Паритет интересов - Николай Александрович Живцов

он остановил, зайдя поглубже в заросли, где уже можно было в воде нащупать твердую почву. Сам он остался в лодке, сразу же приступив к ее маскировке с помощью сетки. А мы со Свиридовым, прихватив приготовленные посохи, вышли искать позиции для охоты. Рассвет был уже за горизонтом.

Я стоял по колено в воде и прислушивался. Кругом тишина, лишь ветер колыхал высокие стебли камыша. Кряквы еще спали. Но вскоре они проснутся и вновь тронутся в путь, поближе к уходящему из наших широт теплу. Хотя не факт, вполне возможно, что этот залив – место их длительного отдыха.

Первый выстрел произвел не я. Повернувшись на звук, увидел взлетающих из зарослей уток. Прятаться в камышах уже не имело смысла. Выстрелы шли один за другим. Я тоже не зевал. Выстрел – и одна подбитая падает в воду, второй выстрел – мимо. Перезаряжаю и по новой. Стрельба продолжалась от силы минут пять, а затем утки кончились, в смысле улетели. Те из них, что не упали в воду. Пришло время собирать добычу.

– Альберт, двигай к лодке! – в подтверждение моих мыслей крикнул из зарослей Шафиров.

Медлить я не стал.

Пока шел, увидел в воде подранка. Кряква тоже меня заметила и попыталась свалить. Я двинул следом. И спустя пару секунд с головой ушел под воду. Захваченный азартом, провалился в какую-то яму.

Тонуть было страшно. Воздух в легких неумолимо кончался, под тяжестью одежды я не мог всплыть, только резал руки о стебли. Камыш не выдерживал моего веса, раз за разом ломался, и я в отчаянии погружался вновь. И даже на помощь позвать было невозможно – мог просто захлебнуться.

Пока тонул, вспомнил всю свою здешнюю жизнь: с защиты диплома до вчерашнего посещения следственного изолятора. Всех тех, кто в этом времени встретился мне на пути: от комсорга Лебедевой до крышесносной воровки Анечки. Успел даже прикинуть, куда меня забросит в следующий раз. Попросил у провидения, чтобы те времена оказались поближе к моей современности… И в этот момент меня вытащили.

– Живой?!

В ответ я лишь харкал водой и жадно заглатывал воздух.

Вымокший бушлат с меня стащили и отшвырнули на нос лодки. Для профилактики простуды в горло влили самогон из фляги и посадили согреваться на весла.

– Альберт, ну как тебя угораздило-то?! Говорил же, посохом все простукивай! – кричал на меня Шафиров.

– Охотничек хренов, – это уже сарказм в мой адрес от Свиридова. – Давай хоть пару уток подберем, да до дома надо двигать. Окочурится ведь наш водоплавающий, – бросил он Шафирову. – А после опять мне, но уже осуждающе: – Ружье утопил.

– Я возмещу его стоимость, – отстукивая зубами ритм, пообещал я.

Отогрелся я только в бане, которую, ожидая нашего возвращения, загодя затопил старик.

Как только я отошел от последствий заплыва в холодной воде, надо мной принялись насмешничать.

– Утка чуть охотника не утопила, – ржал Свиридов.

– Ружье утопил, утку не догнал! – вторил Шафиров.

– Это потому что у вас утки неправильные, их шестнадцатый калибр не берет, – отшучивался я.

– Мазила ты, Чапыра, – беззлобно припечатал меня Шафиров.

После бани все завалились спать. Так что разговор, ради которого я поехал на охоту, состоялся лишь вечером под тот же самый самогон. Закуской в этот раз служили охренительно вкусно зажаренные рыжики с картошкой и запеченная в печи утка.

– Альберт, в капстрану тебя пока отправить не получается. – Свиридов начал с плохой новости. – Могу устроить поездку в страну соцлагеря. С выездом туда, думаю, у тебя проблем не возникнет.

– А круиз на теплоходе? – спросил я, чувствуя, как настроение стремительно падает.

– Пока невозможно, – отрицательно помотал он головой, цепляя вилкой огурец.

– А можно узнать почему?

– Во-первых, ты не женат, – ответил он, когда прожевал.

– В смысле? – не понял я – Как эти вещи взаимосвязаны?

– Тесно, – подключился к разговору Шафиров. – Холостяков за границу не выпускают.

– Почему? – Я все еще не въезжал.

– Ты с луны, что ли, свалился? Никогда о таком не слышал? – Шафиров нацелился на утку.

– Нет, – честно ответил я.

– Жена – это гарантия, что ты вернешься из поездки, – пояснил он мне.

– Так я и без жены вернусь, – заверил их я. – Я просто хочу посмотреть мир, и всё. Эмиграция в мои планы не входит. У меня здесь карьера в гору идет. Я что, дурак – бежать от перспектив?

– Мы-то тебе верим, Альберт, но есть порядок выезда советских граждан в капиталистические страны, и ради тебя никто его нарушать не будет. Без наличия жены комитет тебе разрешение на выезд не даст.

– То есть если я женюсь, то меня выпустят? – уточнил я.

– Если женишься, то твое заявление о выезде возьмут на рассмотрение, – расплывчато ответил Свиридов.

– Но все равно могут отказать? – правильно расценил я размытую формулировку.

– Будут проверять. Тебя и твоих родственников, родственников жены, и если там все нормально и при наличии положительных характеристик, то, скорее всего, выезд одобрят.

– А с женой выехать нельзя? На медовый месяц, например.

– Нет, – помотал головой Свиридов. – С женой можно, если тут дети останутся.

Я смотрел на невозмутимые лица моих собутыльников и тащился. Для них эта дикость была обыденной.

– Так что думай, – отпив рассола и причмокнув от удовольствия, сказал Свиридов.

– Может, все-таки в Прагу слетаешь? – спросил Шафиров. – Был я там лет восемь назад. Красивый город. – Сказав это, полковник о чем-то задумался.

– Для выезда в Чехословакию тоже серьезно проверяют, – поморщился Свиридов. – Я бы посоветовал Болгарию. Там и море есть, как ты хотел.

Прежде чем дать ответ, я снова выпил, затем закусил, ощущая, как пьянею.

– Я вот думаю, может, мне тогда легче в космос слетать? – наконец заговорил я. – А что? – хмыкнул, глядя на вытянутые лица больших начальников. – Буду первым космическим туристом. Наделаю фоток с орбиты. Прославлюсь на весь мир. Может, меня хоть тогда выпустят на него посмотреть?

Шафиров подавился собственным смехом.

– Космический турист! – хмыкнул он, когда прокашлялся.

– Все равно жениться придется, – тоже смеясь, подначил меня Свиридов.

– На случай если я вдруг в соседнюю галактику свалю? – Стало как-то тоскливо.

Глава 18

Утро понедельника себя оправдало. Голова гудела, Курбанов орал:

– Чапыра, ты где в субботу шлялся?!

– Я не шлялся, – привычно отозвался я, морщась от шума, – я отдыхал. Выходной у меня был законный, товарищ майор.

– Следователь, если ты не знал, обязан сообщать место, где его можно в случае чего найти! – не унимался Курбанов.

Это у нас оперативка так душевно начиналась. Долго не виделись. Вот и соскучились друг по другу.

– Зачем меня искать? Дайте отдохнуть спокойно. – Я уныло покосился на кресло.

Посыпались смешки коллег, но первый зам быстро всех заткнул до бледного вида.

– Чего стряслось-то? – все же решил поинтересоваться я в наступившей тишине.

Так-то мне было пофиг, но слишком раздраженным был сегодня Курбанов, и это в какой-то степени интриговало, да и демонстрировать начальству безразличие как-то недальновидно.

– Дело у нас город забрал! Вот что стряслось! – передразнил он меня на последнем слове.

– Так я бы все равно его не отбил, – удивился я, сразу поняв, о каком уголовном деле идет речь. Где я, а где городское следствие. Что-то я вообще перестал его понимать. Чего он на меня взъелся?

Оказалось, из городского следственного управления приехали