивнул тот, – а еще лицемером, – продолжил он исповедоваться. – Тогда, когда ты говорил о законе и о том, что он превыше всего, я думал, ты притворяешься. И эту операцию со взятием с поличным затеял лишь для того, чтобы выслужиться. Извини, я был не прав.

Я молчал. У меня все слова в глотке от услышанного застряли.

– Забыли, – выдавил я из себя, шаря руками в карманах в поисках ключа от кабинета.

– Ну, тогда до завтра. – Вадим протянул мне руку для рукопожатия. – Альберт! – Его окрик вывел меня из прострации – я завис с ключом в руке. – Все-таки обиделся?

– Какое, на хрен, завтра? – отмер я. – На обыск сейчас поедем. Только бланки захвачу. – С этими словами я ввалился в кабинет, натянул на себя куртку, схватил дежурную папку, и был готов. – Чего стоишь? Иди одевайся! Я тебя в дежурке жду.

Среди вещей Овсянникова, как я и предполагал, оказались ключи от его квартиры. Дежурный мне их отдал без вопросов и даже выделил машину, которая отвезла нас со Скворцовым до адреса.

Остановившись возле подъезда, я глянул на часы. Костян подогнал. Уверял, что круче «Сейко» часов нету.

Время перевалило уже за одиннадцать вечера. Меня это не смущало. Ночной обыск без санкции закон тоже допускает. У меня как раз случай, не терпящий отлагательств.

На звонок в дверь никто не отреагировал. Походу, Овсянников жил один, ну или с Анечкой.

– Лучше бы ты раньше вооружился, – намекнул я, заметив кобуру, когда Вадим расстегнул куртку.

– Я бы все равно не стал стрелять, – пробурчал тот.

– А сейчас тогда зачем его взял? – Я ухмыльнулся.

– На всякий случай, – огрызнулся Вадим.

– Ладно, иди лучше кого-то из домоуправления найди и понятых, – закруглил я оружейную тему.

– Слушаюсь, товарищ следователь. – Теперь уже ухмылялся он.

Минут через пятнадцать появился мужчина предпенсионного возраста, представился управдомом. Следом подошел Скворцов с двумя понятыми – семейной парой, проживающей этажом ниже.

Показав представителю домоуправления выписанное мною постановление об обыске, я открыл дверь.

Нам повезло, квартира оказалась однокомнатной, значит, за час должны управиться. Если, конечно, не придется тайники искать.

– Гос… тьфу ты. Товарищи, понятые, проходите, – позвал я семейную пару.

Та опасливо вошла, но осматривалась и наблюдала за нашими с опером действиями с большим интересом. Управдом же вообще, не стесняясь, расположился в кресле и сразу задремал. Я-то думал, что он привяжется к отсутствию подписи прокурора на постановлении, но управдом даже не вчитался в документ. Пробежался взглядом да вернул.

Первым делом Вадим нацелился на мебельную стенку. К слову, у меня в квартире стояла точно такая же. Именно из нее Анечка стащила переписанные нами накануне операции купюры.

– Вадим, что там? – подошел я к застывшему перед одним из ящиков оперу.

– Записная книжка, – потряс тот растрепанным блокнотом.

– Отлично, – кивнул я. Овсянникова все равно придется искать, и его контакты пригодятся.

– Ага, осталось деньги найти. – Вадим окинул взглядом комнату, соображая, где бы еще поискать.

Мы уже буквально все здесь облазили, не оставили без внимания ни сантиметра, частично разобрали мебель, простучали паркет.

Понятые устали и расположились на диване, как только мы закончили его обшаривать.

– Кухня с санузлом еще остались, – сказал я, так как прихожую мы осмотрели самой первой.

Вадим кивнул, понятые вздохнули, когда я предложил им пройти на кухню. Любопытство они утратили через полчаса обыска, а сейчас безропотно отрабатывали свой гражданский долг.

Обернутые в газеты купюры обнаружились за холодильником. Это Вадим догадался. Пока отодвигали этого мастодонта, оба чуть не надорвались. Ну хоть не зря. Сверток был прикреплен к задней стенке холодильника изолентой.

– Товарищи понятые, а теперь смотрите внимательно, – предупредил я встрепенувшихся находкой граждан. Даже управдом изволил явиться. Видимо, услышал оживленные возгласы.

Газетный сверток положили на стол, и Вадим принялся его распаковывать, а дальше нашему взору предстали несколько