Паритет интересов - Николай Александрович Живцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вообще, проблема денег передо мной стоит остро, особенно в преддверии ухода за кордон. Нужно готовиться, запасать ценности. А я пока ничего в этом плане не сделал. Поначалу появилась неплохая сумма, так все уже потратил. Жизнь при социализме оказалась слишком дорогой. А источники нормального заработка – только криминальные. Здесь есть статья буквально на все, что приносит доход.
Когда я уже свалю из этого абсурда? Свиридова, что ли, поторопить с путевкой в капстрану? А то что-то молчит, не чешется.
С этими невеселыми мыслями я наконец доехал до отдела.
– Четвертной, как договаривались, – передал я фиолетовую купюру таксисту, что катал меня по городу целый день.
На крыльце курил Курбанов и наблюдал за тем, как я иду. Видимо, тоже только что приехал. Вон и служебная машина стоит на месте.
– На такси, значит, разъезжаешь, – произнес он очевидное.
– А что поделать, товарищ майор, тачку же вы мне зажали, так что приходится свои кровные на служебные нужды тратить.
Он мне хотел что-то ответить, наверняка что-то жизнеутверждающее, но дым не в то горло попал. И я, не стирая осуждающего выражения с лица, прошел мимо.
Поднявшись на третий этаж, я заперся у себя в кабинете, решив немного вздремнуть. Докладывать все равно было некому, Журбину же от дела отстранили, так что до оперативки время терпит. Недолго осталось. Официально рабочий день у нас был до шести вечера, но все следователи за исключением дежурных и тех, кто проводил в эти часы следственные действия, были обязаны присутствовать на оперативных совещаниях, как на утренних, так и на вечерних. А совещания начинались, когда начальство решит. Бывало, в половине седьмого начинались, и в семь, и даже позже. Поэтому следователи порою задерживались на работе часов до восьми-девяти.
Не успел я дойти до вожделенного кресла, как в дверь постучали.
Нелегкая принесла Войченко.
– Говорят, ты опять отличился, – с порога заявил он.
– Ага, скоро к награде представят, – проворчал я, недовольный его приходом.
– Не, Альберт, кто бы что ни говорил, но провести обыск без приказа от начальства и без санкции прокурора – это сильно. Могешь! – Он картинно побил кулаком в ладонь и заржал.
– О’кей, побуду для тебя примером, – покладисто согласился я.
Гогоча на весь кабинет, Денис по-дружески долбанул мне по спине.
– Ты поаккуратнее, убьешь ведь героя. Кем потом восторгаться будешь?
– Это да, другого такого Альберта захочешь – не найдешь, – и опять заржал, гаденыш.
Что-то я сегодня с утра всех веселю. Когда уже этот день одного клоуна закончится?
– На оперативку! – заглянула в кабинет помощник следователя Ирочка, и Войченко переключился на нее.
Сбил девушку с траектории, донжуан местечковый, и соседний кабинет она в обходе пропустила. Пришлось звать свою начальницу самому.
– Люда, ты идешь? – заглянул я к ней.
– Убирайся!
Ни хрена себе прием.
Журбина сидела в кресле и курила, стряхивая пепел в кружку.
– Ты же вроде не куришь? – переступил я порог.
– Ты не слышишь, что я тебе говорю?! – Она обожгла меня злым взглядом. – Закрой дверь с той стороны!
– На оперативку всех позвали, – сообщил я ей и вышел.
– Идите вы все в задницу! – услышал я в спину. Дальнейшие ругательства заглушила захлопнувшаяся дверь.
Значит, помашем рукой нашим с начальницей хорошим отношениям. Походу, они себя изжили.
Мы, нераскрытчики, со своей камчатки прибывали на оперативные совещания самыми последними. Вот и в этот раз я зашел в кабинет начальника следствия, когда там уже были все.
Встретили меня коллеги заинтересованными взглядами, несколькими хлопками в ладоши и возгласом «красавчик!». Это не удержалась старший следователь Акимова, что ехидно мне улыбалась.
– Добрый вечер, – решил я быть вежливым, гадая про себя, позволено ли мне будет сегодня занять уже ставшее родным кресло.
– Ну что там у тебя? – нетерпеливо спросил меня Головачев.
– У меня все по плану, товарищ подполковник. Сотрудника сберкассы допросил, выписку по номерам купюр получил. Они частично совпали с изъятыми при обыске, – бодро отчитался я, кладя перед начальником озвученные документы, а также протокол обыска.
Изучал Головачев материалы дела в абсолютной тишине. По мере моего доклада лица коллег вытягивались, а сейчас все напряженно ждали реакции начальства. Подтвердит ли тот мои слова.
– По краю ведь, Альберт, прошел. – Головачев поднял на меня взгляд. – Ты это понимаешь? – строго спросил он.
– Так точно, товарищ подполковник, – и не подумал я спорить.
– Овсянникова своего срочно в розыск объявляй, – перешел тот к распоряжениям. – И документы больше не рви. – Подполковник усмехнулся.
– Так точно, – произнес я удивленно. – А меня разве не отстраняют от дела?
– За что тебя отстранять? – теперь уже напоказ удивился Головачев. – На время расследования уголовного дела поступаешь в распоряжение товарища Курбанова. Тебе все понятно?
– Ага, – не по уставу ответил я, поскольку был не рад такому повороту.
Я посмотрел на Курбанова. Он посмотрел на меня, и мне его ухмылка совершенно не понравилась.
С расстройства я плюхнулся в кресло, уже не рассуждая о том, позволено ли мне такое самоуправство.
Домой я попал только после девяти вечера и, даже не поужинав, завалился спать. Вымотал меня этот Овсянников. Увижу – пристрелю. А вообще, удачная получилась бы комбинация. Провести негласный обыск у Овсянникова, а затем при задержании его ликвидировать. На этой мысли я и заснул.
Утром уже не был так кровожаден. Перегруженный мозг отдохнул и бредовые идеи больше не генерировал. Встретив в коридоре райотдела Овсянникова, лишь слегка удивился. Его конвоировали на третий этаж два вооруженных сотрудника дежурной части.
– Пока ты бегал, я твою подружку Анечку отодрал, – поприветствовал я его душевно.
Он дернулся, обжигая меня ненавистным взглядом. Конвоиры едва успели удержать такого бугая.
– Врешь, ментяра! – процедил он, краснея лицом. Жилы на его шее вздулись, мышцы напряглись. Овсянников пытался освободиться и дотянуться до меня.
– У нее родинка на попке. – Я гнусно ухмыльнулся.
Он зарычал, его взгляд помутнел. Конвоиры принялись выворачивать ему руки, а для профилактики прописали по почкам.
– Следак, ты чего творишь?! – наехал на меня один из них.
– Моральную компенсацию получаю, – огрызнулся я и, удовлетворенный, свернул к себе в кабинет.
– Альберт, все нормально, не в претензии, – окликнул меня второй из позавчерашней дежурной смены. – Спасибо за повод!
Минут через пять ко мне заглянула Ирочка.
– Тебя Курбанов зовет, – передала она распоряжение первого зама.
Оказалось, старший вновь созданной следственно-оперативной группы, куда включили и меня, решил провести мне мастер-класс по допросу подозреваемого.
Курбанов не стал отпускать конвоиров. Он то ли шестым чувством, то ли из-за слегка помятого вида подозреваемого понял, что тот буйный. Еще и недавний его побег говорил о том, что надо подстраховаться. Поэтому в кабинете мы находились впятером.
Я примостился возле двери в кресле. У нас здесь почти в каждом кабинете кресло-кровать стоит – очень удобно. Овсянников сидел ко мне спиной, еще и один из
